Осада

Нынешние цены, конца августа, он представлял плохо, рассчитывал, что вырастут, пока он сидел, но чтобы так. Восьмидесятый стоил восемьдесят рублей – удивительное удобство в расчетах, – девяносто второй – девяносто, дизель столько же. Он подсчитал, что заправить полный бак при его скудных финансах, оставшихся с отсидки, просто не получится, да и водители в дороге вряд ли дадут отхлебнуть от их неприкосновенных запасов. И снова поймал себя на мысли о Владивостоке. В СИЗО столько думал о нем. Покуда не появилась Настя. Теперь вот так только, порывами морского ветра налетало и тут же уходило в небытие. Бросить эту девушку он никак не мог. Лишь иногда, в мыслях, когда вспоминал о другой; обещавшей ждать. Как-то она сейчас?

Он спросил продавца, заведовавшего и продуктовым магазинчиком, с чего такие цены.

– Не ты первый спрашиваешь, – недовольно ответил он. – Все, кто сюда припираются из глухих мест, замечают. Во-первых, Москва, а во-вторых, у меня  вот ценники фирмы. Ничего не могу поделать.

– Но литр самого дешевого бензина стоит как…, вот черт, уже как батон хлеба.

– Знаешь, литр бензина стоил как батон хлеба всегда. Даже в советское время. Так что не аргумент. Или покупай, или извини.

Егор ограничился сорока литрами, продуктами и вернулся. Настя предложила свои деньги, их у нее тоже немного было, потом вспомнила, что дальнобойщики отъезжают к селу Потапову или Городищу, там и площадка армией охраняется и народу прибывает много.

Он подогнал фуру к стоянке, поговорил сперва с местными, давно здесь стоявшими, затем, с новоприбывшими. Стало понятно, что раз выбравшись из Москвы, попасть обратно крайне сложно. Город и так переполнен беженцами, говорят, все гостиницы, общежития, новостройки заполнены по самое не балуй, по самым скромным подсчетам скопилось до двенадцати миллионов и человек и пролезших с ними зомби, так что  никого еще чиновники пускать они не собирались, по крайней мере до зачистки. Даже тех, у кого имелась форма 25-01У, дававшая право на разовое или многократное посещение столицы нашей родины. Когда будет эта зачистка, непонятно. Но исходя из того, что армия на подступах к столице просто разбегается, сама пытаясь пробраться в город, особенно срочники, ждать многого от нее не приходилось. Наконец, один из старожилов некстати вспомнил об осажденном Чехове.

– Если мертвяки разорят город, вся масса хлынет сюда. Там, говорят,  с Орла еще бегут, так что мало не покажется.

– И сколько ждать пришествия? – спросил Егор.

– Дня три-четыре.

– Жрать уже нечего. Какие дня три, и так к солдатам бегаем да местных стращаем, – донеслось из толпы собравшихся покурить-поговорить. – Скоро они все на уши встанут. Нас выгнать проще, у нас дом всегда с собой.

Так ничего и не решив, разошлись спать. Наутро же Настя была разбужена ревом моторов БТР и БМП, в которые спешно упаковывались солдаты. Выскочив, она увидела знакомого солдата, на ходу напяливавшего тяжеленный, на вырост, бронежилет, того, что подарил ей два букета астр.

– Лучше разъезжайтесь, – на ходу крикнул он, наконец, справившись с здоровым бронежилетом. – Чехов смят, нас поднимают по тревоге.

– Вы туда? – сердце упало. – А как же мы?

– Я обещаю, что вернусь, – крикнул он, забегая в казарму. И выскочив, подбежал, поцеловал, робко, в щеку, и помчался, с автоматом, бившим по плечу, в БТР. Люк захлопнулся, машина взревела, рванула вдаль. За ней последовала вторая, третья, четвертая. Настя перестала считать, развернувшись, пошла к фуре. Егор поднялся, и встретил ее, уже одетый.

– Куда они? – она ответила. – А мы как же, Бутово вообще?  Сколько ж их тут осталось?

Ответ на вопрос занял полдня. Егор с другими дальнобойщиками и примкнувшими к ним местными жителями, обошел места временной дислокации бригады в Городищах.

– Рота и кто-то в штабе, – вернувшись, подвел неутешительный итог он. – Нашу броню просто взяли и забрали.  Надолго, неизвестно. Вообще, ничего пока толком не известно.

Зато в воскресенье все кардинально изменилось. Поздно ночью, или уже рано утром, со стороны Южного Бутова послышалась беспорядочная стрельба, Настя проснулась, растолкала Егора. Раз уж он все равно собирался пойти посмотреть, и не переубедить было, сунула ему полученный Макаров, сказав, чтобы не высовывался, был со всеми. Егор скрылся в предрассветном мраке. На стоянке слышались встревоженные мужские голоса, затем замолчали, донеслось нечто куда более зловещее: передергивание затворов автоматов и карабинов, каждый новый звук заставлял Настю вздрагивать всем телом. Она выглянула, но увидела лишь неясные силуэты, растворявшиеся в темноте. Окликнула Егора, ответа же не дождалась и съежившись стала ждать.

Вдали стрельба стала стихать, но не прекращалась, а удалялась, вернее, расползалась в разные стороны, звуча все глуше и глуше. Глаза слипались, последние дни она и так спала мало, тревожась то за долгое отсутствие Егора, то за их общее будущее, которое она успела уже нафантазировать, но от которого приходилось мучительно избавляться, ведь реальный Егор, как бы ни противилось ее сознание, связан с другой, и думает и мечтает о той, что так далеко, за тысячи километров от этих мест, во Владивостоке, который, казалось, находится вообще на другой планете. Рано или поздно, он уедет назад в невообразимую даль, а она….

В стекло постучали дулом пистолета. Она вздрогнула, поднялась. Увидев Егора, облегченно вздохнула. И тут же встревожено откинулась назад. За ним находился Лазарь.

– Что же это? – медленно произнесла она. Казалось, кошмар повторялся сызнова.

– Неприятная встреча, красавица, – быстро произнес Лазарь, влезая вслед за Егором в кабину. – Но ничего не поделаешь, надо подельников вытащить. Заваруха началась нехилая, а товарищей не бросают. – Сзади грохнуло, двери фуры отворились, кто-то спешно забирался внутрь. – Да ты не бойся. Я никого не трону, вот только отвезу товарищей в лесок, за Городище, а там и расплюемся навсегда. Пока ментура не подошла.

– Я так и не понял, как ты узнал, что армии нет? – неожиданно спросил Егор, поворачиваясь к Лазарю. Казалось, все проблемы меж этими двумя мужчинами давно разрешились, еще во время сидения в одной камере, и теперь они могут общаться совершенно свободно, словно ничего и не было.

Настя вздрогнула всем телом и отодвинулась подальше от обоих. Лазарь оглянулся, шикнул на последних, забиравшихся в фуру, всего их набилось, наверное, человек десять, а то и дюжина. Лазарь извинился и вылезши, пошел запирать замки. Все время его отсутствия Егор смотрел в стекло заднего вида, как только он появился, отпер дверь. Так же молча Лазарь залез обратно, уже со стороны Насти, ругая правый руль «Исудзу». Егор медленно тронул фуру.

– А почему не ты? – неожиданно спросила Настя, еще больше двигаясь от Лазаря.

– А чтоб никто не подумал дурного про твоего товарища. Мало ли, что я учудить могу, – с этими словами он приказал вывернуть на дорогу ведущую к Калужскому шоссе. Трейлер шел ходко, несмотря на разбитое полотно. Незадолго до въезда, Егор, снова подчинившись командам, резко повернул в сторону, в районе речки Десна пересек шоссе, так и не въехав на него, и двинулся в глухие, заброшенные подмосковные поселки. Затем вернулся обратно, сделав большую петлю. За все это время им так и не встретилось ни одного патруля, как ни молилась о том Настя. Фура остановилась только через полчаса неподалеку от Московского малого кольца у местечка Овечкино – более потому, что в баке кончался бензин.

Едва фура затормозила, Лазарь спрыгнул, высвободил пленников, вернулся и молча отдал Насте оружие.

– Без обид, красавица, но только в Бутово сейчас войдут внутренние войска, это в воду не гляди. Так что побудьте пока здесь, ведь твой хахаль только оттуда.

Ее лицо перекосилось.

– Сволочь, ты это нарочно, да, нарочно!?

– У твоего паренька должок был перед одним, кого он вывез сейчас. Иначе бы он сидел до морковкина заговенья. Так что не шебуршись, возьми свой ствол и охраняй хахаля.