Осада

– Просто русско-японская война какая-то, – брякнул я, некстати вспомнив графа Витте, прозванного в народе «Полусахалинским», как раз за успешное ведение переговоров по провальной для России войне. Впрочем, такие прозвища дают явно не за заслуги перед отечеством.

– Кстати, о войнах, – заметил Лаврентьев, все это время старательно молчавший. – Мы глубоко ошибались, предполагая что Франция и Германия отправляют крейсера нам в пику в Исландию. Немецкие и французские сторожевые корабли сейчас оккупировали голландские территориальные воды, к ним в помощь идет испанская флотилия. Да, испанцы вчера вечером потребовали от англичан немедля убираться с Гибралтара – как раз через него, вы слышали проходило марокканское судно с неслыханным грузом наркотиков – почти четыреста тонн. Испанские пограничники потопили корабль и после этого выслали ультиматум англичанам. А сейчас шерстят свои дороги, по слухам еще пятьдесят тонн «травы» ушло фурами через территорию Испании.

– Извините, Игорь Лукич, все это прекрасно, но вот другие войны нас беспокоит куда больше. А именно передел власти в странах латинской Америки. Бразилия и Аргентина на пороге коллапса, центральной власти де-факто не существует. Из-за чего на днях мы получаем последние порции мяса, сои, овощей и фруктов из этих стран. Это же касается Мексики, Эквадора, Венесуэлы, Колумбии, да что перечислять. Импорт еды у нас составляет почти семьдесят процентов, скоро элементарно нечего будет есть.

– Подождите, Торопец, и до еды доберемся, – прервал меня Пашков. –  Значит, от Исландии немного отлегло. Что англичане?

– Начинают выводить флот от берегов острова, – продолжил Лаврентьев. – Видимо, на блокаду Шотландии, Уэльса и отправки десанта на мятежные Фолклендские острова кораблей не хватает. Придется отказаться от чего-то. Вот их вымпелы и начали спешно сворачиваться. Скорее всего, их пошлют в Гибралтар. Так что мы увидим новое противостояние Англии и Испании. Как во времена Великой армады.

– Очень мило, что вы вспомнили, вот только у Испании нет и в помине подобного Великой армаде флота, – напомнил Нефедов. – Хотя коалиция Франции, Германии и Испании весьма интересна. Ну испанцы давно уже натерпелись от наркотраффика в Голландию, так что скорее всего они высадят десант.

– Отомстят за Утрехтскую унию, – мрачно добавил я, вполуха слушая разговор, перешедший от насущных проблем к проблемам Европы. Беседовать о них участникам было куда интересней, эту тему смаковали не менее часа. Ничего удивительного, большинство газет выходили с сообщениями о новых войнах по миру, а новости, даже увеличив хронометраж, только и успевали, что ежечасно убеждать россиян, сколь тяжела жизнь за рубежом. Благо кризисы и войны так и сыпались со всех сторон. А прежде постоянно расширявшийся список государств, теперь стал стремительно сокращаться. Сперва с карты исчезло Сомали, затем Эритрея, после чего Израиль отменил Палестину сперва де-юре, а по прошествии нескольких дней ковровых бомбардировок обедненным ураном и де-факто; еще несколько мелких африканских и латиноамериканских государств исчезло во всевозрастающей черной дыре. Теперь вот очередь дошла и до Европы. Я не представлял, что коалиция собирается делать с Нидерландами, но намерения они демонстрировали самые серьезные.

Впрочем, к тому времени международные проблемы отошли на второй план. Беспорядки во Владивостоке достигли исторического максимума. В начале ночи по местному времени здание городской Думы было захвачено беснующейся толпой, немногочисленные защитники его попросту растворились в ближайших подворотнях. ОМОН окончательно вышел из-под контроля, в этот момент он попросту покинул площадь перед зданием. После поджога здания, толпа двинулась к дому губернатора – тот спешно покинул Владивосток, направляясь на личном самолете в Москву. Пашков предусмотрительно потребовал от Нефедова прекратить любую передачу информации с Дальнего Востока, иначе чем по правительственной связи, была выключена не только сотовая, но и всякая Интернет-трансляция данных. Управление ФСБ, приемная премьера, а так же некоторые другие здания местного самоуправления так же подверглись нападению молодчиков.

Впрочем, что происходило там в полном объеме мог знать только Лаврентий Дзюба, чья фигура явно прорисовывалась тенью за всеми этими акциями. Трудно сказать, насколько хорошо он овладел ситуацией, я на некоторое время вынужден был покинуть центр слежения за Приморьем и отправиться в Питер. Вечером, двадцать второго, как раз в самый разгар праздника, Денис Андреевич в срочном порядке вызвал меня к себе. Я перезвонил премьеру, несколько сухо извинился за отклоненное еще ранее предложение о назначении на пост и повторил отказ снова. Пашков во время разговора заметно разволновался, чувствовалось, ему необходим был кто-то, на кого он мог бы спокойно повесить всех собак за неудачи на Кавказе и в Приморье, и потом, когда ситуация бы стала возвращаться к нормальной, с треском отправить в отставку. По крайней мере, одно время мне так казалось.

Ночью я прибыл в Пулково, меня немедля перевезли в Выборг, где в частной гостинице, которой владел кто-то из родственников президента, решалась судьба чужого государства. Решалась она уже довольно давно, еще начиная с воскресенья, когда в Питер прибыл Мирослав Палка, польский президент, залетевший по дороге в киев за Панночкой. Переговоры все это время велись в закрытом режиме, Денис Андреевич давно уже долженствующий принимать у себя в Горках-9 гостей из Германии, я имею в виду группу «Скорпионз», все еще вел четырехсторонние переговоры.

В Питере, пока меня везли по празднично освещенным проспектам, народ ликовал и гулял, отовсюду были слышна музыка, восторженные крики уже хорошо поддавших людей, хлопки петард и гудки авто. Мимо нас проезжали кортежи из нескольких легковушек и высунувшихся до пояса полуобнаженных молодых людей, накачанных пивом и размахивающих флагами. Они что-то кричали при этом, но язык не слушался, разобрать можно было только слово «Россия», повторявшееся как заклинание. Словно в этот день мы праздновали некую великую победу. Как в то время, когда питерский «Зенит» выиграл Кубок УЕФА или после долгого перерыва наша футбольная сборная заняла на чемпионате Европы третье место, а хоккейная – первое. Победу в войне за Осетию и Абхазию так не праздновали, а ведь все случилось в один год. Вот и сейчас – восторг был явно спровоцирован чем-то менее значимым для истории, но куда более важным для них. Хотя бы внеочередным выходным днем, недавно отгремевшим салютом и тем, что уже неделя как в городе не видно живых мертвецов.

Пакт Молотова – Риббентропа был подписан только под утро в среду: Панночка оказалась на редкость упряма. Все это время я оказался отвечающим за связь, вернее, отсутствие связи с общественностью глав государств. Встреча была организована силами безопасности всех трех стран, поэтому о журналистах подумали в последнюю очередь, видимо, именно поэтому вызвали как раз меня, как одного из них, только переметнувшегося на другую сторону. Вечером во вторник мне даже пришлось показаться перед камерами: давать объяснения очередной задержке пресс-конференции. Наконец, в четыре часа, вот удивительное время, последний акт был подписан всеми высокими договаривающимися сторонами, Денис Андреевич Марков и Мирослав Палка вышли к журналистам, а госпожа Тимошенко, тайно, переодевшись в женское платье, вылетела в Киев

Конечно, на коротком брифинге, – все устали, и держать дольше получаса президентов не решились, – говорились только общие слова о наконец-то закончившихся переговорах, Палка даже высказал крамольную мысль о достижения согласия с позицией российского руководства по проблеме Крыма, видно было, насколько он был выжат беспрерывными требованиями Панночки, вот и ляпнул, уже устав думать. После чего гости разошлись отдыхать.

Подписанные президентами соглашения предусматривали следующее. Крымская область в полном составе отходила к России, и Панночка с этим поделать ничего не могла. Единственное, что ей оставалось, так это отговорить западных украинцев от образования отрядов ополчения и и по возможности убедительнее обратиться к осажденному Симферополю с пожеланием прекратить бессмысленное сопротивление, больше не к горожанам, а к оставшимся в городе двум генерал-майорам: внутренних войск и сухопутных сил.