Осада

И теперь ему никто не мог противостоять. Кроме патриарха Кирилла, тоже выдвиженца от власти на Святой престол. Тогда тоже все начиналось во здравие. Кирилл, в отличие от своего покойного предшественника, был патриархом мобильным, часто отправлялся за границу, встречался с самыми разными людьми, до Папы дело не дошло, но в Риме он был и с кардиналами переговаривался. Церковь пошла в гору, он усилил влияние священничества в войсках, ввел Закон Божий, в смысле, основы православия, обязательным к изучению в школе предметом, и неважно, какой конфессии принадлежал человек. Конечно, поначалу были выступления, но когда основной оппонент, президент Татарстана, под угрозой не избрания на новый, какой уж по счету срок, склонил выю, остальные поспешили смириться. Количество приходов росло в прогрессии, церковь поднимала голову все выше. И вот теперь задрала окончательно.

– Вы знаете, Торопец, чем они занимаются, помимо экспресс-крещения и разгона несанкционированных митингов?

– За Калининград не скажу, но по Москве они борются с проститутками, гомосексуалистами и противленцами православия.

– В курсе как? – я покачал головой. – Проводят рейды, врываются на адреса, уж кто им сливает информацию, понятия не имею, устраивают там погромы, изгоняют из города, а то и угрозами сажают в поезда. Вот последний пример, в пятницу четверо вооруженных до зубов головорезов зверски убили мать Ефросинью. Конечно, сейчас Кирилл отрицает всякую связь между этим убийством и его братками, но то, что ее распяли вниз головой и кровью написали на обоях строку из Евангелия, а всю ее библиотеку  уничтожили….

– Простите, Виктор Васильевич, кто такая мать Ефросинья?

– И это говорит глава управления информации. Вы что же, газеты перестали читать? Или в Интернет не выходите?

– Разве он еще существует?

– Сайт президента все еще существует. И даже несколько новостных порталов. И игровых тоже…. Матушка Ефросинья, бывшая инокиня Ново-Голутвинского монастыря, расстрижена четыре года назад за взгляды. Переехала в Москву, где эти взгляды довела до совершенства, в итоге три года назад создала свою Церковь всепрощения, на квартире, где совершала таинства крещения, отпевания, отпущения грехов и венчания для представителей… гм, нетрадиционных ориентаций. Мэр Москвы на нее наезжал лично, но тогда почему-то ее оставили в покое. Ах, да, с мэром тогда были проблемы, он и на нас наезжал.

– Пахомов ее пытался запретить?

– Он атеист, ему все равно. А вот Кирилл…. Знает, о чем я с ним буду разговаривать, вот и не хочет выбираться из Даниловского.

Пашков говорил так, словно не был всемогущим премьером. Словно, от меня жаждал получить какую-то помощь. А ведь кажется, совсем недавно, в девятом, появился в Сети анекдот: «Скандалом закончилась сегодняшняя попытка Священного Синода избрать своего патриарха. Когда были подсчитаны бюллетени для голосования, выяснилось, что семьдесят пять процентов голосов по привычке были отданы за Виктора Пашкова». И что теперь: главным россияне считают именно патриарха, что он неожиданно перетянул одеяло на себя, обратил влияние государства на церковь в свою пользу, и теперь уже слился с ним на своих условиях. Пятьдесят шесть процентов населения считает Кирилла самым влиятельным человеком страны, даже после восстания его позиции только укрепились. С большим отрывом второе место занимает все еще подающий надежды мой начальник. Пашков же с двадцатью процентами голосов получает неутешительную для него бронзу.

– Армия против него не пойдет, – как бы про себя заметил я, немедля получив в ответ злой взгляд Пашкова.

– Торопец, я не видел у вас прежде столь слабой головы.

В дверь стукнулся Сергей Балясин. Увидев премьера, хотел уйти, но Пашков молча поманил его пальцем. Тот вошел, помявшись, остановился перед премьером, не удостаивавшим более его взглядом. По-прежнему не поднимая головы, Пашков спросил:

– Вы ведь занимаетесь суммированием результатов военной операции. Сколько на сегодня?

– На полдень уничтожено двенадцать с половиной миллионов.

– Я говорю о наших потерях.

– Разменяли пятьдесят тысяч. Плюс боевые в Крыму. Но там пока немного.

– Что значит «пока»? – Пашков даже поднялся. Сергей, которому так и не было предложено место, невольно отступил на шаг.

– Мертвые. Они просто покинули Керчь и окрестности. Нам кажется, они туда еще вернутся, как только стихнут бои.

Пашков недовольно махнул рукой и ни слова не говоря покинул библиотеку. Я последовал за ним, хотел кое-что уточнить, но премьеру было явно не до меня. Сергей догнал меня уже на первом этаже, попросил вернуться в отдел, посмотреть новую версию программы подсчета жертв с обеих сторон, повышенной релевантности. Пока программа висла и глючила, то есть сама еще была неадекватна, я успел осведомиться о новых конфликтах в мире. Благо в день их вспыхивало порой по дюжине.

– Люди удивительные существа, – заметил Сергей, показывая мне распечатку, в основном она касалась Южной Америки и Африки. –  Как только они приняли зомби как данность, свыклись,  с ними, сразу стали использовать в своих целях. И ведь удивительно, еще и месяца не прошло с начала восстания. Хотя в некоторых местностях восставших до сих пор почитают как божеств, а не используют как пятую колонну в стане врага.

– Если еще осталось кому почитать. Ты прав, люди приспосабливаются к любой ситуации очень быстро. Первыми, что неудивительно догадался до этого Пакистан. Ну да, в тех местностях, где и обычная человеческая жизнь не стоит ни ломаного гроша, ни выеденного яйца, обычная человеческая смерть тоже идет на военные нужды. Боюсь до этой методики дойдут и крымские татары.

Сергей неохотно кивнул и снова стал манипулировать с клавиатурой. Дождавшись, когда программа адекватно станет показывать адекватные данные, я ушел к себе в кабинет, и до вечера занимался связями с прессой. Потом позвонил Валерии.

Трубку она отказалась снимать, к тому же аппарат очень недовольно среагировал на определитель номера. Или она внесла мой номер в черный список? Я вздохнул и неожиданно для себя решил позвонить Домбаевой, с мобильного. Для этого пришлось выйти из здания Сената, на улице моросил, навевая вечернюю прохладу, мелкий августовский дождик.

Я не представлял, как она воспримет мой звонок, но Лена только обрадовалась. Видимо, внезапный секс не исключает и более тесных личных контактов.

– Мы на днях едем на сафари, – восторженно сказала она. – Присоединяйся к нашей честной компании. Не все же в Кремле прозябать.

– Не понял, вы что там с ума посходили? В Кению собрались или ЮАР? Ты будто не знаешь, что в первой идет война, а в последней последних белых доедают.

Она легко рассмеялась. Давно я не слышал такого по детски непринужденного смеха. Отсмеявшись, Лена произнесла:

– Да какое там. В Россию собрались, в ближайшее Подмосковье. Наверное, в середине недели отправимся, может, в четверг, пока не наметили. Антон Сердюк собирает, ты его должен знать. Буду точно я, Рита Ноймайер, Света Шульгина, Дана Шеффер, из мальчиков должен обязательно присоединиться Миша Копылов и Илья Веснухин, это группа «На двоих», ты их тоже помнишь, хотя бы по ящику, потом… – перечисляла она довольно долго, компания собиралась порядочная. Закончила она так: – Хорошо бы наш жрец присоединился. В смысле отец Кондрат. Видел, сам говорил, что смотрел наш первый молебен в храме Ктулху. Хороший парень, мне он сразу понравился. И еще всех спас.

Я немедля вспомнил суету и суматоху в храме, возникшую сразу после появления таджикских зомби. Да, жрец что-то там командовал, но недолго, вскоре посох и роль руководителя у него отобрал Ширван Додаев…. Похоже, это имя запомнится мне надолго.

– Так куда вы собираетесь. И вообще, в чем смысл поездки?

– Ну как в чем: как всегда – отдохнуть, развеяться. Зомби пострелять, пока всех не извели. Племянник мэра, ну наш Марат Бахметьев, я совсем про него забыла, обещает всем по помповому ружью и пулемет на самый экстренный случай. Настоящий «Винчестер», он мне уже показывал, правда по мобильнику, – она еще сказала несколько хвалебных фраз, пока я не опомнился и не прервал ее поток чистого, незамутненного восторга.