Осада

О смерти Широкова, сразу как заседавшие сели на свои места, решил сказать несколько слов премьер. И вроде бы воздать хвалу хотел, да вышло у него это довольно странно.

– Леонид Никитич, – сказал Пашков, – стал для нас неожиданным воплощением экранных героев, столь старательно пропагандируемых голливудским кино. Он был умным, дальновидным, предусмотрительным и очень ответственным человеком, и оттого его смерть стала высшим аккордом его жизни. И последние свои минуты он посвятил своей работе, своим обязанностям, не став растрачивать их понапрасну. Жаль, его срок оказался столь короток, а дело, в сущности, передать-то некому. И еще жаль, что он не подумал о семье, прежде чем лихо мчаться в самое пекло, в прошлом месяце он стал дедушкой, – Пашков помолчал, обведя глазами собравшихся в немом изумлении смотрящих на него. И закончил: – Нам будет не хватать его. Мне уже его не хватает. И его бездумного геройства и остроты его ума. Всего.

Он сел, опустив взгляд и надолго замолчал. После короткой паузы президент попросил министра обороны отчитаться о последствиях проведенной операции по зачистке городов, сегодня как раз истекал ее срок.

Грудень доложил, что к утру десятого всего по России истреблено около семи с половиной миллионов мертвецов, потери – пятьдесят тысяч человек безвозвратными, как внутренних войск, так и армии, спецназа ФСБ, ГРУ, и всех задействованных в операции, включая потери пятьдесят восьмой армии, случившиеся во время очистки Тамани.

– Мы не можем подсчитать точно, поскольку нам до сих пор неизвестно не только потери, но даже точная численность православных дружин, которые собрала церковь. После того, как вчера армия штурмом взяла Елоховский собор и уничтожила всех, находившихся там мертвецов, включая Алексия Второго, попы напрочь перестали с нами контачить. Они и прежде не особо шли на переговоры, но теперь стали сами по себе. Я вам докладывал, Денис Андреевич, что результатом дискуссий последних дней стал шишок под носок. Если бы вы могли повлиять на патриарха.

– Я беседовал с ним вчера, – вместо президента ответил Пашков. – Он обещал содействие, но ровно в том случае, если войска перестанут лезть в святые обители.

– Это уже не святые обители, – заметил Нефедов. – Вам прекрасно известно, Виктор Васильевич, сколько святых мертвецов восстало. И сколько церквей нам пришлось зачищать, чтобы обеспечить безопасность близлежащего населения. Особенно это касается Москвы и Питера. РПЦ всего этого признавать никак не желает, что бы мы ни говорили, вот и сейчас Собор занимается тем, что решает, стоит ли вводить новые правила чтения канона по усопшим или нет. Восставших святых пока в регламенте нет.

– Я сам переговорю с патриархом. Принесу извинения.

– За Алексия? – недовольно поморщился Грудень. – Они бы его все равно не угрохали. Он же как свет в окошке.

– Валерий Григорьевич, прошу вас, перестаньте кощунствовать, – Грудень извинился, и, помолчав минутку, продолжил отчет.

– В настоящее время число восставших мертвецов сокращается стремительно, уничтожать их много легче, чем обращенных. Поэтому пока процент восставших среди уничтоженных доходит до сорока. Дальше будет сложнее, мы и так в отдельно взятых случаях напороли, частью со смертельным исходом, что греха таить. Как минимум это несколько десятков ни в чем не повинных граждан, в основном преклонного возраста. По этому поводу в народе уже анекдот сочинили: «Министерство обороны сообщает, что за прошедшие сутки было уничтожено полтора миллиона живых мертвецов, из них девяносто процентов обращенных. Если мы опять ничего не напутали».

Анекдот встретили гробовой тишиной. Грудень тоже не улыбнулся. Госпожа Паупер пристально смотрела на него, почти все заседание Совбеза, как смотрела и прежде. Ведь теперь они были одной крови. Вот только Грудень потерял всю свою семью: жену и двоих сыновей. Самолет, на котором семья перебиралась из Перми в первопрестольную, разбился через минуту после взлета. Говорят, попал в след предыдущего самолета. Впрочем, это мало кого могло утешить.

– Продолжайте, Валерий Григорьевич, – попросил президент.

– Особенные неприятности у нас со срочниками. Дисциплина, очень слаба. Да и конфликтов с местным населением не удается избежать. Ведь те тоже вооружились, дай бог. Чуть что, сразу в штыки. Только за последние сутки зафиксировано больше сотни столкновений, к сожалению, не обошлось без жертв, – впрочем, словами Грудень это никак не отобразил. Он словно читал чужой текст по бумажке.

– Вы, я так понимаю, решили не церемониться ни с нами, ни с ними, – неожиданно резко заметил секретарь Совбеза. – Понимаете, что коней на переправе не меняют, что вас заменят только в случае потери, и…

– Сергей Сергеевич… – призвал Белова к порядку президент.

– Если угодно, я режу правду-матку только потому, что… впрочем, вы знаете, почему. Кроме меня, больше вам никто ничего не скажет. Даже Владислав  Георгиевич, – почему-то  в этот момент все разом посмотрели на Нефедова. Генерал смутился, опустил глаза. Словно был связан некой тайной, закрывшей ему платком рот, от которой не мог отступиться. – И в заключение скажу вот еще. После того, как министр сельского хозяйства, к нашему общему сожалению, уже никогда не вернется из поездки на Кубань, предлагаю ввести на эту должность человека, так или иначе связанного с одним из силовых ведомств, еще лучше, из силового ведомства. Сейчас на Кубани, да на всем западе Северного Кавказа, жарко, там недовольство крестьян выражается особенно остро. Я бы не стал посылать туда срочников вообще, но вы, Денис Андреевич, настояли. А там народ дюжий, за себя здорово стоит, еще с Гражданской. Без пятьдесят восьмой там никто ничего даром не отдаст. Им урожай собирать надо. А нам Крым от кого-то освобождать приспичило.

Все молчали. Мне почему-то некстати вспомнился анекдот, вчера появившийся в «Комсомольской правде». «На расширенном заседании правительства, было принято решение о слиянии министерства обороны и сельского хозяйства в министерство обороны сельского хозяйства». Грудень едва ли не дословно озвучил его.

Госпожа Паупер незамедлительно поддержала Груденя. Напомнила, что упоминала о наличии у крестьянства незаконного оружия. Яковлев попытался создать им фронду, но его остудили разом и Нефедов и Лаврентьев. Силовики заняли непреклонную позицию и уломать их едва ли представлялось возможным. К ним примкнул и министр финансов. Роберт Романович просто заявил, что экономически выгоднее оставить крестьян в покое, а полпред в Центральном округе Ольга Константиновна предложила перебросить срочников к ней.

– Нам еще Подмосковье очищать надо, – напомнила Жиркевич. – Поля заброшены, урожай фактически не собирается. Полмиллиона тонн, это кот наплакал. И за целых две недели. Такого никогда не было.

Тандем правителей, наконец, сдался. Денис Андреевич отозвал свое распоряжение, Пашков поломался, но согласился.

– Хорошо, – добавил премьер, – но как мы это населению объясним. Как волю богов?

– Как обычно, – отрезала Юлия Марковна. – Ничего никому не объясняйте. Сами догадаются. Южане народ такой, сами с кем хочешь справятся. Если б можно было узнать только, как долго эта катавасия продлится. Владислав Георгиевич?

– Вы про «батарейки» у мертвецов? – Нефедов покачал головой. – Пока ничего нового. Восставшие, конечно, продержатся меньше, чем обращенные, но поскольку скоро обращенных будет большинство, хотя бы путем естественного отбора… трудно сказать. Пока наши спецы работают в поте лица. Я упоминал, что высокая радиоактивность им во вред?

– Да, – подтвердил Пашков. – И уже давно. Что-то еще раскопали?

Нефедов принялся перечислять, но по лицу собравшихся понял, насколько все сказанное фантастично к применению, и заметил только, что мертвецов доконает естественная амортизация.

После этого замечания Владислава Георгиевича, всем как-то захотелось разделаться с проблемой поскорее и порешительнее. Смешанное управление войсковой операцией было прекращено, все нити управления отдавались Груденю, который уже сам обязан был создать аппарат, долженствующий как обеспечить максимальные потери мертвецов, так и развести милицию и армию. Денис Андреевич попросил как можно скорее начать переброску войск в области с целью наведения порядка там, а тогда мы их уже погоним.