Страница 26 из 37
Эти двенадцать округов вместе с двумя близлежащими – округом Сен-Дени и округом Со – составляли департамент Сена, префект которого был фактически мэром Парижа (в современном понимании), хотя его должность так не называлась. Эту структуру город сохранял до 1860 года.
Пост префекта департамента Сена с 1812 года (со времен Империи) до 1830 года (до самого конца эпохи Реставрации) занимал граф Жильбер-Жозеф-Гаспар де Шаброль де Вольвик (1773–1843). Впрочем, во время Ста дней Наполеон отстранил Шаброля и поставил во главе департамента Сена графа де Бонди (который вновь возглавил управление Парижем через 15 лет, в начале Июльской монархии).
Префект Шаброль, выпускник Политехнической школы (а затем Школы мостов и дорог), имел опыт инженерной работы (в качестве инженера он участвовал в 1799 году в египетской кампании Бонапарта), а также опыт работы административной: с 1806 года он был префектом департамента Монтенот, образованного при Империи на месте западной части бывшей Генуэзской республики. В начале эпохи Реставрации враги Шаброля обвиняли его в том, что он стал префектом еще при Империи, и добивались его смещения с этого поста, но Людовик XVIII сказал: «Г-н де Шаброль сочетался с Парижем узами брака, а развод я запретил» (закон о запрещении развода был принят 8 мая 1816 года). Вдобавок у Шаброля имелась мощная поддержка в высших слоях государственного управления: двое его братьев были депутатами, а третий, Шаброль де Крузоль, в 1824 году стал морским министром, а в 1829 году – министром финансов. Принцип, которым Шаброль руководствовался в своей деятельности, был незатейлив, но исполнен человеколюбия: «Истинная политика заключается в том, чтобы делать жизнь удобной, а народы – счастливыми».
Резиденция префекта находилась в Ратуше, и он ведал всеми делами департамента: ему был вверен общий надзор за госпиталями, богадельнями и за всеми богоугодными заведениями, за распределением сумм на поощрение промышленности и фабрик, за производством общественных построек и т. п.
У префекта в подчинении было двенадцать «мэров»: так именовались чиновники, стоявшие во главе администрации каждого парижского округа. Мэры назначались на 5 лет, причем их должность была бесплатной и не слишком престижной; в подчинении у каждого находилось всего около десятка служащих, получавших очень скромное жалованье. Для назначения на эту должность требовалось издавна проживать в данном округе, иметь достаточное состояние и монархические взгляды. Среди мэров, назначенных в период с 1816 по 1830 год, преобладали юристы: в их числе были пятеро нотариусов, пятеро адвокатов, пятеро стряпчих, аудитор Государственного совета, профессор-правовед. Кроме того, в разное время мэрами в эпоху Реставрации становились негоциант, банкир и биржевой маклер, а вот лавочника не было ни одного. В ведении мэров находились акты гражданского состояния: они выдавали метрики, фиксировали браки, рождения и смерти.
Эту систему управления (дюжина мэров на дюжину округов) Париж эпохи Реставрации унаследовал от Парижа имперского. Без изменений остался и принцип комплектования Муниципального совета Парижа (он же Генеральный совет департамента Сена): его 24 члена назначались королем. Первым председателем Совета стал Никола-Франсуа Беллар (1761–1826) – сын каретника, получивший юридическое образование и ставший адвокатом еще до Революции. В состав парижского Муниципального совета он входил в течение всего периода Консульства и Империи, а дважды даже исполнял обязанности председателя этого Совета. Однако Беллар принадлежал к числу плебеев-роялистов, которые так и не смирились с «узурпатором» Бонапартом. В марте 1814 года Беллар одним из первых выступил против императора. Именно он составил декларацию, за которую высказались две трети Совета и которая была опубликована в газете «Журналь де Деба» 2 апреля – еще до отречения от власти Наполеона. В этой декларации Муниципальный совет «официально отказывался покоряться Наполеону и выражал самое пламенное желание восстановить во Франции законную монархию в лице Людовика XVIII и его наследников». Поскольку эта декларация была первым официальным высказыванием в пользу Бурбонов, исходившим не от частного лица, а от столичного административного органа управления, она произвела сильное впечатление. Наполеон не простил этого Беллару: при Ста днях имущество бывшего члена Муниципального совета было секвестрировано, а сам он был вынужден, спасая свою жизнь, бежать за границу. После окончательного падения императора Беллар вернулся в Париж и был вознагражден за свою верность Бурбонам: он не только получил должность королевского прокурора, но до самой смерти (1826) оставался бессменным главою парижского Муниципального совета.
Если при Империи роль этого Совета была чисто декоративной (он не имел возможности влиять ни на бюджет города, ни на градостроительную политику), при Реставрации ситуация начала постепенно меняться. Ежегодно префект департамента Сена и префект полиции представляли Совету два документа: перечень ожидаемых доходов и предложения по расходам. Совет обсуждал их и готовил проект бюджета, который утверждался в Министерстве внутренних дел, а затем получал одобрение короля. Префект Шаброль стремился к «оздоровлению» бюджета, однако составить действительно сбалансированный бюджет ему удалось далеко не сразу. Этому препятствовали сначала политические события (Сто дней и вторичное вступление союзных армий в Париж после падения власти Наполеона), а затем ужасный неурожай 1816–1817 годов. Поэтому городской администрации пришлось влезть в долги и занять у частных лиц более 53 миллионов франков, а в конце 1817 года прибегнуть к новому займу – на сумму свыше 33 миллионов. К середине 1820-х годов финансовое положение города стало улучшаться: в 1826 году Шаброль доложил Совету, что город возвратил 65 миллионов долга, а к 1830 году сумма долга уменьшилась до 46 миллионов (что равнялась среднему годовому доходу Парижа). Этому успеху способствовало то, что в 1817 году городские власти выпустили облигации, которые пользовались доверием парижан; к 1824 году тысячефранковая облигация продавалась уже за 1400 франков, то есть ее цена поднялась почти в полтора раза.
Две трети городского дохода приносил налог на ввозимые в город товары (octroi); этот налог взимался на заставах, сооруженных в воротах «крепостной стены Откупщиков», которая была построена в 1784–1787 годах (подробнее об этой стене см. в главе десятой «Благоустройство города. Парижские памятники»).
На втором месте по степени прибыльности шел игорный откуп, приносивший в городскую казну от 16 до 20 % дохода. Остальную сумму в бюджет доставляли прямые налоги (торгово-промышленный, поземельный, подомовой, налог с окон и дверей). В трудные годы (1816–1817) власти увеличили некоторые из этих прямых налогов, что позволило собрать около 3 миллионов; в середине 1820-х сумма этих дополнительных сборов уменьшилась до 250–300 тысяч франков в год, а в самом конце эпохи Реставрации – до 20–30 тысяч.
Что касается расходов городского бюджета, то большая часть средств (около 22 %) шла на выплаты в государственную казну; сумма немалая, но при Империи государство изымало в два с лишним раза больше. Около 18 % город тратил на оплату муниципального долга, около 11 % расходовал на нужды учреждений общественного призрения, около 7 % – на коммунальные постройки, около 6 % – на прокладывание каналов, столько же – на нужды полиции.
При обсуждении городского бюджета Муниципальный совет выступал как сдерживающая сила по отношению к грандиозным затратным проектам, предлагаемым префектом Парижа. Это отвечало ожиданиям налогоплательщиков-буржуа, взгляды которых выразил в своей петиции 1827 года один из парижских мэров: «мудрая экономия, уменьшение расходов и снижение налогов – вот что превращает городскую администрацию в правление истинно семейственное».
Префект Парижа (а точнее, департамента Сена) делил власть с префектом (начальником) полиции, чье ведомство располагалось на Иерусалимской улице (ныне не существующей), отходившей от набережной Ювелиров на острове Сите. Между этими двумя правителями города и их «аппаратами» неизменно существовало более или менее явное соперничество. Префект полиции отвечал за поддержание общественного порядка и за безопасность граждан. В его подчинении находилось около двух сотен полицейских чиновников (стоит отметить, что в Ратуше, под началом префекта департамента Сена, трудилось вдвое меньшее число служащих). Но кроме этого в подчинении префекта полиции имелась еще и целая «армия», численность которой достигала почти 2000 человек. В нее входили полицейские, работающие на улицах города (квартальные комиссары, инспекторы и проч.), а также национальные гвардейцы, жандармы и пожарные. Личность человека, поставленного на такой важный пост, имела большое значение; помимо практической сметки от него требовалась преданность властям. Однако в течение эпохи Реставрации политическая линия менялась несколько раз, колеблясь между ультрароялизмом и роялизмом умеренным, что приводило к назначению нового префекта полиции: с 1815 по 1830 год на этом посту сменилось пять человек.