Страница 25 из 37
После Июльской революции открытыми для посещений сделались заседания не только палаты депутатов, но и палаты пэров. Теперь на них также пускали публику по билетам. Впрочем, заседания пэров многолюдными не стали; дискуссии здесь проходили сравнительно спокойно, атмосфера царила слегка дремотная. Греч свидетельствует:
«Палата пэров собирается в Люксембургском дворце. Зала ее теснее депутатской, но также расположена полукружием. Дела в ней производятся гораздо тише и проще. Министры не произносят речей наизусть: ораторы не стараются блистать красноречием, и вообще, как мне казалось, валят чрез пень колоду. Зато в ней гораздо более тишины и приличия; все члены в мундирах».
Впрочем, и пэрам случалось привлекать к себе повышенный интерес общества; это происходило в те дни, когда их палата превращалась в судебный орган. Согласно Хартии 1814 года, палата пэров получила право судить обвиняемых в государственной измене и в покушении на государственную безопасность. «Дебют» ее в качестве такого суда был не слишком удачен: в декабре 1815 года пэры приговорили к смерти маршала Нея – за его переход на сторону Наполеона во время Ста дней. Маршал сам просил о том, чтобы его судил не военный трибунал, а верхняя палата парламента, однако его расчет на милосердие пэров не оправдался: 7 декабря Ней был расстрелян в аллее Обсерватории (неподалеку от того места, где его судили). Очевидно, что в данном случае пэры руководствовались отнюдь не стремлением к справедливости (Ней был далеко не единственным, кто во время Ста дней принял сторону возвратившегося императора), а лишь желанием «прислужиться» Бурбонам; поэтому они и устроили этот показательный процесс.
Впоследствии пэрам эпохи Реставрации пришлось судить шорника Лувеля, зарезавшего в ночь с 13 на 14 февраля 1820 года племянника короля, герцога Беррийского; Лувель был приговорен к смерти и казнен на Гревской площади 7 июня того же года. Перед судом палаты пэров предстали и участники либерального антиправительственного заговора, созревшего в среде офицеров-отставников, – так называемого заговора 19 августа 1820 года, или «заговора в “Базаре”» («Французским базаром» именовалось заведение на улице Каде, где заговорщики проводили свои собрания). В этом случае приговоры оказались весьма мягкими: из 75 обвиняемых лишь шестеро были осуждены на небольшие сроки тюремного заключения. Сразу после Июльской революции пэры судили министров свергнутого короля Карла X, чьи подписи стояли под королевскими ордонансами 26 июля 1830 года, нарушавшими прежнюю Хартию. Суд, как уже было рассказано в главе «Июльская революция в Париже», проходил с 15 по 21 декабря 1830 года в крайне сложной обстановке, поскольку народ настоятельно требовал для министров смертной казни. Тем не менее пэры не пошли на уступки толпе и сохранили министрам жизнь. Палата пэров заседала в Люксембургском дворце, а министры-подсудимые в это время находились в резиденции председателя палаты пэров – располагавшемся неподалеку Малом Люксембургском дворце. Чтобы подсудимые не могли ни сбежать, ни подвергнуться нападению парижской толпы, в здании, где они содержались, были произведены специальные работы: перекрыты каминные трубы, двери укреплены железными скобами и тяжелыми засовами и т. п.
Суд над министрами Карла Х в палате пэров. Худ. О. Пюжен, 1831
Большой Люксембургский дворец был оборудован для заседаний еще при Наполеоне, когда здесь собирались сенаторы. Долгое время пэры обходились прежним залом заседаний. Однако работы у них все прибавлялось, и суд над участниками апрельского рабочего мятежа 1834 года, состоявшийся в мае 1835 года, потребовал постройки дополнительного зала заседаний. Кроме того, бывший монастырь Дев Голгофы (рядом с Малым дворцом), где с конца XVIII века располагалась казарма, был переоборудован под тюрьму для обвиняемых, которых набралось больше сотни. С 1836 по 1841 год в Большом Люксембургском дворце шли работы, которые закончились его перестройкой и значительным расширением зала заседаний палаты пэров и прилегающих к нему помещений. Новый зал по своей конструкции напоминал палату депутатов: тот же полукруглый амфитеатр с местом председателя внизу, в самом центре.
Во второй половине 1830-х годов, а затем и в 1840-е годы пэры судили участников многочисленных покушений на жизнь короля Луи-Филиппа: Фиески, Алибо, Менье, а также Барбеса и Бланки (руководителей парижского восстания 12 мая 1839 года). В 1840 году им пришлось судить принца Луи-Бонапарта за попытку государственного переворота в Булони, а в 1847 году – бывшего министра общественных работ Жана-Батиста Теста за получение взятки в 94 000 франков от другого бывшего министра, Депана-Кюбьера. Тест во время следствия сидел в Люксембургском дворце в одной из тех камер, которые были построены в годы его пребывания на посту министра, – так сказать, под его собственным руководством и наблюдением.
Таким образом, пристальное внимание парижского общества привлекали заседания обеих палат: нижней практически постоянно, а верхней – от случая к случаю. Вообще жизнь в Париже при конституционной монархии была сильно политизирована. Во время Революции и при Империи политика тоже интересовала французов, но тогда публично обсуждать политические вопросы было небезопасно. А в эпоху Реставрации и Июльской монархии, хотя борьба противоположных политических лагерей продолжалась, словесная защита своих взглядов уже не могла стоить людям жизни. Тем охотнее парижане рассуждали на политические темы. Многие нравоописательные очерки той эпохи изображают парижан как людей, для которых политика стоит на первом месте. Авторы «Новых картин Парижа» (1828) посвящают этой политизированности парижан отдельную главу. Здесь посетители Оперы судят представления не по их музыкальным достоинствам, но преимущественно по политическим убеждениям композиторов, в книжной лавке вместо античных классиков продается бесчисленное множество политических брошюр-однодневок, а гостиничная привратница настойчиво предлагает постояльцу монархическую газету «Котидьен». При этом она гордо замечает, что и она, и муж ее, привратник той же гостиницы, – роялисты; поскольку муж до Революции был полотером в королевском дворце, им обоим, конечно же, не пристало служить в гостинице, хозяин которой – либерал, так что они делают это через силу. В отличие от привратницы, цирюльник – либерал, но политическими проблемами он увлечен ничуть не меньше ее; обслуживая клиента, он успевает высказать ему свое мнение об иезуитах и янычарах, о революции в Португалии и о восстании в Греции, об ожидающемся приезде в Париж английского премьер-министра и о собственном участии в походах Великой армии Наполеона. Эти политические монологи цирюльника – вовсе не литературная условность. А.И. Тургенев, рассказывая в письмах к брату об обстановке в Париже осенью 1830 года, постоянно ссылается на рассказы своего вполне реального цирюльника – своеобразной живой газеты. В столице Франции политические новости интересовали цирюльников ничуть не меньше, чем их клиентов.
Глава пятая
Городское управление и охрана порядка
Административное деление Парижа. Префект города, мэры и Муниципальный совет. Городской бюджет. Префекты полиции. Королевская и национальная гвардии. Жандармерия. Пожарные. Тюрьмы. Управление городом при Июльской монархии. Муниципальная гвардия. Выборность муниципальных властей
Понятие «реставрация» указывало на преемственность порядка, установленного во Франции после 1814 года, по отношению к старому, дореволюционному. Оно означало восстановление монархии Бурбонов и разрыв с «самозваной» Империей Наполеона. Между тем и в повседневном быту парижан, и в административном управлении столицей страны многое осталось неизменным.
Париж по-прежнему имел ту структуру, какую получил в 1795 году. Территория столицы была поделена на 12 округов, каждый из которых состоял из четырех кварталов. В первый округ входили Тюильри, Елисейские Поля, Рульский квартал и Вандомская площадь. Во второй – квартал Шоссе д’Антен, Пале-Руаяль, квартал Фейдо и Монмартрское предместье. В третий – Рыбное предместье, квартал Святого Евстахия, Монмартрский квартал и квартал Игры в Шары. В четвертый – квартал Сент-Оноре, Лувр, кварталы Рынков и Французского Банка. В пятый – кварталы Благой Вести и Ворот Сен-Мартен, предместье Сен-Дени и Монторгейский квартал. В шестой – Тампль, кварталы Ломбардцев, Ворот Сен-Дени и Святого Мартина в Полях. В седьмой – кварталы Арси, Ломбарда, Святой Авуа и Рынка Святого Иоанна. В восьмой – квартал Трехсот, Сент-Антуанское предместье, Попенкурский квартал и Маре. В девятый – Сите, остров Сен-Луи, Арсенал и Ратуша. В десятый – кварталы Инвалидов и Святого Фомы Аквинского, Монетный двор и Сен-Жерменское предместье. В одиннадцатый – Люксембургский квартал, Дворец правосудия, Медицинская школа и Сорбонна. В двенадцатый – Ботанический сад, кварталы Сен-Жак, Обсерватории и Сен-Марсель (или, иначе, Сен-Марсо).