Страница 19 из 58
Старика почтительно встретили жрецы — так в древнем Египте обычно встречали только верховного жреца. Высокий старик им и был. Его имя Унуэмдиамон. Отдав мальчика слуге для попечения и охраны, Унуэмдиамон проходит с остальными жрецами в небольшой круглый зал с низко нависшим потолком. Эти внутренние покои святилища, в котором любят собираться жрецы, расположены глубоко под скалой.
Здесь, вдали от всего живого, совершенно недоступные самому проницательному человеческому глазу и уху, обсуждают первосвященники мудрого бога свои дела. Здесь происходит подготовка разного рода чудес, которые так поражают потом воображение толпы. На стене храма-подземелья множество иероглифических надписей и рисунков, рассказывающих о поучениях и откровениях Тота. А эти поучения и откровения в большинстве своем не что иное, как свод тех практических знаний, которыми располагали жрецы этого храма. Известно, что жрецы древнего Египта были образованными для своего времени людьми, но они не стремились да и не хотели сделать знания достоянием народа. Напротив, они их использовали часто во вред народу — для поддержания суеверий, своего религиозного владычества, для укрепления своей власти. Издавна существовала вражда между служителями Тота и жрецами бога солнца — Амона-Ра за власть и силу, за почет, за влияние на государственные дела. В далекие времена, в дни царствования фараона Менеса, сила была на стороне служителей Носатого. В его святилища стекались тогда самые богатые дары и пожертвования. Сотни тысяч рабов, много пахотных земель, десятки храмов, святилищ принадлежали служителям бога мудрости. Сами бессмертные владыки всего живого, наместники богов на земле — фараоны во всем советовались со жрецами Носатого. Величественные обряды совершались в капищах ибисоголового бога. Чудеса повергали в оцепенение несметные толпы верующих. Слава бога и его жрецов не имела себе равной на земле.
Но вот с некоторых пор оскудели сокровищницы бога мудрости. Унуэмдиамон видел в этом происки врагов и завистников. Да и сами жрецы тому помогли, замкнувшись в глубинах тайников, потеряв живую связь с тем, что делается на земле. Из затхлых недр их подземелий трудно было верно определить, что нужно сделать, чтобы опять захватить в свои руки власть и силу. Тогда-то Унуэмдиамон, верховный жрец Носатого, вышел из древнейшего храма Тота в Шмуне и пошел по Стране Большого Хапи[10].
От селения к селению, от города к городу продвигался Унуэмдиамон под видом паломника. Он смешивался с толпами народа, слушал, что говорят вокруг, выспрашивал, наблюдал. Всюду — в бедной лачуге крестьянина, на базарной площади, в жилищах ремесленников — одно и то же: неспокоен народ, бурлит в нем недовольство. То там, то здесь появляются смелые люди — они зовут на борьбу за лучшую жизнь. Унуэмдиамон увидел в этом, бурлении народа угрозу своим жреческим привилегиям, и в нем пробуждалась ненависть к «бунтовщикам». Как! Покушаться на незыблемые основы власти «сына солнца»? Потрясать устои, заложенные предками, перечить воле богов? «Всегда мир был разделен на сильных и слабых, на бедных и богатых, на властителей и их слуг. Так было и так будет! Чернь подняла голову — этого нельзя допустить». Но у верховного жреца бога мудрости было два врага — чернь и каста жрецов бога Солнца. Надо придумать нечто такое, чтобы и чернь загнать назад в стойло и выводить оттуда под бичами надсмотрщиков на работу для процветания избранных и взять верх над чванливыми и заносчивыми жрецами бога Солнца, — заставить их признать верховную власть Тота и его жрецов.
Нужно чудо. И в голове Унуэмдиамона созрел план.
Несколько лет назад в тайниках храма Тота в Шмуне он нашел описание священной процедуры «погружения в сон своей рукой». Изглоданный временем папирус повествовал, что уже несколько веков назад жрецы Носатого владели тайной беседы с богом через приведенных в сон людей. Они владели тайной воскрешения мертвых и умением исцелять от болезней.
Унуэмдиамон принялся изучать папирус. Вот что он в нем прочитал: «Принеси опрятную и начищенную лампу, наполни ее лучшим, ароматным маслом и повесь ее на клин из куска лаврового дерева на стене, расположенной с утренней стороны. Затем поставь перед ней мальчика. Погрузи его в сон своей рукой и зажги лампу. Произнеси над ним слова заклинаний до семи раз. Снова разбуди его и спроси так: «Что видел ты?» Ответит он: «Да! Я видел богов вокруг лампы». Тогда будут говорить они ему все, о чем их будут спрашивать»[11].
Папирус подробно рассказал Унуэмдиамону о том, как погружать в сон и что для этого нужно. Для чародейства, оказывается, нужно: «Волшебная чаша и новая лампа из металла, в которой должно быть масло и новый фитиль, дальше два новых ящика, которые служат стульями, и наконец чистый, невинный мальчик». Все металлические предметы должны быть новые, блестящие, и мальчик должен смотреть, превозмогая резь в глазах, на этот блеск, и тогда можно погрузить его в сон своей рукой…
Так Унуэмдиамон постиг секрет предков. Он купил у голодного крестьянина, которому нечем кормить свою семью, тринадцатилетнего сына и начал упражняться в искусстве погружать в сон. Достиг того, что мальчик по первому его слову впадает в священный сон, видит бога, говорит с ним. По приказу Унуэмдиамона, он падает бездыханным, как труп, и никто, даже самые искусные, не могут обнаружить в нем признаков жизни, но одно прикосновение руки жреца — и к мертвенно-бледному лбу ребенка приливает кровь, на его щеках начинает играть румянец, и он встает смеющийся и полный жизни, как бутон распускающегося лотоса!
В большой тайне держал Унуэмдиамон свои упражнения с мальчиком. Теперь он решил: настало время действовать. Вот зачем он сегодня явился в этот храм-тайник.
— Я вернулся в храм Носатого бога, — сказал он жрецам, — чтобы поведать вам, что пришел решающий день. Завтра с восходом солнца, с началом нового дня наступит великий праздник Воскресения Озириса. Огромные толпы людей соберутся у храма Амона-Ра, Амона-Озириса — бога Солнца. Но что смогут показать народу заплывшие жиром, кичливые и глупые служители верховного владыки страны? Опять они выловят в Ниле и торжественно понесут в храм завернутую в многочисленные пелены размалеванную деревянную куклу, которую с деланным почтением начнут освобождать от этих одежд и, бросая их на жертвенный огонь, будут нудно напевать гимны о новом рождении Озириса. Кого это удивит? Народ уже видел все это столько раз. А я чувствую приближение взрыва. Толчком может послужить любой повод. Народу главное собраться вместе, и тогда все станет оружием: камни и палки, кулаки и зубы… Только бог Тот и явленное им великое чудо способны вновь вернуть толпе рабскую покорность.
Жрецы Великого Владыки града восьми, почтенного Ибиса, будьте готовы к чуду! Тот явит свое величие!..
На следующий день началось праздничное торжество в храме бога Солнца. Высокая колоннада гипостильного зала заканчивается лестницей, спускающейся от храма к Нилу, и на этой лестнице, а затем и на всем пространстве берега великой реки, пока может охватить глаз, несметные толпы народа. Люди возбуждены, громко разговаривают. Возбуждение вызвано не столько праздником, сколько большой бедой, — на страну обрушилась засуха, начался голод, в то время как богачи и жрецы прячут хлеб…
Верховный жрец Амона-Ра в пышном облачении, окруженный десятками младших жрецов и помощников, воздевает кверху руки. На алтаре перед ним распеленатая деревянная кукла Озириса, только что выловленная из Нила.
Жрец торжественно произносит слова молитвы:
10
Так древние египтяне называли свою страну. Хапи — река Нил.
11
Подлинный текст древнеегипетского папируса.