Слой

Глава 2

Первым, как обычно, подъехал «БМВ» службы безопасности. Двое сереньких типов быстро, но без суеты пробежали глазами по окнам и чердакам, зацепили прохожих, нюхнули припаркованный неподалеку «жигуль» и, убедившись в отсутствии угрозы, что-то мяукнули в радиомикрофоны.

Настоящие спецы, отметил Константин. Не для понтов наняты, для дела. Но тоже ведь не боги: водосточную трубу проверить забыли. А еще почему-то не заметили темную стекляшку рядом с чугунным люком. Кто-то обронил карманное зеркальце, да так ловко, что легло оно аккурат на камешек, под сорок пять градусов к земле, и теперь через щель в люке можно было наблюдать половину улицы.

Спустя несколько секунд из-за поворота вырулил второй «БМВ», следом – обгаженный анекдотами «шестисотый», а за ним – циклопических размеров джип с опущенным стеклом. Открытого окна Костя из колодца видеть не мог, но знал прекрасно: в джипе еще один человечек, с фасонистым австрийским «Штайром». Ствол у «Штайра» укороченный, в десантном исполнении, а магазин наоборот, удлинен в полтора раза. И кажется, еще прицел оптический. Это уж для секьюрити излишество.

«Мерседес» заехал правыми колесами на тротуар и остановился у самого подъезда. Двое телохранителей заняли места по бокам. Задняя дверца распахнулась. Костя откинул ногтем пластмассовую крышечку и положил палец на кнопку с удобной выемкой.

– Именем Народного Ополчения…

Откуда-то сзади неожиданно появились женские ноги. Короткая юбка колыхалась от ветра, и Костя без труда разглядел тонкие белые трусики, врезавшиеся в ягодицы. В другой раз его бы это заинтересовало, но не теперь. Ближний охранник выставил руку, и женщина замерла над зеркальцем, полностью закрыв обзор.

Где Батуганин? Уже вылез, или только собирается? Он поперек себя шире, для него это целая эпопея. Прав был сотник: всего не предусмотришь.

Константин мысленно сосчитал до трех и нажал.

Никаких сверхъестественных компонентов он не использовал – там, где его учили собирать взрывные устройства, ничего такого и не было. На сто рублей бытовой химии, плата от тайваньского приемника, батарейка, старый термос и килограмм гаек-шестерок.

Вспышки он не увидел – зеркало соскочило с камешка, и в смотровом отверстии появилось небо. Женщина в узких трусах тоже куда-то пропала – Костя надеялся, что гаек на ее долю не хватило, но о ней он думал не долго. Осклизлые скобы вели его вниз, к боковому проходу.

Когда до дна осталось три ступеньки, он спрыгнул и, пригнувшись, юркнул под темную арку. Фонарик осветил низкий сводчатый тоннель с густым ручейком посередине. Костя зажал фонарик в зубах и торопливо надел припасенные резиновые сапоги. Сверху раздался лязг чугунного люка. Быстрые, однако.

На изучение схемы коммуникаций у Константина был всего один вечер, поэтому в незнакомые ветки он не совался. Выбирать приходилось наиболее короткие отрезки, те, на которых он не успеет попасть в прицел. Свернув на новом перекрестке, он затаил дыхание и вслушался. Преследователь был один. Костя рискнул выглянуть из-за угла – темно. Значит, охранник без фонаря.

Еще не решив, как использовать это преимущество, Константин помчался дальше. Пляшущее желтое пятно выхватывало из мрака то сопливую бахрому, то сочащийся влагой стык бетонных плит. Сапоги оглушительно грохотали, казалось, топот разносился по всему подземелью. Костя понял, что нужно остановиться, иначе эта гонка закончится не скоро.

Преодолев очередную развилку, он вжался в стену. Сердце колотилось в ушах тугим сбивчивым эхо. Лучик осветил сужающийся коридор и уперся в забитую мусором сетку. За ней начиналась круглая труба – довольно широкая, чтоб в нее протиснуться, и достаточно узкая, чтобы пуля не пролетела мимо. Константин припомнил схему. Никаких труб.

Заблудился! Он дернулся назад к развилке, но охранник был уже совсем близко.

Здесь. Здесь он и сдохнет. И даже не узнает, достиг ли цели, вот, что обидно. Пришкварило того толстопузого, или нет? А если откачают? Глупо, глупо, по-другому надо было, ну да что теперь…

Константин отыскал ржавую кабельную стойку и, направив фонарик в сторону перекрестка, закрепил проволокой. Затем отошел в тень и вытащил из заднего кармана плоскую фрезу. Сделал, как учили, несколько глубоких вздохов и сконцентрировался. Второй попытки не будет.

Выскочив в проход, охранник на мгновение ослеп и пальнул наугад. Обтекаемая, непривычной формы, винтовка работала без отдачи и почти без шума – количество выстрелов Костя подсчитал по визгам где-то возле правого уха.

Парень с открытым сосредоточенным лицом стоял ровно в центре желтого конуса. Проморгавшись, он определил источник света и дал короткую очередь чуть пониже. По стене заскакали искры, но фонарик не пострадал. Догадавшись, что его обманули, охранник повел стволом, но время вышло. Костя выбросил руку вперед, и в воздухе мелькнул сияющий диск.

Константин называл его сюрикеном, хотя это было громко сказано. Однажды, забредя на разоренный завод, он прихватил с собой несколько таких штучек, и потом от нечего делать метал их во что придется. Некоторые смеялись, но сотник одобрил. Так он и тренировался, пока не растерял все, до последней. Костя не помнил, где и когда купил новую фрезу, главное, что теперь она спасла ему жизнь.

Зубчатый диск воткнулся в лоб с сухим деревянным треском. Сюрикен вошел на весь радиус чуть повыше левого глаза – охранник еще успел удивленно моргнуть и, выстрелив в потолок, медленно завалился на спину.

Константин взял фонарик и, перешагнув через раскинутые ноги, поднял ружьишко. Автоматическая винтовка австрийского производства, более надежная, чем воспетый лжепатриотами «Калаш», – это как раз то, чего ему не хватало. Пластиковый корпус и скошенные формы придавали ей вид несущейся рыбины. Пожалуй, не всякий мент поймет, что это оружие, а не детский пугач с лампочкой в стволе. Рожок на сорок пять патронов, израсходовано не более пятнадцати. Если пузатого и спасут, все равно – оно того стоило.

Костя отряхнул забрызганные джинсы и пошел назад. Вскоре он выбрался в знакомый тоннель и, восстановив в памяти карту, дошел до квадратного люка. Смазанный накануне штурвал крутился тяжело, но без скрипа. Минут через двадцать он был на «Шаболовской».

Когда по металлической лесенке в конце платформы поднялся человек без оранжевой фуфайки, кое-кто из пассажиров обратил на это внимание, но для хулигана мужчина выглядел слишком усталым, поэтому о нем тут же забыли.

Константин сел рядом с читавшей блондинкой и покосился на книгу. Механически пробежал пару абзацев и, зевнув, отвернулся – дама увлекалась любовными романами. Он глянул на часы – скоро восемь. Настя ворчать будет. Купить ей, что ли, пирожное? Все равно будет ворчать. Спросит, где носило. А, кстати, где?

Он попытался вспомнить, но у него не получилось. Нахмурился, потер макушку – бестолку. Костя не знал, где прошлялся два с лишним часа, но еще более странным казалось то, что его это нисколько не тревожило. Вроде, так надо.

Если бы ему – Константину Роговцеву, тридцатилетнему преподавателю географии в средней школе, женатому, несудимому – кто-то рассказал, что совсем недавно им убиты шесть человек, он бы даже не улыбнулся. Дурацкая шутка. Если б ему поведали о тайнике с дистанционным взрывателем и снаряженным «Штайром», он бы только пожал плечами. Не слышал Костя ни про какие штайры.

Жена не ворчала. Сунула под нос ужин и ушла смотреть телевизор. Обиделась.

Костя энергично поедал макароны с подливкой, невольно воспринимая бухтение ящика за стеной. Когда заговорили о заказном взрыве у дома банкира Батуганина, он не выдержал и, торопливо набив рот, заглянул в комнату. Показывали обгоревший «Мерседес» и накрытые черными мешками носилки. Диктор объяснял про водосточную трубу, но Константин отвлекся: его вдруг заинтересовала отодвинутая крышка канализационного колодца. Что-то в ней было… зудящее.

На экране появилась жена покойного – заплаканная, но не растерянная. Словно она была к этому готова.