Пути развития английского романа 1920-1930-х годов

Творчество Вирджинии Вульф явилось наиболее полным выражением эстетических принципов группы «Блумсбери», а ее деятельность критика служила задачам их развития. В период 20 — 30-х годов Вульф была одним из крупных критиков модернистского лагеря. Ее перу принадлежат многочисленные статьи и очерки о мастерах прошлых веков и о современных ей писателях. Было бы неверно утверждать, что Вирджиния Вульф как одна из представительниц модернистской литературы не признает традиций национальной английской культуры. Ее статьи о крупнейших писателях XVIII и XIX веков свидетельствуют о большом интересе писательницы к своеобразию их мастерства. Вместе с тем нельзя не отметить односторонний подход Вирджинии Вульф к опыту больших художников прошлого, который она оценивает сквозь призму своих, весьма ограниченных, эстетических принципов. Поэтому поэзию Шелли ей кажется возможным рассматривать в отрыве от его политической борьбы, а поэзию Байрона признавать скучной и трудной для восприятия из-за обилия содержащихся в ней идей.

В творчестве художников прошлого и настоящего она выделяет лишь те черты, которые отвечают задачам раскрытия «мира эмоций и чувств». Из всех писателей XVIII века особый интерес для нее представляет Стерн. Она восхищается той смелостью, с которой он нарушает традиционную форму романа, ее привлекает стиль Стерна, то совершенно особое, как бы не поддающееся контролю, свободное построение фраз, которое близко к разговорной речи и способно передать движение мысли, ее неожиданный поворот. «Благодаря этому необычному стилю, — пишет В. Вульф, — книга («Сентиментальное путешествие». — Н.М.) становится полупрозрачной… И мы, насколько это возможно, приближаемся к жизни»[31].

Из романистов XIX века В. Вульф выше других ценит Джейн Остин и Томаса Гарди. В романах Остин Вульф привлекает ее умение передать скрытые эмоции героев, глубину их переживаний. Она отмечает свойственную Джейн Остин способность за внешне тривиальным и незначительным увидеть нечто большое и важное и дать это почувствовать читателю. И если бы жизнь Джейн Остин не оборвалась столь рано, она, по словам Вирджинии Вульф, «могла бы стать предшественницей Генри Джеймса и Пруста»[32]. Последнее замечание весьма характерно. В творчестве романистов прошлого В. Вульф упорно ищет черты, сближающие их с декадентами конца XIX и модернистами XX века. Нарушая пропорции и соотношения в общей картине развития литературного процесса, Вульф, преувеличивая роль Остин, явно не в состоянии правильно оценить творчество крупнейших критических реалистов. Для нее XIX век — это век Остин, а не век Диккенса. Значение творчества Диккенса осталось ею непонятым. Его романы, по мнению Вульф, лишены того высшего творческого начала, которое заставляет читателя глубоко задуматься. — «Все лежит на поверхности… Не над чем подумать, отложив книгу в сторону», — записывает Вульф в своем дневнике[33]. Величие икрасота реалистического творчества Диккенса остались ей чуждыми.

Из всей плеяды английских критических реалистов В. Вульф отдает предпочтение сестрам Бронте. Однако и их творчество она воспринимает односторонне, отказывая Шарлотте и Эмилии Бронте не только в умении ставить и разрешать проблемы общественного характера, но и в какой бы то ни было склонности к постановке подобного рода проблем. Значение и своеобразие творчества сестер Бронте Вульф усматривает лишь в их умении передать силу страстей — любви, ненависти, страдания. В романе Э. Бронте «Гремящие высоты» Вульф пленяет мастерство передачи настроений и та страстная напряженность стиля, которая придает особую значительность каждой детали повествования.

Новой ступенью в развитии английского романа Вульф считает творчество писателей второй половины XIX в… — Д. Элиот, Д. Мередита, Д. Конрада и Т. Гарди. Особый интерес представляет ее статья о Джордже Мередите. Его творчество Вульф рассматривает как переходный этап к роману новейшего времени, усматривая ценность и своеобразие таланта Мередита в умении ярко рисовать отдельные сцены и пейзажи, которые приобретают своего рода символическое значение в повествовании. Говоря о своеобразии творческой манеры Д. Мередита, Вульф хотя и не употребляет термин «импрессионистическая манера повествования», но в своей трактовке творчества Мередита она подразумевает именно эту его особенность, усматривая в ней проявление новаторства Мередита и причину возросшего интереса к его романам у читателей XX века. Мередит близок ей своей склонностью к экспериментированию в области романа. В то же время Вульф самым решительным образом осуждает свойственное не только Д. Мередиту, но и Д. Элиот и особенно Т. Гарди «стремление соединить в своих романах качества несовместимые — философию и поэзию»[34].В этом она видит слабость английских романистов. А сильная сторона их творчества, по ее мнению, заключается в «бессознательном», «интуитивном» изображении мира. И в первую очередь это свойственно Томасу Гарди. В письме к Литтону Стрэчи В. Вульф называет Гарди «великим человеком»[35], а свою статью о нем она начинает со слов о том, что Гарди — глава английской литературы и крупнейший романист[36]. Для Вульф Гарди ценен прежде всего своим стремлением создать такого рода роман, в котором яркость и непосредственность жизненных впечатлений преобладает над всякого рода попытками объяснить причины и взаимосвязь явлений действительности. Она цитирует слова Т. Гарди: роман— «это впечатление, а не доказательство». Это утверждение писателя и стало для В. Вульф исходной позицией в толковании характера всего его творчества. И не случайно один из самых сильных по своему обличительному пафосу романов Гарди — «Джуд Незаметный» — Вульф считает гораздо более слабым произведением, чем остальные его вещи, объясняя это тем, что в «Джуде Незаметном» «доказательства» преобладают над непосредственностью «впечатления». По ее мнению, это лишает роман того подлинного трагизма, который присущ, например, «Мэру Кестербриджа».

Принципиально важное значение имеют статьи В. Вульф о современной ей литературе: «Современный роман», «Русская точка зрения», «Романы Э. М. Форстера» и некоторые другие. Творчество крупнейших писателей-реалистов она оценивает как явление деградирующее, обреченное на постепенное умирание. Метод Уэллса и Голсуорси не представляется ей плодотворным, так как, с ее точки зрения, он не дает возможности выразить все разнообразие явлений жизни. Вульф называет Голсуорси, Уэллса и Беннета «материалистами» и противопоставляет им «спиритуалиста» Джойса, творческий метод которого позволяет, по ее мнению, фиксировать мельчайшие детали психологических, душевных переживаний, и тем самым в гораздо большей степени приближает нас к жизни.

По мнению Вульф, писатели-«материалисты» «имеют дело не с духом, а с телом»[37]. В связи с этим Вульф высказывает мысль о необходимости для английской литературы как можно быстрее порвать с такого рода писателями, «отвернуться от них», для того чтобы сохранить, как она говорит, свою «душу». Для В. Вульф «действительность» не является объективно-существующей реальностью, да и в само понятие «реальность» она вслед за Роджером Фраем вкладывает совершенно иной смысл: в ее понимании отразить реальность — это значит с наибольшей полнотой передать субъективные ощущения, эмоции героя; задачей искусства, по ее мнению, должно стать изображение потока бесконечно разнообразных впечатлений во всей их противоречивой сложности. «Представьте себе на одно мгновение сознание обычного человека в обычный день. Оно получает мириады впечатлений — самых обычных, фантастических, мимолетных или же таких, которые врезаются в память с остротой стали. Они наступают со всех сторон, бесконечный поток бесчисленных атомов»[38]. «Давайте регистрировать воздействие атомов на наше сознание, фиксировать их движение в том порядке, в каком они приближаются, давайте следить за их прихотливым движением»[39].

31

V. Woolf. The Coomon Reader. London, 1938, p. 62.

32

Там же, стр. 144.

33

V. Woolf. A Writer's Diary. London, 1954, p. 313.

34

V. Woolf. The Common Reader. London, 1938, p. 211.

35

V. Woolf and L. Strасhey. Letters. London, 1936, p. 39.

36

См.: V. Woolf. The Novels of Thomas Hardy. In: The Common Reader. London, 1938.

37

V. Woolf. The Common Reader. London, 1938, p. 148.

38

V. Woolf. The Common Reader, p. 148.

39

Там же.