Истребитель «Родина»

Стив сдвинул каблуки — этого было достаточно, чтобы понять, кто здесь главный.

— Ксена, — представил он женщину.

Та, не реагируя, прошла к стулу. Андрей замер посреди каюты.

Раздевайтесь, — велела Ксена. Он недоуменно взглянул на Стива.

— Раздевайтесь, — подтвердил тот.

Стянув рубаху, Андрей кинул ее на кровать. Затем, чуть помедлив, разулся и начал расстегивать ширинку.

— Дальше, — сказала Ксена.

Андрей вздохнул и вслед за рубашкой отправил брюки. Затем и трусы.

Ксена рассматривала его, как мандарины в овощной лавке.

— Повернитесь.

Он выполнил. После того, что она видела, прятать от нее задницу не имело смысла.

— Вы в хорошей форме, — оценила Ксена. — Для человека, который провел пять лет в камере.

— А для не-человека?..

— Вы не ответили на вопрос.

— Я не слышал вопроса, — проговорил Андрей, копируя ее манеру. Получилось какое-то кривляние, но это Ксену не волновало.

— Вы следили за своим телом, — сказала она. — К чему-то готовились? Чего-то ждали? Надеялись на освобождение?

— Не готовился, не ждал, не надеялся. — Сообразив, что такой ответ ее не удовлетворяет, Андрей добавил: — Это лишь один из способов не сойти в камере с ума.

— Какие еще способы вам известны?

— Еще — разгадывать кроссворды. Но в газете их не было. А еще, я слышал, можно сочинять романы, только, по-моему, это и есть прямая дорога в дурдом. Я оденусь, вы позволите?

— Нет. Обратно.

Он повернулся к ней снова — всем фасадом.

— У вас на груди изображен крест.

— Полагаю, крест символизирует конец жизни, — высказался Стив.

— Это правда? — спросила Ксена.

— Да. — Андрей помедлил. — Правда.

— Вы от него избавитесь.

— Почему?

— Потому что служба у нас — не конец, а начало. — Ксена резко поднялась.

— С чего вы взяли, что я буду у вас служить? — пробормотал Андрей.

— Это очевидно, — сказала она, покидая каюту.

Стив выдержал паузу и занял место у стола.

— Одевайтесь, Андрей Алексеевич.

— Я не Алексеевич.

— Андрей Алексеевич Волков, — спокойно произнес Стив.

— И никакой я не Волков. — Он запутался ногой в брючине и чуть не упал. — Вы... перепутали? Вы меня с кем-то перепутали! — расхохотался Андрей.

— Это ваши новые анкетные данные.

— А вам доступно такое понятие, как юмор?

— Понятие доступно, — ответил Стив. — К делу. Имя вам решено не менять. У вас и без того будут проблемы с самоидентификацией.

— Погодите, погодите! Вы что это?., вы о чем?

— Мы ценим каждого сотрудника. Мы обеспечим вам максимальную безопасность. Но мы не можем уделять вам чрезмерное внимание, а это значит...

Андрей закрыл глаза. Все это значило только одно: он продался.

Вот как это случилось. Без пыток, без угроз. Заставили не кнутом, даже не пряником — черствой краюхой. Отмыли, дали нормально поесть и разрешили вспомнить, чем отличается живая женщина от замызганной фотки в газете. Ему ничего не сказали. Зачем, если все понятно и так? Откажешься — вернешься в камеру. Навсегда, до конца жизни. В тридцать лет — до самого конца... Ксена видела его пару минут, но за это время нашла фразу, перед которой Андрей был бессилен. Ему не сулили ни денег, ни власти. И новая жизнь, идущая на смену старой, — никто не гарантировал ее продолжительности. Ему не обещали даже этого. Ничего. Только покормили. Приличная собака и та за бутерброд хозяина не бросит. Самое отвратительное, что его ни о чем не спрашивали, в его решении гады не сомневались. Их уверенность попахивала чем-то физиологическим, словно реакция Андрея была подтверждена лабораторными опытами, и это ставило его даже ниже собаки, на одну ступень с червем... Он не был червем и не был собакой. Андрей был человеком, и про него все знали заранее. Знали, что предаст. И не ошиблись.

— ...в частности, татуировка, — продолжал Стив. — Разумеется, мы не позволим вам оставить такую явную примету. Это в ваших же интересах, Волков.

— Я не... ах, да. — Андрей махнул рукой. — Далеко мы от острова?

— Крейсер идет уже десять часов.

— И я не единственный, кого вы...

— Мы взяли на борт не всех. Но все, кого мы взяли, предпочли свободу.

— В каком смысле?

— В том же, что и вы.

— Свобода... Ясно.

— Судебное заседание по вашему делу транслировалось на всю Европу. Многие вас помнят. Либо вспомнят при встрече.

Андрей недоуменно покачал головой.

— Вы действительно думаете, что нам нужны стюарды? — осведомился Стив.

Андрей вздрогнул — именно про стюардов он почему-то и подумал.

— Нам и крейсер не нужен, — сказал пришелец. — Мы одолжили его у вашего правительства на время.

— Но вы же наняли парикмахера...

— Вы не парикмахер, Волков.

— У меня бесполезная профессия: сетевой дизайнер. Вернее, я был сетевым дизайнером. Пять лет назад. — Андрей помолчал. — Кажется, дизайнеры вам тоже не нужны.

— Ваша новая работа будет не менее творческой.

— Что-нибудь взорвать? — Он нервно усмехнулся и вдруг замер — с нелепо растянутыми губами и с ужасом в глазах. — Новая работа, новая фамилия... Юридически я остаюсь в «Каменном Чертоге»? Вы... да, вы говорили о проблемах с самоидентификацией...

Стив извлек из-под рамки фотографию и передвинул ее по столу. Андрей сощурился — лицо было знакомым. Молодой мужчина, обаятельный, но не выдающийся. Три кадра: фас и оба профиля.

— Н-нет, не припомню. Где-то, кажется, встречались...

— Это лицо вы видите впервые, но с завтрашнего дня будете видеть его часто, — сказал Стив. — В зеркале.

— Я... я не согласен!

— Реконструкция черепа не потребуется, форма у вас типичная. Операция коснется только мышц. И, естественно, кожа. Пигментация, плотность, зоны роста волос. Близкий человек может узнать вас по одним усам.

— Послушайте!.. — Андрей вскочил и шагнул к двери, но так же резко остановился. — Вы кто?! Я вас не понимаю. Я ничего не понимаю! Вы на Земле около трех недель. И вы не просто всех подчинили — вы... уже стали хозяевами. Вы почувствовали, вы уже почувствовали себя хозяевами! За три недели! Крейсер... самый большой корабль России у вас за прогулочную яхту!

— Как и всем другим бывшим суверенным государствам, России ничто не угрожает. Земля объединилась, и угроза международной войны исчезла.