Истребитель «Родина»

— Что вы имеете в виду?

— Пять лет — большой срок. Многое успело измениться.

— Что?!

— Вас никто не ждет.

Андрей замер с вытянутым пальцем.

— Да говорите же!

— Ваша супруга жива, но она...

Андрею вдруг все стало ясно. Гораздо больше, чем сказал пришелец.

— Что с матерью? — тихо спросил он. — Что с отцом?

— Они умерли еще в первый год. Администрация тюрьмы не сочла нужным вас известить.

— В «Каменном Чертоге» запрет на общение с большой землей.

— Вы их защищаете? — Стив как будто удивился, хотя интонация оставалась прежней. — Мы выяснили, где похоронены ваши родители. Вы сможете навестить могилу. Мы ориентируемся в ваших традициях: для вас это важно.

— А в чем еще вы ориентируетесь?

— Ваша супруга переехала и взяла другую фамилию. Кроме того, она сменила имя.

— Понятно. —Андрей нажал «сброс» и, медленно закрыв панель, подошел к столу.

— Мы ее разыскали.

— Как у вас все легко... Разыскали...

— Сеть — одно из немногих достижений человечества, которыми мы рады пользоваться. Вы будете звонить?

— Зачем, если я даже имени ее не знаю?

— Теперь она Ирина Дмитриенко.

— Какая мне разница? Моего звонка она не ждет.

— В данный момент ваша супруга находится дома. Линия свободна.

Андрей покивал, но к терминалу не вернулся.

— Оставьте ее в покое. Ирина Дмитриенко мне не нужна, мою жену звали иначе.

— Да, вас предали. У вас отняли все.

— Я понял. — Андрей стиснул зубы, но улыбнулся. — Вам нужно добровольное сотрудничество. Вы могли бы заставить, но вы хотите убедить. И вы пытаетесь доказать, что моя родина не стоит плевка. Со мной обошлись несправедливо, но это не повод самому становиться падалью. Это не оправдание. Лично для меня.

— Вы переоцениваете силу слов. Мы продолжим разговор завтра.

— И что, интересно, изменится?

— Ваше мнение.

— А если нет?

— Завтра мы встретимся еще раз. Вы будете готовы с нами сотрудничать. Но это завтра, а пока вас проводят в каюту. Там вы приведете себя в порядок. Чуть позже вас посетит парикмахер. Потом будет ужин, а после ужина вы получите то, чего не имели пять лет. Блондинка? Брюнетка? — с каменным лицом осведомился пришелец. — Хорошо. Это тоже возможно.

— Что вам надо?

— До завтра, Андрей.

Переборка открылась — в офицерской каюте это была обычная деревянная дверь, — и из коридора заглянула полная немолодая женщина.

— Только без рук, парень, — предупредила она. — Я не по этой части, я горничная.

— Не льсти себе, — буркнул Андрей.

Женщина добродушно пихнула его локтем и пошла к трапу.

— Давно на них работаешь? — спросил он.

— С первого дня, почти три недели. Не отставай.

— Платят прилично?

— Сколько и раньше.

— Детей убить угрожали? Иголки под ногти засовывали?

— Детей у меня нет, а ногти, — горничная пошевелила пальцами, — ногти тоже в порядке.

— Тогда зачем ты с ними?

— Объявили набор сотрудников, я и устроилась. Да ты не смущайся, они как люди.

— Не пойму, что с вами случилось, — прошептал Андрей. — Пока я сидел, вы все сошли с ума.

— Ваше мнение? —спросил Стив, прикрывая дверь.

— Рано судить. — Женщина отвернулась от монитора. — Много эмоционального шума.

— Да, люди кричат лицами. Из-за этого их не всегда хорошо слышно.

Стиву нравилось, что они хоть в чем-то совпали, и это, разумеется, отразилось на его физиономии. Он не считал нужным это скрывать. Женщина в кресле примирительно моргнула:

— Вы неправильно меня поняли, Стив. У нас с вами нет проблем. Вы решили мне помогать, того же требуют и ваши обязанности. Ничего сверх должностной инструкции. Когда мне понадобится что-то неординарное, я сообщу. А пока продолжайте работать.

— Как вам сегодняшний кандидат?

— Продолжайте работать, — настойчиво повторила женщина.

Она собиралась подняться, но передумала и вновь посмотрела на экран. Трансляция была остановлена в том месте, где кандидат выходит из каюты. Он сказал: «Вы все сошли с ума». Реплика была излишне эмоциональной, но искренней, этим он и отличался от многих предшественников. «Гражданское самосознание» — по-английски это звучало гораздо лучше, но женщина не сразу переключилась: со Стивом они говорили по-русски. Крейсер находился в русскоязычной зоне, и это было естественно.

Для нее уже многое стало естественным, в том числе и бытовая хронометрия в неделях — нерациональная, но принятая на всей Земле. Никто из экспедиции не планировал ассимилироваться, но курс глубокого погружения в земную культуру, который отряд прошел в полете, не оставлял выбора. Если бы экипаж знал, сколько времени придется потратить на реабилитацию, восторгов было бы меньше. Хотя и в этом случае никто бы не отказался.

Потому что цель у них — святая.

Женщина поморщилась: про «святость цели» тоже было из местного, из какого именно — сразу и не скажешь. Английский?.. Да, пожалуй. Немецкий?.. Несомненно. Русский?.. Тем более.

Она попробовала перевести круг своих обязанностей — получилось коряво: «обнаружение и устранение внешней угрозы». Приемлемый вариант пришел на ум чуть позже. Самой близкой вновь оказалась русская версия, со всеми ее дополнительными смыслами. Одно слово: контрразведка.

Ванна — большая, неправильной формы — была уже наполнена, рядом на хромированной перекладине висела новая одежда. Прежде чем залезть в воду, Андрей посмотрел, какие ему приготовили вещи. Полотняные брюки и просторная рубаха на трех пуговицах, после робы это казалось шиком.

Низкая этажерка была уставлена пузырьками и склянками — Андрей взялся было в них разбираться, но, опомнившись, просто вылил в воду пару флаконов посимпатичней. В центре выросла гора искрящейся пены, и он, замирая от счастья, рухнул в нее, как в сугроб.

Минут десять Андрей не мог даже мычать. Потом собрался с силами и перевернулся на спину. Еще десять минут блаженства, Если бы в этот момент кто-нибудь вошел...

Он стер с лица пену и взглянул на дверь. В коридоре раздались шаги — деловые, торопливые, легкие. Кто-то процокал мимо, и снова все стихло. Андрей, вдохнув, погрузился в воду с головой. Он готов был раствориться — и частично уже растворялся: лунки в пене приобрели синеватый джинсовый оттенок.