Страница 16 из 19
— Короче, симбионты трудятся во имя моего же блага.
— Трудятся. И обвинять их в саботаже оснований пока нет. Времени на проверку у нас не было, но...
— У вас и выбора не было, — подсказал Андрей. Канунников засмеялся, но вдруг посерьезнел, словно заметил поблизости начальство.
— Не было, — подтвердил он и, цыкнув, снова увлекся закуской.
Андрей отстраненно повозил рюмку по столу. Пить понарошку, зная, что все не впрок, не хотелось. Николая это не смущало: он уже прикончил полбутылки и, судя по темпам, оставлять не собирался.
На первый взгляд ему было лет тридцать семь, но, присмотревшись, Андрей сообразил, что майор старше. Обманывала фигура, обманывало мощное, но не пухлое лицо и волосы — коротко стриженные, но все равно вьющиеся. И даже его суетливость. В Канунникове обманывало все.
— Аппетитом ты не обижен, — заметил Андрей.
— Язва. Восемь лет без колбаски, без ветчинки. Ни пива, ни воблы, Вообще ничего. Питался, как грудник. Чуть на пенсию не списали.
— А физиономия у тебя своя.
— Естественно, — ответил Николай, деловито оглядывая блюдо. — От кого мне прятаться?
— Но симбионтов тебе все-таки ввели.
— А то! Это их условие. Да и нам спокойней.
— Я не пойму, Коля... Тебя что, на язву купили? В смысле, на выздоровление?
Канунников замер и, воззрившись на ломтик сала в руке, положил его обратно в тарелку.
— Меня никто не купил, — раздельно произнес он. — и даже тебя, зэк из спецлага. Даже тебя — не купили.
— Ну да. Нам просто предложили. А мы не отказались, Но ты, рожа гэбэшная, виноват в сто раз сильней — я то хоть присягу не давал.
Канунников вытер губы и смял салфетку. Андрей ждал взрыва, но майор вновь рассмеялся, на удивление искренне.
— В армии ты что давал — обет безбрачия? А вот за «рожу» в следующий раз... получишь в рожу, ясно? Предать, Андрюша, это значит сделать что-то во вред. Я всего лишь помог выйти на свободу одному паршивому зэку, посаженному за то, за что раньше порвали бы в клочья. — Майор посмотрел на него без злобы, мягко. — Помог, потому что вреда от тебя точно не будет. А польза не исключена.
— И в чем она, моя польза?
— Спроси чего полегче.
Андрей заглянул в рюмку и все-таки выпил.
— В голове не укладывается, — вздохнул он. — Если бы я верил во всякую хрень, то решил бы, что нахожусь на другой планете, или не знаю... в другом измерении. Или подумал бы, что мне все это снится. — Он по примеру майора налил себе еще. — Я должен тебя ненавидеть, потому что вы, спецура, упекли меня в лагерь. Я должен тебя благодарить, потому что, оказывается, это ты помог мне выйти. Я должен презирать тебя как предателя. И скорее всего я обязан тебе подчиняться. При этом ты даже не знаешь, чего они от нас хотят.
— Не то чтобы знаю... Представляю. Хотя и смутно. Сейчас объясню. Но для начала тебе придется кое-что переключить в мозгах. Всякая хрень, в которую ты не верил. Еще месяц назад в нее не верил никто, кроме шизиков, но последние три недели она здесь, с нами. Хрень, — повторил майор. — Вот такая вот хрень, Андрюша. И не верить в нее уже невозможно. — Он опрокинул в себя рюмку и занюхал скомканной салфеткой. — После Объединения Земли разведспутники никто не ликвидировал. Это не елочные игрушки, их до следующего года в коробочку не уложишь. Можно было снять с орбиты, утопить в океане, но зачем? Такие деньги на ветер. Спутники перепрофилировали — настолько, насколько смогли. Навигация, связь, погода и... еще кое-что, конечно. Не все из них пригодились, например — системы раннего оповещения. Однако они продолжали работать, просто потому, что у спутников хороший ресурс. К чему это я? К тому, что вокруг планеты вращаются сотни глаз. Наши недремлющие очи, — усмехнулся Николай. — И все равно они проморгали. Вернее, доложили: на орбите объект. Крупный, неопознанный, явно пилотируемый. Но доложили, когда он там уже был. Откуда взялся — неизвестно. Возник. А вскоре к Президенту пожаловала делегация.
— К Виктору Кастелю?
— Других президентов у нас уже нет. Те, кто пытался эту делегацию остановить, погибли на месте. Гады не нападали, они лишь расчищали себе путь. Пятеро. Всего пятеро, Андрюша. За десять минут они уничтожили роту бойцов, каждый из которых сам стоит роты спецназа. Пятеро гадов, ясно тебе? Их даже не ранили. А когда прибыло подкрепление, они уже беседовали с Президентом. О чем, тебе интересно? Они устроили настоящее шоу. Расстелили перед Кастелем карту Центральной Африки и маркером написали... его же маркером на шести земных языках написали: «Мы вам не враги». Потом обвели все это в квадрат и попросили очистить территорию от людей. Не на карте, понятно, а в Африке. Дали два часа. Там народу-то почти не было — археологическая экспедиция, и все. Эвакуировали, успели. Приняли за голый понт, но решили не рисковать. А через два часа... Знаешь, что там появилось? Не на карте, а прямо вот в Африке.
Андрей прикусил губу.
— Они это сделали за секунду, — тихо произнес Канунников. — Корабль гадов дал один залп, больше мы ничего не зафиксировали. Теперь на том месте лежит сплавленная плита площадью в пятьсот квадратных километров. Кусок желтого стекла, и в нем выжжена та же фраза на шести языках, Он застывал несколько дней, буквы расплылись, но прочесть их можно и сейчас. А тогда, сразу после выстрела... Спутники передали высотные снимки, и выжженная в пустыне площадка точно совпала с квадратом на карте. Представь, что тогда почувствовал Президент... — Николай ковырнул в зубе и разлил по рюмкам последние сто грамм. — Вообрази: к тебе домой является человек и ради демонстрации рушит мизинцем капитальную стену. А потом говорит: попробуй меня выгнать. Если ты, Андрюша, герой, ты можешь умереть как герой, Других возможностей у тебя нет. Но помни, что у тебя есть семья, которую ты погубишь своей самоотверженностью. Думаю, примерно это он тогда и почувствовал, наш старенький Кастель. Тем более что гады ничего особенного не требовали.
— Совсем ничего? — удивился Андрей.
— Кастелю сказали то же, что и тебе, в сущности. И мне. Мол, у них на Земле свой интерес, но с нашим интересом он не пересекается, Советовали жить спокойно и счастливо, а вот пытаться от них избавиться — напротив, оч-чень не советовали. Потому как в случае чего они нам и вторую плиту оформят, могильную. На месте какого-нибудь города. А могут и десяток. Им, видишь ли, прока в нашем существовании нет. Но и в нашей гибели — тоже. Им абсолютно все равно, живы мы будем или мертвы. Но они как бы не возражают, чтоб мы пожили.