Страница 24 из 49
– Зачем я ему?! – опешил Дар.
– Он ищет тебя, потому что Империя тангров должна вернуться… Потому что тебе суждено спасти детей Рортанга!..
Тело Зордаора начало конвульсивно вздрагивать. Старик, однако, взял себя в руки и горячо зашептал:
– Придвинься ближе ко мне… Осторожнее! На, возьми это… Никто не должен заметить, что ты принял это от меня! Никто не должен видеть Метку, кроме тебя и Юйры!
Дар почувствовал, как холодеющие пальцы старика ткнулись в его руку, неуклюже вкладывая в ладонь небольшой угловатый предмет.
– Никому не показывай это, кроме Юйры… – еще раз прошептал он, а глаза его все еще шарили по Дару. – Да… А теперь скажи мне напоследок, почему хуураданцы пришли сюда с огнем?
– Кх'отры выжгли Хотоагу, неся с собой траву а'Зардата. Немногие выжившие были ослеплены. Они показали на вас. Нападение на Изир‑дор – ответная месть родичей погибших.
– А‑а, – захрипел старец. – Опять кх'отры!.. Кх'отры изведут всех а'зардов, а потом примутся за Хуурадан. Черные слишком хитры…
Дар невольно вспомнил другого старика, которого видел минувшей ночью, также залитого кровью и умирающего – беднягу Ошнирата из Хотоаги.
Злые времена пришли на эти земли.
Зордаор слабо кашлянул, и снова у него на губах выступила кровь. Немея, он откинулся в пыль. Только теперь Дар обратил внимание, что светлая одежда Зордаора темнеет все больше, постепенно напитываясь кровью. Страшась своей догадки, он приподнял иссушенное старческое уже тело и увидел, что латнир под плащом отсутствует. Охотники за трофеями не пощадили даже мудрого старика из‑за красивых насечек на его костяном панцире…
Глава 9МАХО
– О чем ты говорил со старым врагом? – Презрительный тон, надменный взгляд, выпяченные губы.
Ходват неприязненно выжидал, пока Дар карабкался на дрома, отнюдь не торопясь подать ему руку. Гибель почтенного старца чужого клана вызвала не больше эмоций, чем смерть насекомого.
– Он не враг! – возмутился Дар. – Неужели ты забыл, что это кх'отры стравили Хуурадан с а'Зардатом?
– И что с того? – покачал головой юноша. – В Изир‑доре наши выжгли их Царакклан и ататы с корнями. Этого не простит ни один скех из подворотни. Отаруги говорят, что мир на этих землях закончился.
– Не верю. Мы объясним, что это ошибка, что это работа кх'отров. Расскажем про резню в Хотоаге.
– Если сами выживем…
«Джаммш! – раздраженно подумал Дар. – Могли бы научить дромов приседать перед всадниками…»
Дару удалось наконец встать на нижнее деревянное стремя и ухватиться за ремень. Он начал успешно подтягиваться к седлу, и вскоре достал ногой до верхнего костяного стремени. Дром стоял совершенно безразлично, обрывая жесткими губами листву с красиво подстриженного дерева в саду.
– У а'зардов должны найтись разумные головы. Мы можем обойтись без кровопролития!
– Даже дети не лепечут такой глупости, как ты! – С высокомерным выражением юноша следил, как Дар самостоятельно закрепляется в седле.
– Извини, но из твоих уст сравнение с детьми… хм… не к месту, – усмехнулся Дар.
Ходват вспыхнул.
– Бывало, когда прощали убийства тангров, но не бывало, чтобы прощали убийство цнбр.
– Цнбр?!
– Сейчас ты специально сказал это! – закричал Ходват, рванувшись. Ремни жалостно скрипнули, насилу остановив его движение.
– А если бы я был а'зардом, мог бы я сказать это?
– Если б ты был а'зардом, я бы тебя уже убил! – зарычал Ходват, с ненавистью обернувшись на лежащего в пыли Зордаора.
– Но ты вроде собирался выдать за меня одну из своих сестер? Принять в свой род?
Юноша неожиданно смутился, отвел глаза, тихо защелкав языком.
– Неправ?.. – забормотал он словно самому себе. – Но обсуждать только со своими и упоминать только среди родных. Чужие губы оскорбляют…
– Значит, все‑таки чужак…
Ходват поднял на него тревожные глаза:
– Пока еще чужак. Ведь ты пуст! Никто не вложил в тебя цветок. Ты остался непривитым, как животное!
– Что ты имеешь в виду?! Какой цветок?
Новая пауза стала еще больше раздражать Дара.
– Эй! Ты только что обидел меня. Какое еще животное?
– Когда рождается тангр, – голос Ходвата снизился до шепота, – мастер травы прививает его… Это наше отличие от животных.
– Что это значит «прививает»?
– Животных трава не касается… Только тангров. Поэтому тангры такие умные!
– Но что это значит?
– Я не знаю точно. Говорят, малышам поднимают латнир и вкладывают росток Атсинбирг. – Голос юного хуураданца стал еле слышен. Его глаза застыли неподвижно, он словно глядел в самого себя. – И с тех пор они носят это в себе, становятся частью клана.
– Ты говорил, что после рождения первым делом врезают знаки на латнир?
– Латнир – потом. Латнир – это личная проблема каждого. Родовая Атсинбирг – раньше всего! Это то, что делает тангра тангром…
Ходват явно разговорился, и этим следовало пользоваться. Дар почувствовал, что у него как раз накопилось много вопросов.
– Цветок – это тоже Атсинбирг, так?
– Будь в этом уверен.
– И как она выглядит?
– Как очень маленькое растение, как тонкая трава, которая растет в темноте. Между прочим, я однажды видел ее на твоей руке! – Ходват встрепенулся, кольнув его возмущенным взглядом. – На стоянке, перед боем с чернокостниками!
– Это была не моя… Кх'отры таскали траву а'зардов, чтобы обмануть Хотоагу.
– Сказать «трава» – неправильно. Она выглядит просто, будто тупая маленькая травка, какой везде полно. Но это не так. Атсинбирг – это Сердце клана. Она полностью меняет тангра. Делает его лучше, умнее, сильнее…
– Даже сильнее? – удивился Дар. – Как же она может это делать?
– Это великая тайна! – Ходват покачал головой. – Ты видел отрастающую руку Саудрака. Но бывает и более удивительное. Если твоя связь крепка и у твоего атата длинный корень, то ты станешь почти неуязвим.
– Ого! Звучит совсем неплохо! Расскажи мне об этой траве побольше.
– Забудь слово «трава». Я говорю с тобой почти как с родственником. Священное Сердце клана принимает вид травы для нас, так говорит махо!
– Махо?! – Дара аж развернуло на месте. Только что это слово произносил несчастный Зордаор. – Что такое махо?
– Махо – значит мастер травы. – Глаза Ходвата широко раскрылись, он обернулся и прямо смотрел на Дара. – Это хранитель Царакклана, тангр, ставший избранником Атсинбирг, который учит этому остальных.
– Махо – это старейшина?
– Не‑е‑ет, старейшины много знают, конечно. Они и эгиббарды управляют кланом. Но махо… Махо может быть только один на Царакклане. Махо владеет знанием. Он – выбор Атсинбирг. Перед настоящим махо будут приседать любые старейшины и элитары!
– Тогда можешь посмотреть. – Дар не знал, откуда столько язвительности взялось в голосе. – Перед тобой лежит убитый махо Изир‑дора.
Молодой погонщик ошеломленно глянул на лежащего Зордаора, судорожный вздох поднял и опустил его грудь.
– Скоро тут станет горячо… – свистящим шепотом произнес он. – Мир с а'Зардатом для Хуурадана закончен?
– Слыхал ли ты про махо по имени Юйра, из погибшего клана ю'Линнор?
– Вражий старик уже успел напылить небылиц в твои уши? – тут же свирепо вскинулся юноша, поднимая голос. – Нет никого лучше хуураданского махо!
– Не сомневаюсь в этом, – поспешил успокоить его Дар, делая серьезное выражение лица.
– Вот и хорошо, что не сомневаешься, – отрезал Ход‑ват.
Он отвернулся, дернул поводья, отрывая дрома от почти полностью объеденного деревца. Слушаясь наездника, скакун качнулся вперед, перешагивая белый забор.
Дар с тоской посмотрел на окровавленное тело Зордаора, лежащее в пыли, и нервно сжал кулаки. Что‑то острое больно впилось в ладонь. Он вспомнил про Метку, последний подарок погибшего махо, и осторожно раскрыл ладонь.
Плоский кусок исцарапанного желтого металла был ровной квадратной пластиной, с тисненной по центру рамкой и искрящимися крапинками по бокам. Если смотреть на плоскость под углом, поверхность становилась как бы прозрачной, и тогда можно было видеть проскальзывающий изнутри рисунок, отчасти похожий на некоторые из значков тангрописи. Дар и так и этак поворачивал занятную штуковину, совершенно пораженный. Рисунок под поверхностью теперь казался ему похожим на квадратное солнце. Ошибиться было нельзя – от центрального светлого куба во все стороны шли лучи, где изогнутые, где прямые, напоминая многочисленные руки и ноги, согнутые в суставах. От металла исходило ощущение слабого тепла, греющего кожу. Дар ухватил ее поудобнее – Метка приладисто пряталась в ладони, может быть, она даже не мешала бы сжимать одновременно и шиташ в этой же руке.