Страница 434 из 441
Но слышал он и скорбную песнь мёртвых. Конечно, она была здесь всегда — тихий подобный волнам шёпот на задворках разума. Иногда Бетанаэль давал ей голос, позволяя наполнить разум и стать проводником между этим миром и древним светом паутины путей. После проведения времени с духами он всегда чувствовал себя спокойным, обновлённым и нашедшим ясность. Но сейчас не время для этого.
Бетанаэль закрыл глаза и потянулся вновь, тыкая жгучие, но податливые разумы врагов. Для его древнего разума это было всё равно что схватить пламя свечи, слишком много и слишком быстро. Он потёк дальше, не в силах совладать с телепатической связью, которую пытался создать. Однако в этот раз был маяк, который привлёк внимание провидца: предводитель дикарей, пророк или мудрец. Бетанаэль ворочался на грани его разума с опасениями от топкой чуждости и осознанием дикой мощи и силы. Будет трудно связаться с существом, тяжело понять громкие и зачастую эмоциональные мысли и втиснуть их в рамку знакомых понятий. Но Карус продолжил. Он наделся вырвать у существа секреты.
Его имя было Грошекоп, но они звали его ”Свежевателем”.
И ему это нравилось. ”Свежеватель” вызвало в нём ощущение важнее жизни, которое должен чувствовать предводитель: могучий, внушающий благоговение и богоподобный среди своих воинов. Имя появилось после похода на Бастион V и быстро распространилось среди других, которые обращались к нему так, как он поступил с пленными мягкокожими и их хнычущими женщинами. Он сорвал с них кожуру, словно с фруктов, и швырнул оставшимся — поверженным — людям, которые отступали с планеты, мчались, чтобы сбежать от его мощи, забивались в крошечные космические корабли, чтобы упорхнуть в ночь.
В конечном счете, Грошекоп раздавил и их, разбомбив суда беглецов с орбиты.
Как же ему хотелось, чтобы расправа с легкопятыми была столь же лёгкой…
Однако меки усердно трудились внутри крепости над оружием, которое выиграет для них битву и планету. Он уже представлял, как по полю боя будут разбросаны крохотные хрупкие трупы старцев, как их пленённые колдуны будут истекать кровью, а сверкающие доспехи будут переплавлены и превращены в оружие, которым их будут давить. А на его орудие стоит взглянуть.
Он рассеяно потеребил клыки и улыбнулся.
Грошекоп ”Свежеватель” чувствовал, что победа почти у него в руках.
Бетанаэль задрожал. Образ чуждого существа ускользнул из его разума, и холод словно последовал за ним, оставив провидца стоять на ветру. Мысли зеленокожего были животными, почти доисторическими, но он сумел придать им форму, которую мог кое-как интерпретировать. И Карус внял предупреждению.
Зеленокожие намеревались открыть расклад, крайне опасный расклад, и Бетанаэль должен был предупредить своих братьев…
Провидец прижал к себе символ и позволил своему разуму распуститься, чтобы протянуть психические щупальца к своим детям на поле боя и предупредить их о нависшей угрозе. Странно, но среди яростного танца смерти и крови Карус ощутил прилив спокойствия, когда воины вняли предупреждению и, осознав, что пути назад нет, продолжили битву с обновлённым пылом, покорившись своей судьбе.
Видящий ощутил, как внутри забил ключ печали.
Не может же всё закончиться так?
Он наблюдал за зеленокожими, которые хлынули из широкой бреши в крепостных стенах далеко внизу. Нечистый разум их предводителя открыл Бетанаэлю свой план: громадное орудие, пушка непредставимой мощи, была спрятана в утробе цитадели. Прямо сейчас твари катили её вперёд, чтобы сотрясти землю приливом пламени, шрапнели и крови. Но провидца ужаснуло не это само по себе, ибо он и его собратья встречались в своей смертной жизни с гораздо худшими вещами, а скорее готовность вождя пожертвовать почти половиной своих воинов, чтобы повернуть исход битвы вспять. Истребив вторгшихся эльдар своим большим величественным орудием, Грошекоп бы уничтожил и тысячи собственных воинов. Жертва такого масштаба казалось анафемой для Бетанаэля, который ценил каждую жизнь так сильно, что считал их, когда души покидали мир смертных, пропуская через себя горе и печаль.
Провидец окинул взглядом поле боя. Сейчас его воины легко отбросили силы чужаков, что Карус от них и ожидал, и боролись с приливом зеленокожих воинским мастерством. Его воины были ремесленниками, прекрасными кружащимися воплощениями смерти. Но Бетанаэль боялся, что всё окажется напрасно.
Орки застряли. Теперь мысленным взором Карус ясно видел, что битва скоро закончится. Если бы всё шло как раньше, то аспектные воины бы ворвались в крепость в течение часа. Всё зависело от орудия разрушения, которое готовили к стрельбе механики воеводы.
Бетанаэль пригляделся к событиям, которые происходили на крепостных стенах. Он с трудом разглядел самого воеводу Грошекопа, который стоял на стволе свой громадной пушки и выкрикивал приказы своим безмозглым рабам. Карус закрыл глаза и вновь опустил свой разум на путевую паутину. Замелькали образы и абстрактные цвета. Он потянулся, пытаясь ухватить мерцающую жизненную силу, в надежде, что сможет полностью её погасить. Провидец снова начал трепать грани хрупкого разума чужака в поисках пути внутрь. Карус схватил образы, фрагменты чужих мыслей — ощущения славы, мощи, возбуждения и жажды крови — первобытные позывы дикаря. Он также понял, что опоздал, потому что разум зеленокожего был слишком мал для исчезновения таким образом. Карус отстранился, позволив миру вновь окружить себя.
Отряд отважных ястребов пикировал на рой орков, которые обслуживали орудие, но это было бесполезно — вокруг орудия попросту собралось слишком много зеленокожих.
Бетанаэль беспомощно наблюдал, как взмахом руки орочий воевода отдал приказ, который всё ещё неустойчиво сидел на стволе орудия, словно то было продолжением мощи зеленокожего.
Карус не мог разглядеть, что происходит позади самой пушки, но видел взирающее на поле брани горячее дуло и ждал, задержав дыхание, сгустки пламени, которые обрушатся на ряды сражающихся внизу воинов. Раздался низкий рокот, когда орудие заряжалось, накапливая энергию и наращивая давление, а затем всё вокруг содрогнулось от мощного взрыва, который поверг Бетанаэля на колени и на мгновение оглушил.
Он медленно поднялся на ноги и окинул взором сцену внизу. К изумлению Каруса, битва продолжала бушевать. Лишь мгновение спустя провидец понял, что произошло. Орудие дало осечку. Видящий попытался разглядеть что-то сквозь дымчатую пелену, которая опустилась вокруг.
Крепость исчезла. На её месте находился пылающий клок тундры и остатки здания, объятые голодным пламенем и наполненные воплями умирающих. Воевода исчез, испарился вместе с орудием, когда, должно быть, обрушились энергетические насосы, на которых стоял Грошекоп, излив весь выброс орудия внутрь крепостных стен и сдержав их внутри, отчего поле боя оказалось практически нетронутым.
Дух Бетанаэля воспарил. Он сжал символ и начал долгий спуск к своим собратьям, чтобы присоединиться к ним в ярости битвы. Теперь Карус не сомневался, что сегодня их день и, хотя победа восстала из пепла неудачной чуждой техники, он знал, что судьбы на их стороне, а его братья проживут ещё день.
Уильям Кинг
Долг эльдар
Над головой нещадно палило солнце, превращавшее пепельную равнину в озеро багрового света. «Доброе знамение» — решил Карэдрон. Они сметут с этой планеты мерзкие путы Хаоса.
Он осматривал равнину через окуляры своего шлема колдуна, а его длинную плотную мантию развевал ветерок. Колдун вперил взор в горизонт в надежде увидеть противника.
В его голове бились волны смертоносной энергии. Ему захотелось пропустить их через себя. Он был сосудом сверхъестественной силы. Ему нужно было лишь сфокусировать её на направляющих рунах ведьмовского клинка, чтобы принести врагам погибель.
Он вспомнил, как был воином аспекта, вспомнил то, чему надеялся никогда больше не поддаваться. Бессчётное число раз стоял он вот так в ожидании битвы. Будучи Огненным Драконом Карэдрон сражался на ледяных полях под бирюзовыми небесами, танцевал среди вихрей красной пыли на пылающих дюнах, ползал по подземным лабиринтам из мокрого тёмного камня. Древнее оружие в его руках тоже обладало памятью. Он не всегда владел им — Карэдрон забрал его с тела знаменитой колдуньи Татейи, окружённого трупами орков.