Страница 77 из 84
Дуглас вздохнул. Затем лицо его просияло улыбкой. Он зайдет повидаться с мисс Эмилией. Да, хорошо поболтать сейчас со старушкой!
В это время на Пенсильвания-авеню служащие покидали здание казначейства. Они поглядывали на небо, очистившееся от туч, и расходились по домам. Эллен Питс задержалась на крыльце. Обычно она возвращалась домой вдвоем с Элси Бейкер, но сегодня Элси не явилась на работу. Эллен стала неторопливо спускаться по ступенькам на тротуар.
После напряженного рабочего дня приятно было очутиться на улице. Жизнь Эллен уже вошла в рабочее русло. Службу в государственном учреждении никак не назовешь скучной. Всегда услышишь о чем-нибудь важном. В Вашингтоне можно было ждать чего угодно и… дождаться.
И по дому она теперь ни капельки не тоскует. Пансион, где она поселилась поначалу, был довольно приличен, но она не переставала думать о возвращении домой. Одно время собиралась даже выписать мать на недельку. Это была ее мечта.
Счастье привалило совершенно внезапно. Как-то зимой, когда они вечером шли с работы, Элси, которую Эллен до сих пор знала только как старшего клерка, спросила ее:
— Не правда ли, мисс Питс, вам приходится ужасно далеко ходить?
— Да, далековато. Но это трудно только в такую погоду, как сегодня.
Элси — миссис Бейкер, вдова погибшего на войне, — неторопливо оглядела ее и пробормотала:
— А если?..
— Что если? — оживленно переспросила Эллен.
— Да вот подумала, не сдаст ли вам мисс Эмилия комнату Джесси Пейн.
— Почему это мне сдадут комнату Джесси Пейн? Я даже не знакома с этой особой!
Элси рассмеялась.
— Пожалуй, и не познакомитесь, потому что она уехала домой на рождество, она выходит замуж. А ее комната пустует.
— Хорошая комната?
— У мисс Эмилии совершенно особенный дом, — с улыбкой пояснила Элси. — Мы все живем у нее бог знает сколько времени. Мы с Джоном поселились у нее, когда… А после войны я вернулась и, конечно, отправилась прямо к мисс Эмилии. Но новых жильцов она не принимает. Она уже теперь не такая подвижная, как прежде. Хозяйничает-то мистер Хейли, самой ей делать ничего не приходится. Как вам объяснить? Это даже не назовешь пансионом. Вам очень понравится!
— Да, наверно, замечательно!
— Может быть, сейчас и пойдем? Поужинаете у нас. И заодно прощупаем мисс Эмилию.
Все сидели вокруг большого стола в столовой — вместе с Эллен их было восемь, а милейшая голубоглазая старушка с улыбкой оглядывала их из-за высокого чайника. Эллен узнала, что высокий, сгорбленный мистер Хейли работает редактором отдела хроники в одной из местных газет. Он был несловоохотлив, но держался гостеприимно.
— Откуда вы родом, мисс Питс?
Стоило Эллен назвать свой город, как мисс Эмилия вся обратилась в слух.
— Рочестер! — воскликнула она. — У нас есть один очень известный друг, который живет, вернее жил, в Рочестере. Теперь он в Вашингтоне. Вы, наверно, слышали о Фредерике Дугласе? — Мисс Эмилия подалась всем корпусом вперед, глаза ее заблестели.
— Еще бы! — ответила Эллен с неподдельной гордостью. — Весь город знает Фредерика Дугласа, сударыня!
Старушка откинулась на спинку стула и заулыбалась.
— Я знала его еще мальчиком.
Джек Хейли весело хохотнул. Он обернулся к Эллен, и в его усталых глазах она заметила улыбку.
— Ну, пропали вы, мисс Питс! Сейчас услышите целую историю.
Все засмеялись. Они хорошо знали любимый рассказ мисс Эмилии.
— Теперь комната ваша! — шепотом сообщила Элси.
Она не ошиблась. На следующий день Эллен Питс заняла комнату Джесси Пейн.
Они встретились у самой калитки. Он заметил, что дама собирается войти, и, приподняв шляпу, отступил на шаг, давая ей дорогу. Она улыбнулась и молвила:
— Здравствуйте, мистер Дуглас.
— Добрый вечер, сударыня.
Она пошла по дорожке, а он клял себя за неспособность запоминать фамилии. Он был уверен, что где-то видел ее лицо. Сейчас темно. В комнате он обязательно вспомнит. Уже у крыльца она обернулась к нему.
— Не ломайте голову, — сказала она, — меня с вами никто не знакомил.
— Ах, так, стало быть, не моя вина, если я не помню вашей фамилии?
Он вздохнул с облегчением, и оба рассмеялись. Из комнаты раздался голос мисс Эмилии:
— Входите, входите! Наконец-то вы снова встретились!
— То есть как, мисс Эмилия, ведь эта дама говорит…
— Ну да, нас не знакомили, — перебила Эллен.
— Как так, а вы же мне говорили…
— Ну, когда это все было, мисс Эмилия!
Дуглас взял обе руки мисс Эмилии в свои.
— Прошу вас, дамы! Это несправедливо! Представьте меня, пожалуйста, этой молодой особе!
Тон Эмилии стал суров:
— Не следовало бы за то, что вы столько времени не приходили, Фред!
Дуглас отвесил почтительный поклон, но в глазах его по-прежнему светилось недоумение. Эллен пришла на выручку, сказав ему:
— Я дочь Гидеона Питса из Рочестера.
Спустя несколько недель, к ужасу всего Вашингтона, президент Хейс назначил Фредерика Дугласа маршалом Соединенных Штатов в округе Колумбия.
Опасались, что Дуглас насадит теперь негров на все судейские должности и в число присяжных заседателей. Еще больше возражений вызывало то, что по существующей старинной традиции новый маршал будет представлять президенту гостей на официальных приемах.
Итак, на следующем приеме в Белом доме рядом с президентом высилась фигура Фредерика Дугласа, «во фраке, в белых лайковых перчатках, сапогах лаковой кожи и белоснежном галстуке». Теперь его недругам ничего не оставалось делать, как ждать удобного случая, когда он каким-нибудь образом публично скомпрометирует себя, и за это можно будет потребовать его снятия. Не прошло и двух месяцев, как оппозиция радостно потирала руки, решив, что такой случай уже представился.
Маршала пригласили в Балтимор прочесть лекцию в зале Дугласа, названном так в его честь и используемом для целей народного просвещения. В качестве темы своего выступления он избрал такую: «Столица нашего государства». Вечер прошел с большим успехом. Но, проснувшись на следующее утро, Дуглас обнаружил, что, цитируя какие-то фразы из его выступления, печать резко критикует его. В течение нескольких дней ряд газет вел бешеную травлю Дугласа, и были даже организованы комиссии для сбора подписей лиц, требующих удаления Дугласа с поста маршала.
Рассказывали, что президент высмеял эту историю, и точно известно, что после того, как Дуглас сделал публичное заявление в «Вашингтон ивнинг стар», травля прекратилась столь же быстро, сколь и началась.
Дуглас умел говорить очень остроумно, и он сделал несколько юмористических замечаний по поводу американской столицы. «Но, как вам известно, сэр, — писал он в редакцию газеты, — на свете нет ничего легче, чем извратить значение речи и придать ей односторонний смысл. Не такой уж я глупец, чтобы позорить город, в который я вложил свои деньги, обосновавшись там на постоянное местожительство».
Если на то пошло, то Дуглас в своем балтиморском выступлении весьма восторженно превозносил «наш национальный центр… В других местах, — заявил он, — люди принадлежат лишь одному какому-нибудь штату, мы же здесь, в Вашингтоне, принадлежим Соединенным Штатам в целом».
Дуглас в самом деле любил Вашингтон. Вместе со своими детьми и их семьями он занимал теперь два смежных дома на А-стрит, под номерами 316 и 318. Но ему хотелось купить дом где-нибудь в окрестностях города, чтобы Анна могла бы спокойно отдыхать. От здания конгресса до их дома было несколько минут ходьбы, и визитеры у них не переводились. Имелось еще одно обстоятельство: Анна очень скучала по цветам и деревьям. Она избегала того, что ей казалось фривольностями столицы, и редко куда ходила вместе с мужем. Когда Дуглас заговорил о том, чтобы переехать за город, она просияла. Это заставило его начать активные поиски.
Находясь на своем посту, маршал Дуглас ввел в Белый дом нового президента Джеймса Гарфилда.
По традиции маршалу Соединенных Штатов принадлежит честь провожать из Белого дома закончившего срок пребывания на посту президента и после торжественных церемоний в сенате эскортировать вновь избранного на специальную платформу перед зданием конгресса, где президент принимает присягу.