Забытые учителя

– Да, дарагой, он вначале предлагал тебя убить, но когда я его отправил вон, выставил караул и объявил, что я арестован, – подтвердил Дуче.

– Потом он попытался силой ворваться в Ультра и убить меня, но ему это не удалось. При помощи группы Николаева Ивлев был изолирован и сейчас находится под арестом и даёт показания. Быков, к сожалению, застрелился, поэтому от него мы ничего узнать не сможем. Но дают показания его сподвижники. Пока ситуация ещё не совсем ясна. Но, думаю, дня через два прояснится. Двое, которые были с Быковым, убиты. К счастью, с нашей стороны потерь нет. Мальчик, сын Власова, отделался лёгким испугом и синяками, его спас бронежилет, который собрал три пули. Полагаю, все участники операции должны получить внеочередные звания. Также полагаю, что полковника Николаева надлежит назначить командующим всеми вооружёнными силами, присвоив ему звание генерала армии. Этот вопрос предлагаю обсудить первым, поскольку сегодняшние события показали, что безопасность – прежде всего, и ею должен заниматься профессионал. Если необходимо, могу зачитать биографическую справку.

Клён открыл кейс и достал несколько листов бумаги. Поднялся, обойдя стол, передал их Тер-Григоряну, Цессарскому и Данаифару.

«Вот это подготовка! – восхитился Максим. – Когда это он успел ещё и биографическую справку на меня подготовить? А ещё интересней, откуда информацию получил? Её ведь в свободном доступе нет, была в одном экземпляре в кадрах под грифом «ДСП»…

– Если у кого-то есть вопросы, – продолжил Клён, – Максим Максимович находится здесь, прошу задавать.

– Нет, вопросов нет, – опять за всех ответил Тер-Григорян. – Что касается меня, то я кандидатуру Николаева поддерживаю. Полагаю, что он обеспечит охрану бункера и периметра.

– Если других кандидатур и вопросов к Николаеву нет, прошу голосовать: кто за назначение Николаева Максима Максимовича командующим вооружёнными силами и присвоение ему звания генерала армии? – Клён обвёл всех взглядом. – Единогласно. Николай, вы успели подготовить?..

– Конечно. – Николай пробежал глазами напечатанный текст, нажал несколько клавиш. Загудел принтер, выталкивая из своего чрева бумагу. – Пожалуйста, – секретарь поднялся и передал бумагу Клёну.

– Прошу подписать. – Тот передал листок Тер-Григоряну, который, не читая, подмахнул и передал дальше. Клён поставил автограф последним. – Максим Максимович, с этой минуты вы принимаете командование с присвоением вам звания генерала армии. Поздравляю! – Клён протянул Максиму руку, крепко пожал. – А теперь распишитесь здесь, что ознакомлены…

Максим взял решение в руки, поставил свою подпись. «Вот уж точно, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь», – вспомнилась ему старая поговорка.

– Теперь как командующий вы, Максим, имеете право голоса на данном совещании. Полагаю, что сразу необходимо выслушать предложения генерала армии Николаева о заместителях: здесь, в бункере, и на периметре. Какие будут предложения? – обратился Клён к Максиму.

Тот на миг растерялся, быстро перебирая в уме кандидатов:

– Я бы предложил по бункеру кандидатуру майора Власова, а на периметре – майора Краса.

– Будут ли у участников совещания какие-либо возражения по данным кандидатурам? – спросил Клён. – Лично я поддерживаю эти кандидатуры. Будем голосовать? Кто за?.. Единогласно. – Он повернулся к Николаю: – Решение.

Принтер загудел.

– Подпишите, господа, – Клён протянул документ. Дождавшись, когда все подпишут, продолжил: – Остался ещё один немаловажный вопрос – о выборе управляющего бункером. Не сочтите за отсутствие скромности, но я предлагаю на эту должность свою кандидатуру. Если есть другие предложения, давайте обсуждать.

Повисла пауза. Данаифар что-то рисовал на бумаге. Цессарский смотрел на Дуче. А Дуче задумчиво наливал воду в стакан.

– Что ж, господа, вижу, возражений тоже нет, – подытожил Клён. – Ставлю на голосование: кто за то, чтобы назначить меня на должность управляющего бункером?

Максим поднял руку, Цессарский, немного подумав, тоже. Тер-Григорян поставил стакан, из которого пил:

– Я тоже за.

– Данаифар, вы?

Тот положил ручку, посмотрел на Клёна:

– Ещё два часа назад был бы против, но сейчас я – за вашу кандидатуру.

– Итак, господа, единогласно. – Клён повернулся к Николаю, который уже распечатывал документ.

Максим протянул Клёну руку:

– Поздравляю. От души рад.

– На днях, господа, я представлю вам концепцию развития бункера и его уставные документы.

С тех пор Максим командовал военными, Клён управлял бункером, а кошки… кошки гуляли сами по себе, где им вздумается, без ограничений.

Кот отзывался и на полное имя, и на Ерофея, и на Фейку, но чаще всего – на Сынка или Ворона. Он каким-то непостижимым образом понимал, что зовут именно его. Смешно было наблюдать, когда на зов Людмилы Ивановны: «Ворон, маленький, беги к мамочке!» или на голос Мины: «Ворон, детка, беги кушать», – откуда-то из недр бункера вначале раздавалось богатырское: «Мр-мя-а-а», а потом неторопливо появлялся огромный пушистый котяра белого цвета. Он осматривал окрестности, а затем не торопясь, вразвалочку, шел к тому, кто его звал, терся мордой, томно прикрывая голубые глаза.

– Да, Селебритисса, если бы не твои предки, ещё не известно, стал бы я генералом или нет… – задумчиво произнёс Максим. – Правда, до сих пор не знаю, радоваться этому или огорчаться…

Селебритисса, перестав мурчать, спрыгнула на пол.

– Да, ты права, – очнулся от воспоминаний генерал Николаев, – пора вставать. Что-то я в воспоминания ударился, наверное, старею, – сообщил он то ли кошке, то ли заглянувшей в дверной проём жене.

Наука, техника и дипломатия

Первые солнечные лучи начали прорезать линию горизонта, затем показалось багряно-красное солнце. Именно этот наблюдатель тысячелетиями следил за нашей планетой, заботливо согревая её. Проходят вёсны, зимы сменяют одна другую, что бы ни случилось – планета будет жить! Именно так говорит Владимиру отец – генерал Николаев.

Володя стоял на вышке в Верхнем городе. С минуты на минуты его должны были сменить. Смена прошла тихо, если не считать подрыва нескольких мутов на минном поле. А утро оказалось таким тихим… Солнце, пробивая лучами туманную дымку, создавало нереальную призрачную атмосферу, и казалось, что всё вокруг куда-то плывёт.

Мысли Володьки опять вернулись к отцу. Несмотря на свой немолодой возраст, тот сохранил ясный ум и прекрасную выправку. Он реализовал на практике своё утверждение, что человек с возрастом не должен дряхлеть и становиться обузой для своих близких.

Владимир гордился своими родителями. Именно они были для него примером. В детстве отец часто рассказывал ему про своего боевого товарища – Кондора. Несмотря на то, что жизнь побросала его по свету и изрядно побила, Кондор оставался непотопляемым оптимистом и балагуром. Даже заражение не смогло на него повлиять. Он был одним из сорока семи героев: эти отважные люди отправились на Готланд в поисках ответов на важные вопросы – они так и не вернулись, но их подвиг остался в сердцах и памяти обитателей анклава. В то, что они вернутся и принесут спасение всем, верили только малые дети. Володька в детстве тоже верил в это, но, когда стал взрослее, начал понимать: спасение всех невозможно в принципе, ибо его ещё нужно заслужить. Но Инга и Густав, дети Кондора, отец и мама верили, что Кондор однажды вернётся, заражая этой верой и Володю.

Густав, или Джахангир Густавич Вайс, был копией своего отца. По крайней мере, именно таким Кондор представал в рассказах отца, да и сам Володька очень хорошо его запомнил, несмотря на то, что видел всего три раза в детстве. Или ему стало так казаться? Высокий широкоплечий красавец с цепким и проницательным взглядом голубых глаз. Эти глаза могли быть очень разными: весёлые и шутливые огоньки для друзей и раскалённые искры смертоносной ненависти для врагов. Володька часто слышал рассказы Мины, матери близняшек Инги и Густава, смотрел на его фотографии, развешанные по стенам их дома. Ему стало казаться, что Кондор просто переродился в своём сыне. Он немного завидовал неунывающему Густаву, ведь тот мог жить полной жизнью – для него воздух не был смертельным, он мог чувствовать ветер в волосах и не опасаться за свою жизнь. Но так уж сложилось, и тут ничего нельзя было поделать: несмотря на возможность жить полной жизнью, жизнь эта у заражённых Штаммом была крайне коротка.