Страница 28 из 41
В это время кто-то находившийся внутри танка успел захлопнуть люк и стал гонять стартер, пытаясь запустить мотор. Это ему не удалось — один из напавших заткнул рукавицами выхлопную трубу. Тогда укрывшийся за броней открыл из пушки бесприцельный огонь. Этим самым он, вероятно, хотел дать знать об опасности своим, а может быть, просто со злости палил.
Кто-то сунул в смотровую щель кусок горящей ветоши. Стрельба прекратилась. Прошло больше минуты — гитлеровец, очевидно, обдумывал свое положение. Затем откинулась тяжелая крышка, и показалась его голова.
— Гитлер капут, — сказал немец и швырнул в снег пистолет. Потом вылез из башни, спрыгнул на землю и поднял руки.
Бойцы быстро осмотрели машину и обнаружили в ней две наши армейские шинели и одну десантную синюю куртку. Такие носили в воздушнодесантной бригаде полковника Ковалева.
— Откуда это у тебя? — спросил Карпеев пленного, показывая на одежду.
Что тот ответил, никто не понял.
— Ладно, разберемся потом, — Карпеев прислушался к бою, который завязала группа прикрытия, возглавляемая сержантом Андреем Моисеевым.
На нее была возложена задача не только поддержать огнем ушедших вперед, но и уничтожить охрану, отдыхавшую в доме.
Андрей Михайлович Моисеев рассказал, как они расправились с неприятельским караулом. Постройка, где он помещался, была обнесена забором. Через пролом парашютисты проникли во двор. На крыльце здания стоял солдат, очевидно дневальный. Пока решался вопрос, как его снять, чтобы не поднять шума, на дороге началась стрельба из танкового орудия. Немец, стоявший перед дверью, тотчас же скрылся в помещении. Моисееву да и всем было ясно, что если он поднимет тревогу, то десантникам придется туго: фашистов раза в два больше. Моисеев подал знак, и бойцы дружно бросились к дому. Красноармеец Петр Онищенко и еще кто-то ворвались в него. Раздалось несколько взрывов. Зазвенели стекла, вырвало рамы. Через распахнувшуюся дверь выскочил оглушенный Онищенко и упал в сугроб.
Старший сержант Леодор Алексеевич Карпеев стал готовить мост к взрыву. Он спустился вместе с двумя подрывниками к опорам, закрепил на них заряды, вставил зажигательные трубки и скомандовал своим помощникам:
— Быстро за танк!
Когда те укрылись, старший сержант поджег концы бикфордова шнура. И только тогда увидел внизу, на замерзшей реке, лежащего человека. Карпеев попытался было потушить фитили, но один выскользнул из рук и, описав дугу, повис где-то между землей и настилом. Теперь раздумывать не приходилось, и Карпеев побежал к товарищам. Вскоре два громовых раската сотрясли воздух.
На мгновение все вокруг озарилось багровым светом. Когда пыль и дым рассеялись, Карпеев первым поспешил к берегу. Обследовав неизвестного, он сказал:
— Это десантник!.. Его расстреляли.
Карпеев указал на пулевые следы на лице погибшего. Куртки на нем не было.
— В танке, видимо, его одежду нашли...
Убитого похоронили.
Заняв вырытые противником окопы, парашютисты стали готовиться к бою. Из-за туч выглянула луна, осветив шоссе и остатки разрушенных пролетов.
Ближе к рассвету послышался шум моторов, затем винтовочные выстрелы и короткие автоматные очереди.
— Это наши кого-то обстреливают, — спокойно заметил Леодор Карпеев и приказал всем быть наготове.
Прошло несколько минут, и из-за поворота дороги, лязгая гусеницами, медленно выползли две стальные громадины. Они открыли огонь из орудий. Снаряды, пролетая над головами залегших, рвались где-то сзади них.
Застучали пулеметы. Темноту вспороли цветные веера трассирующих пуль. Откуда-то ударили минометы. Между машинами замаячили черные фигуры.
— Сейчас пойдут в атаку, — предупредил Карпеев.
И в самом деле, как только пушки и пулеметы смолкли, вражеская пехота устремилась к окопам. Оттуда хлестнул дружный залп, длинно залились автоматы. Гитлеровцы залегли прямо на шоссе. Танки, чтобы не наехать на них, вынуждены были свернуть с магистрали. Надрывно ревя моторами, они поползли по глубокому снегу. На десантников вновь был обрушен шквальный огонь. Он наносил обороняющимся ощутимый урон. Надо было выходить из трудного положения. Но как?
Неожиданно и для неприятеля и для парашютистов кто-то начал стрелять из захваченного нашими бойцами танка.
Вражеские машины попятились. Отползли назад и автоматчики. Старший сержант Карпеев воспользовался этим. Он распорядился вынести раненых к реке и по ней двигаться в направлении Дурова. Часов в девять — начале десятого позицию покинули и те, кто прикрывали отход. Группе Карпеева удалось незаметно ускользнуть из-под носа противника. Когда она удалилась километра на два, со стороны дороги донеслись выстрелы. Видимо, немцы продолжали атаковывать пустые окопы.
Узнав от Карпеева о подробностях боя, я спросил:
— А кто же стрелял из танка? Где он сейчас?
Карпеев помрачнел:
— Нет его. Погиб. Одним из последних уходил. Испортил пушку, стал из башни вылезать — тут его и сразило.
— Звать-то его как?
— Не знаю. Фамилия Кручинин. Комсомолец...
Без артиллерии, танков трудно удерживать захваченное, если даже бойцы проявляют невиданное мужество. Своими силами мы могли оседлать большую дорогу, отбить на какое-то время нужный пункт или узел. Но для закрепления успеха требовалась существенная подмога. И мы с нетерпением ждали ее. Подразделения 43-й армии в намеченный срок не подоспели.
Между нами и центральной базой по этому поводу несколько дней велся радиообмен. Наконец получили обнадеживающую весть: из-под Можайска вышел и уже пересек линию фронта батальон майора Шевцова. В район наших действий он должен прибыть 12 — 13, в крайнем случае 14 января.
А пока группы старшего лейтенанта Смирнова, лейтенантов Наумова и Шкарупо, заместителя политрука Анохина, младшего лейтенанта Гудзенко, старшины Бедрина вели борьбу с вражескими огневыми точками, оборудованными на высотах, примыкающих к Варшавскому шоссе. Ночью десантники подбирались к дзотам, блокировали их и подрывали.
В треугольнике Юхнов — Медынь — Детчин действовало несколько сот парашютистов. Каждое подразделение имело определенное задание. Одним было приказано препятствовать движению неприятельских колонн на участке Медынь — Мятлево — Юхнов, другим — на отрезке Медынь — Кондрово — Калуга, третьим — взять под контроль некоторые мосты и не дать гитлеровцам взорвать их при отступлении.
А старшине Климову я дал особое задание — не допустить уничтожения отступавшими окрестных сел.
Фашистские войска стремились превратить оставляемую территорию в зону пустыни. Все, что могли, они жгли, разрушали. Специальные команды по десять — двадцать человек на автомашинах или санях въезжали в населенные пункты, выгоняли из домов жителей и при помощи ранцевых огнеметов, артиллерийского ленточного пороха, ампул с горючей жидкостью, бензина и факелов поджигали строения.
Вот за такими-то командами и охотились бойцы во главе со старшиной Климовым. Узнав, куда направляются фашистские факельщики, они устраивали засады и уничтожали их.
Группа Михаила Ивановича Климова действовала очень успешно и спасла от огня многие селения близ Юхнова и Мятлево. За это старшина был награжден орденом Красного Знамени.
После нескольких бессонных ночей я решил дать ребятам отдых. Место для этого выбрал в глубоком овраге. В нем было затишно, много снега. Вырыли норы, разожгли небольшие костры...
Мороз, особенно лютый под утро, представлял для нас не меньшую опасность, чем гитлеровцы. Были случаи, когда мы за время сна теряли не меньше бойцов, чем в бою. Поэтому на тех, кому поручалась охрана спящих, возлагалась еще и обязанность периодически проверять, не замерзает ли кто.
Примерно после полуночи наша разведка сообщила, что на рассвете недалеко от нас должны проследовать вражеские автоколонны. Я поднял парашютистов. Быстро вышли к дороге и начали валить на нее телеграфные столбы, подготовили к взрыву небольшой шоссейный мост. Заряды закладывала группа Анатолия Авдеенкова. Старшина Николай Киселев с несколькими бойцами минировал полотно. Остальные залегли за снегозадерживающими щитами, примерно в двадцати метрах от дороги.