Страница 37 из 42
– Это вы, патрон? – спросил он.
Вертретер уже собирался забрать у Сенталло трубку, как вдруг тот, с побелевшими губами, опустил ее на рычаг и, словно потерянный, уставился на них с Эдит.
– Ну, что с вами стряслось? – не выдержал полицейский. – Подошел кто-нибудь? С вами разговаривали?
Не в силах ответить, Людовик молча кивнул. Франц подошел поближе.
– В чем дело?
– Вертретер…
– Да что такое? Говорите же, черт возьми!
– Это был голос господина Шмиттера…
ГЛАВА XI
В комнате наступила глубокая тишина. Слышалось лишь прерывистое дыхание женщины и двух мужчин, ошарашенных внезапно открывшейся им правдой. Разоблачение выглядело настолько неправдоподобно, так сбивало с толку, что они не осмеливались даже смотреть друг на друга. Эдит первой пришла в себя и так тихо, как будто в комнате лежал покойник (впрочем, разве мудрый и благородный Энрико Шмиттер и в самом деле не умер для них в эту минуту?), проговорила:
– Вы уверены, что не ошиблись, Людовик?
Сенталло горестно повел плечами.
– Я бы и сам очень хотел усомниться, но слишком хорошо знаю его голос… И потом, этот номер сразу показался мне знакомым, пробудил какой-то отзвук в памяти, но я был так далек от мысли о господине Шмиттере…
Франц тоже потихоньку оправился от изумления и вспомнил, что вести расследование надлежит ему.
– Повторите, какой номер вы набрали!
Людовик повиновался.
Полистав справочник, Вертретер вслух прочитал:
– Энрико Шмиттер: двадцать-ноль девять-тридцать девять.
Он захлопнул толстую книгу.
– Что ж, история окончена… – с напускным спокойствием заметил полицейский. – Убийца у нас в руках.
Услышав подобное определение господина Шмиттера, Людовик невольно вздрогнул.
– Нет! – вскрикнул он. – Тут должно быть какое-то объяснение! Это невозможно! Говорю вам, невозможно! Если б вы только знали, какой чудесный человек господин Шмиттер, вам бы и на секунду не пришло в голову, что он способен на преступление! Сколько лет он всю жизнь посвящает другим! Сколько лет творит в Люцерне добро! Неужели, по-вашему, проходимец мог бы стать для всего города идеальным примером?
– Разве что это просто фасад…
– Ну нет же! Повторяю вам, его самоотверженное служение продолжается много лет!
– Некоторые люди способны проявить незаурядное терпение, лишь бы в конце концов достигнуть цели. А кстати, Шмиттер, кажется, говорил вам, что хочет раньше времени уйти в отставку?
– И что с того? Он устал…
– Или достаточно богат… Теперь, когда все сообщники мертвы, у него куча денег…
Но Сенталло упрямо покачал головой. Он не желал так просто сдаваться, доводы друга его не убеждали.
– Надо смотреть правде в глаза, Сенталло, как бы обескураживающа и даже печальна она ни была. Вы и в самом деле видели, как Эрлангер набирает этот номер?
– Да.
– Вы слышали, как он спрашивал «патрона»?
– Да.
– И вы сами только что именно так обратились к собеседнику?
– Да.
– Вот и все…
Снова наступила долгая тишина. Наконец Людовик заговорил, как будто сам с собой.
– Господин Шмиттер, которому я обязан решительно всем… Господин Шмиттер, который вытащил меня из нищеты, вернул уверенность в себе… Господин Шмиттер, всегда такой добрый и внимательный ко мне… Он говорил, что я в какой-то мере заменил ему так и не родившегося сына… а его жена не знала, что еще изобрести, лишь бы мне помочь и сделать приятное… И по-вашему, он мог затеять всю махинацию? Он отправил бы меня в тюрьму?
– А она, возможно, убила Эрлангера…
Сенталло вскочил.
– Вот видите, до какого абсурда так можно договориться!
– Преступление всегда абсурдно, Людовик. Позвоните Шмиттеру.
– Что?
– Позвоните Шмиттеру и договоритесь с ним о встрече.
– Под каким предлогом?
– Скажите, что Эрлангер доверил вам какую-то тайну, придумайте что-нибудь, но напустите побольше туману и постарайтесь его встревожить! А потом поглядим на реакцию.
Сенталло колебался. Несмотря на все логические доводы, на все доказательства, он, похоже, боялся признать правду. Эдит склонилась к нему и тихо проговорила:
– Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, Людовик… и разделяю вашу боль, но мы должны установить истину… должны во что бы то ни стало…
Людовик вздохнул и начал набирать номер господина Шмиттера. Опять послышались гудки, а потом сняли трубку.
– Алло! Господин Шмиттер?… Это Людовик… Простите, что беспокою вас так поздно, господин Шмиттер, но мне снова пришлось пережить несколько очень тяжелых часов… Эрлангер… Да, Альдо Эрлангер… Он тоже оказался сообщником… Да-да, уверяю вас… Разумеется, невероятно, но, к несчастью, так и есть… Нет, вы не сможете с ним поговорить, господин Шмиттер, потому что Эрлангер мертв, но… перед смертью он… он рассказал мне кое-что настолько… настолько неправдоподобное… и я обязательно должен обсудить это с вами… Что? То-то и оно, что дело касается вас, господин Шмиттер… Нет-нет, я ни слова никому не говорил, тем более полиции, сами понимаете! Нет-нет… вы можете рассчитывать на мое молчание… и потом, то, что он мне сказал, в сущности, ужасно глупо… Я слишком хорошо и давно вас знаю… Да, вы правы, лучше не болтать лишнего по телефону… Когда хотите… В субботу вечером? А раньше никак нельзя?… Хорошо-хорошо… дверца со стороны Фринденштрассе? Согласен… Значит, в девять вечера? Договорились… До свидания, господин Шмиттер… Нет-нет, не беспокойтесь, я все понимаю… Спокойной ночи, господин Шмиттер.
Сенталло медленно повесил трубку, казалось, он никак не может прийти в себя.
– Ну? – нервно осведомился Франц.
– Похоже, вы правы… Смерть Эрлангера господина Шмиттера не удивила, а когда он предложил лично допросить Альдо, в голосе – по крайней мере, такое у меня сложилось впечатление – не чувствовалось особой уверенности… как будто господин Шмиттер уже знал, что его шофер перебрался в мир иной… А когда я намекнул на разоблачения Эрлангера, вместо того, чтобы выразить полное недоумение, сразу стал просить меня молчать, пока мы с ним не объяснимся… Господин Шмиттер явно встревожен… и очень настаивал на необходимости сохранить все в тайне, особенно от полиции.
– Когда вы должны с ним увидеться?
– В девять вечера в субботу в банке.
– Зачем так долго ждать, если Шмиттер и вправду нервничает?
– Завтра утром он едет в Берн и вернется лишь в субботу, во второй половине дня.
– А почему он не позвал вас сейчас же?
Эдит первой нашла возможное объяснение.
– Вероятно, господин Шмиттер не хотел показывать Людовику, как сильно он испуган… а кроме того, счел неосторожным принимать его дома… Правда, если жена в курсе заговора, не понимаю, почему…
Вертретер немного подумал.
– В субботу в девять вечера Шмиттер останется один во всем здании банка, и, если он действительно задумал разделаться с Людовиком, о лучшем времени и месте нечего и мечтать…
– Так далеко он не зайдет, – снова возмутился Сенталло.
– Если Шмиттер подозревает, что Эрлангер назвал вам имя своего патрона, ему волей-неволей придется вас устранить. Поэтому вы доставите мне большое удовольствие, отправившись на это свидание вооруженным.
– Я никогда не смогу поднять руку на господина Шмиттера!
– Ну, если хотите до конца разыгрывать роль жертвы – ваше дело! Эдит, свари нам немного кофе, по-моему, мы все в этом чертовски нуждаемся!
Но молодая женщина сначала подошла к Людовику.
– Хотя бы ради наших планов на будущее вы не должны пренебрегать разумными мерами предосторожности, Людовик… Вы обязаны защищать свою жизнь… она теперь отчасти принадлежит и мне, не так ли?
Смущенный до слез Сенталло поцеловал Эдит руку.
– Обещаю вам…
Инспектор недовольно заворчал.
– Рано еще нежничать! Успеем еще расслабиться, когда покончим со всей этой историей.
Однако, несмотря на сварливый тон Франца, молодые люди чувствовали, что в глубине души полицейский счастлив.