Страница 36 из 42
– Как же я мог ее узнать, если первый раз в жизни видел?
– И вы не предупредили Эрлангера, что его ждут?
– Если вы думаете, что господин Эрлангер снисходит до разговоров с привратником…
– Но когда я заходил к Эрлангеру, там никого не было, кроме нас двоих, – вмешался Сенталло.
– Черт возьми! – не выдержал Вертретер. – Должно быть, старуха пряталась на лестнице, этажом выше, а потом, после нашего ухода, под каким-то предлогом уговорила Эрлангера открыть дверь.
– Сейчас не время разбираться, инспектор! – сухо заметил комиссар Лютхольд. – Пошли наверх, поглядим.
Полицейские, а за ними Людовик поднялись на третий этаж и постучали в дверь Эрлангера. Никакого ответа. Сенталло собирался повернуть ручку, но Франц вовремя его удержал:
– Погодите!
Комиссар вытащил из кармана носовой платок и, обернув ручку, попробовал войти. Дверь тут же распахнулась. Войдя в комнату, они сразу поняли, почему Альдо не отозвался. Он уже никогда не сможет никому ответить. Шофер сидел в кресле, слегка откинувшись назад, и как будто спал. Но рукоять ножа, торчавшего из груди у самого сердца, ясно показывала, что Эрлангер навсегда покончил с земными треволнениями. Тоненькая струйка крови стекала на брюки, образуя у бедра небольшую лужицу. Первым пришел в себя Лютхольд.
– Вне всяких сомнений, работа любящей мамочки! Ну, что скажете, Вертретер?
– Вот несчастье! – пробормотал вконец расстроенный Сенталло. – Он бы наверняка все рассказал! Признайте все же, что мне ужасно не везет, господин комиссар!
– Я не согласен с вами, Сенталло. Что бы вы там ни думали, а я по-прежнему считаю вас чертовским везунчиком. Посудите сами: не появись эта женщина и не заметь инспектор Панелла, в котором часу она ушла, каким образом вам удалось бы отвертеться от обвинений еще и в этом убийстве?
– Мне?
– Черт возьми! Разве не вы беседовали с Эрлангером последним?
– Ничего подобного! Когда мы с ним переговаривались через дверь, инспектор Вертретер стоял рядом со мной!
– К несчастью, я больше не особенно доверяю инспектору Вертретеру, когда дело касается вас, Сенталло, – сухо бросил комиссар Лютхольд.
Покончив с формальностями и составив рапорт, Франц вместе с Людовиком вернулся домой. Шли они молча. Оба, как видно, опасались услышать бесполезные слова утешения и горько переживали последнюю неудачу. Сенталло уже ни о чем не думал. Смерть Эрлангера, по мнению Людовика, ставила крест на всех надеждах, снова оборвав ниточку, ведущую к виновнику его несчастий. И хотя комиссар Лютхольд знал, что в этом последнем преступлении Сенталло не повинен, а, следовательно, по логике вещей, не совершал и всех прочих, достаточно основательных причин требовать пересмотра дела и реабилитации у него по-прежнему не было. Разве что полиция поймает убийцу, а тот добровольно признается еще и в ограблении банка… Но это уже скорее из области несбыточных мечтаний. Вертретер замкнулся в себе. Он шел, нахмурившись и крепко стиснув челюсти и, казалось, погружен в глубокие раздумья. Надо полагать, Франц тоже воспринимал убийство Эрлангера как окончательное поражение и никак не мог пережить провал. Людовик, время от времени искоса поглядывавший на спутника, очень хотел бы его утешить. Но разве тут подыщешь слова?
Узнав о последних событиях, Эдит тоже огорчилась, и никогда еще их совместная трапеза не проходила так грустно, как в тот вечер. Наконец, после десерта, Вертретер закурил.
– Ладно… Нас расколотили в пух и прах… Но что толку пережевывать боль разочарования? Это не продвинет нас ни на шаг. Единственное, что мы можем сказать себе в утешение, – так это, что мы угадали верно, поскольку виновных и впрямь следовало искать в самом банке. Однако насчет того, что убийца Мины, Оттингера, Шауба и Эрлангера также связан с банком, я уверен гораздо меньше. И даже скорее всего это не так, иначе трудно было бы объяснить его полную свободу действий. Убийца мог связаться с Шаубом и Эрлангером через Оттингера, который, вероятно, дружил с одним из них. От того же приятеля Вилли, надо думать, узнал и о том, как вас разыграл Ферди Херлеманн. Чем больше я размышляю над этой проблемой, тем больше убеждаюсь, что мы имеем, вернее, имели дело с двумя разными группами и теперь нам следует поискать в окружении Оттингера.
– Что и кого?
– Убийцу.
– Трудная задача…
– Будь это легко, на моем месте мог бы сидеть кто угодно, Сенталло.
Эдит взяла Людовика за руку.
– Не теряйте надежды! Раз Франц не сдается – значит, еще не все потеряно.
– Послушайте мою сестру, Сенталло, и взбодритесь. Сегодня четверг. У нас остается сорок восемь часов. Мы должны поймать убийцу не позже, чем послезавтра ночью, в противном случае я не смогу убедить комиссара Лютхольда оставить вас в покое. Стало быть, сейчас не до бесплодных сожалений, верно?
Людовик снова повеселел. Разве мог он оказаться недостойным тех, кто помогает ему, невзирая ни на какие разочарования? Он, Сенталло, должен заслужить руку Эдит, и чем тяжелее нынешние передряги, тем счастливее он будет потом.
– Ну, инспектор… Я готов!
– Отлично! Завтра же утром вы сходите в кафе, где нашли тогда Оттингера, и попробуете расспросить хозяина о приятелях Вилли. Поскольку Оттингер мертв, может, кабатчик и не станет особенно скрытничать. И уж, во всяком случае, с вами он будет говорить откровеннее, чем с полицией. Тем временем я отправлю своих людей в квартал, где жили Мина и Оттингер, и велю расспрашивать всех и каждого. Наверняка у Вилли были свои привычки, какие-то места, где его чаще всего видели… Мы непременно отыщем кого-то из его друзей. Надо думать, эта публика того же пошиба. Подобные люди слишком боятся расспросов о своем прошлом, а потому охотнее болтают на другие темы. Короче, старина, нам придется перевернуть там все вверх тормашками. Этим мы и займемся. А пока – всем в кровать! Надо хорошенько отдохнуть, а то в ближайшие два дня, похоже, нам здорово достанется!
Уже надевая пижаму, Людовик вдруг вспомнил, что Эрлангер при нем звонил своему боссу. И он этот номер запомнил! Не тратя времени на одевание, Сенталло распахнул дверь спальни и выскочил в гостиную.
– Инспектор! Инспектор! – крикнул он.
Через несколько секунд, поспешно завязывая пояс халата, появился Вертретер.
– Что на вас нашло? Пожар, что ли?
– Нет… нет, но я знаю, кто этот человек!
Полицейский окинул его скептическим взглядом.
– Вы плохо себя чувствуете, Сенталло/
Эдит, в свою очередь, вышла в гостиную. Она уже распустила волосы и теперь закалывала их шпильками в пучок. Молодая женщина слышала последние слова Людовика.
– Вы его знаете? Но каким же образом?
– Точнее, пока не знаю, но могу узнать!
И он рассказал об эпизоде с телефонным звонком у Эрлангера. Эдит даже не пыталась скрыть радость.
– Господи Боже! Только бы это оказалось правдой!
Франц покачал головой.
– Это было бы так прекрасно, что даже не верится… Но послушайте, Сенталло, каким образом вы могли запомнить столько цифр?
– Вы забыли, что я много лет только и занимался расчетами?
– И все же…
Немного поколебавшись, он вдруг схватил телефон и поставил перед Людовиком.
– Валяйте, а там поглядим!
Мокрыми от волнения пальцами Сенталло снял трубку, уже не зная, стоит ли доверять собственной памяти. Прежде чем набрать номер, он посмотрел на Эдит – молодая женщина ободряюще улыбнулась.
– Будем надеяться, что вы не ошиблись и не разбудите судью Оскара или кого-нибудь из членов муниципалитета – проворчал Вертретер, глядя, как Людовик выбирает нужные цифры.
Но Сенталло не оценил шутки своего друга. Напряженно слушая гудки, представлял, как они разносятся по незнакомому дому. Взвинченные до предела нервы не выдерживали ожидания – сейчас он услышит голос убийцы. Когда на том конце провода щелкнуло и Сенталло понял, что трубку сняли, у него чуть не остановилось сердце.
– Алло!
Людовик с трудом унял дрожь в голосе.