Молох Империи. Дилогия

– Говорил я ему, – обращаясь к Масканину, прокомментировал Чепенко, ехидно при этом улыбаясь, – надо было эту скотинку шокером приспать. Теперь вот подставляют свои руки под его острые когти и зубы.

Чепенко наклонился к Бобровскому и что-то ему сказал.

– Да я и так его накормил до отвала! – послышалось в ответ. – Врубили тут, на хрен, музыку на всю… Вот он и взбесился! Если б еще музыка как музыка была! А то никакой мелодии, под нее и поспать толком не возможно. А черт!

Бобровский отдернул укушенный палец.

– Давай его шокером? – предложил Масканин.

Бобровский недовольно скривился, но потом махнул рукой.

– А, давай!

Получившего слабый разряд зверька вернули в саквояж и в это же время пилот отключил бортовой приемник. Существенно понизив скорость, гравитолет на минуту завис, задержавшись у контрольно-пропускного пункта, потом преодолел границу базы, отмеченную мерцающим синеватым оттенком внешнего вала, после чего пилот уверенно провел машину к одному из капониров центральной секции и завис рядом с ним в метре над землей.

На сочно-зеленую траву спрыгнули шестнадцать офицеров и разбившись по кучкам, делились впечатлениями. Масканин осмотрелся. Вокруг ровное поле и разбросанные, покрытые травой капониры. В воздухе довольно оживленно шмыгают туда-сюда гравитолеты. Где-то вдалеке, без шума, на антигравах, поднялись три штурмовика и устремились к облакам, в космос.

Масканин подошел к носу гравитолета и постучал кулаком в боковой блистер.

– Эй!

Блистер отъехал в сторону, наружу высунулась голова пилота.

– Чего?

– Ты куда нас завез, друг?

– В штаб дивизии.

Масканин, улыбаясь, оглянулся.

– Ну и где же он?

– А ты стоишь на нем.

– Хм, ну-ну.

Он подошел к Чепенко и Бобровскому.

– Ну что ж, пошли, – и показав рукой на ближний капонир, добавил: – Похоже, нам сюда.

С обеих сторон четырехметровых ворот капонира были установлены две видеокамеры. Синтезированный голос идентификатора осведомился о цели визита группы. Один из офицеров коротко ответил. Прошло минуты три и вновьприбывшие уже начали подозревать, что про них забыли, но вот на идеально ровной поверхности ворот, на уровне человеческого роста, появилась горизонтальная щель. Металл начал беззвучно изгибаться, пока, наконец, тяжелая толстая нижняя плита не образовала угол 90?. Без разговоров и суеты прибывшие офицеры прошли в открывшийся проход. Плита за их спинами стала на место.

Они очутились в небольшом помещении дежурной части, из которого вели несколько дверей. Здесь несли караул два матроса в бронекостюмах, вооруженные стэнксами. Одна из дверей отошла в сторону, вышел дежурный офицер. Деловито и быстро он внес данные о каждом прибывшем в портативный персональник, затем произнес:

– Следуйте за мной, господа.

По узкому коридору, из которого в другие помещения вели множество дверей, он препроводил их к гравилифту. Сопроводив офицеров на минус третий уровень, дежурный собрал удостоверения и скрылся в приемной. На двери примечательная табличка: 'начальник дивизии контр-адмирал Волков Е.Е.'. Всего лишь небольшой штришок и сразу видно присутствие русского флота, а был бы это опетский флот, табличка гласила бы: 'командир дивизии…'

– Не люблю я этот формализм, – приглушенным тоном заявил Бобровский.

– Не думаю, что и начдиву особо нравится здесь торчать – заметил Масканин, – и встречать каждого нового подчиненного.

Он осмотрелся по сторонам. Длинный широкий коридор со множеством одинаковых дверей. Кругом голый металл. В потолке отверстие вентиляционной шахты, по соседству с которой был пристроен не активизированный за ненадобностью регенератор воздуха. Ощущалась влага и слабый кисловатый запах распыленной аэрозоли – недавно проводилась уборка. В другом конце коридора, время от времени, появлялись штабные офицеры и скрывались в других дверях.

Наконец, вышел дежурный и объявил:

– Заходите по одному, господа. По старшинству.

– Начдив один? – спросил кто-то из офицеров.

Дежурный утвердительно кивнул и стал у двери.

Первым вошел офицер, обладатель необычайно пышных усов, единственный из прибывших с русскими капитан-лейтенантскими погонами – два просвета с одним единственным коловратиком* по центру.

– Заходить будем вместе, – предложил Бобровский Масканину и Чепенко, – может попадем в одну часть.

– Это уж как решит кадровик, – сказал Масканин.

– Значит, надо с ним попробовать договориться, – решил Чепенко. – Это я беру на себя.

– Если только, – Масканин улыбнулся, – он не забудет о твоем существовании сразу через несколько минут.

– Не забудет, – уверенно заявил Чепенко. – Я умею оставлять о себе память надолго.

– Ага, – поддел его Бобровский. – Особенно не в лучшем свете.

– Да иди ты…

Все оставшиеся офицеры оказались в одном звании – лейтенантов русского флота, из-за чего возникла небольшая сложность. Каким образом заходить по старшинству? В конце концов, после долгого мучительного процесса поиска выхода из этой проблемы был вынесен общий вердикт: заходить по желанию.

– Где тут у вас строевой отдел? – спросил у дежурного вышедший из приемной капитан-лейтенант.

– Подымитесь гравилифтом на второй уровень.

Каждый следующий входящий находился за дверью не более трех минут. Подождав с полчаса, на доклад пошел Чепенко, а когда вышел, бросил товарищам:

– Буду ждать вас наверху.

За ним пошел Бобровский. Потом очередь дошла до Масканина. Переступив порог, он предстал пред строгим начальственным взором.

– Ваше превосходительство, лейтенант Масканин! Прибыл в ваше распоряжение для прохождения дальнейшей службы!

– Вольно.

Масканин слегка расслабился. За широким столом, заставленным аппаратурой, восседал довольно упитанный, моложавого вида, начальник дивизии и изучающе смотрел на вошедшего офицера. Мундир на нем был опетский (точнее нишитурский, так как опетцы не стали ломать голову над созданием новой формы одежды, ограничившись лишь введением новой символики), погоны же были русские – черное поле с вышитой серебряной канителью змейкой и с серебряными соколами – символами Русской Империи. На груди скупая орденская планка и наградной знак отличия 'Эзель'. Примечательный знак, такие носили не многие, потому как в живых мало кого осталось из участников знаменитого прорыва к системе Эзель во время последней русско-султанатской войны. Про себя Масканин порадовался, служить под командой бесстрашного героя – всегда приятно, а если к тому же он опытный офицер, то приятно вдвойне.

Начальник дивизии, между тем, выбрал из стопки одну из пластиковых карточек – удостоверение военнослужащего, которое мигом скрылось в щели считывающего устройства. Контр-адмирал минуты две читал выведенную на экран персональника информацию (послужной список, характеристики и прочее). За это время Масканин оценил обстановку кабинета. Здесь находилась дорогая мебель, удачно гармонирующая с обшитыми ценными породами дерева стенами. Справа у входа стоял закрытый, со множеством отделений и дверец, шкаф, сработанный внешне под дерево, но на деле из несгораемого пластика. На полу темно-зеленый однотонный жесткий палас. На сейфе, позади хозяина кабинета, бросался в глаза аквариум с несколькими рыбками довольно причудливых форм и еще каким-то неуклюжим неизвестным существом, которое, казалось, то сверкало, то вообще горело изнутри, переливаясь всеми цветами радуги.