Русские ушли

— Да. Мы недавно открылись, второй зал еще не отделан.

Майкл, неприятно пораженный отличиями, сидел за столиком в углу в полном одиночестве. Вскоре в бар втиснулась толпа студентов. Они хихикали, нервно оглядывались по сторонам. Экзотический ресторан, мля, догадался Майкл.

Становилось шумно. Он цедил пиво, лениво разламывал рачьи клешни и жалел, что зашел именно сюда. Только душу растравил.

Двери распахнулись и закачались от резкого толчка. В зал вошла молодая женщина. Строгий деловой костюм подчеркивал ее точеную фигуру, но юбка заканчивалась ниже колена. Волосы были подрезаны у плеч и выкрашены в модный розовато-пепельный цвет. Еще женщина носила темные очки.

Майкл узнал Людмилу.

Эпилог

Она уселась напротив него, не спрашивая разрешения.

Она сняла солнцезащитные очки и положила их на стол. На переносице остались красные вмятины — она привыкла совсем к другим мерам защиты зрения от яркого света. Но не здесь, не в России. Она обязана выглядеть как все.

И еще она улыбнулась. Приветливо, дружелюбно. Отточено. Так, как улыбается учительница любимым старшеклассникам. Слегка покровительственно, слегка снисходительно, слегка горделиво, а в целом — сопливо.

Она стала старше, уже не выглядела той хрупкой девушкой-ребенком, но возраст красил ее.

Майкл щелкнул официанту. Сначала хотел усталым тоном заказать шампанского — ответная издевка. Мол, так и быть, из вежливости я притворюсь, будто рад тебя видеть. Передумал. Он же не старшеклассник, чтоб обижаться на женское высокомерие.

— Пива повторить. И даме что-нибудь по ее выбору.

— Белое сухое, — сказала она. И пояснила для Майкла: — Пить хочется. Жарко. А лимонад они делают паршивый. Я недавно заходила, попробовала — фу, — она забавно поморщилась.

Майкл промолчал.

— Я за тобой полдня гоняюсь, — доверительным тоном сообщила Людмила.

Майкл приподнял левую бровь.

— У Дашкова не застала, пока отыскала адрес твоей матери, пока доехала — и увидела, как ты выходишь на улицу. Я не стала бежать за тобой, думала, может, ты завернешь куда-нибудь пива попить. А ты пошел к Чернышёву. Так что я перехватила тебя только здесь.

Она оправдывалась, будто у них была назначена встреча на раннее утро. Майкл совершенно не удивился, что она знает и Дашкова, и Чернышёва. Но его неприятно поразил акцент, с которым говорила Людмила.

— А я когда-то думал, что ты русская.

— Наполовину. Отец служил в местной разведке, много путешествовал. Его убили.

— Сочувствую.

— Я его не помню. Мне года не исполнилось, когда его не стало.

— Тем более. — Майкл допил степлившиеся подонки, подумал, что официанты здесь не шибко шустрые. — У меня паршивое настроение, знаешь ли.

— Удивил! — засмеялась она. — Мне иногда кажется, что у тебя другого не бывает. — Официант наконец принес пиво и вино. Людмила дождалась, когда он удалится, будничным тоном сказала: — Я тебе хочу работу предложить.

— На кого?

— На папу римского.

— Издеваешься?

Она вынула из сумочки пластиковую карту. Вот тут Майкл удивился. Герб Ватикана, надпись «Служба по связям с общественностью». Должность не указана. Имя — Людмила Александра Эриксон.

— Значит, ватиканская разведка…

— Ну, не так грубо. Но если не вдаваться в частности — да.

— Надеюсь, ты не монахиня?

— Нет, что ты. Я получила вполне светское образование. Впрочем, я как-то уже говорила, где училась.

— Не помню.

— Закрытый колледж для девушек. Итон. Мы учились вместе с Катрин.

— Никогда бы не подумал, что в ватиканской разведке могут работать женщины.

Лидмила усмехнулась:

— И никто не думает. Именно поэтому там женщин — подавляющее большинство.

— Логично. И какую работу ты хочешь мне предложить? Глубокое внедрение в корпорацию PACT? — съязвил Майкл.

— Почти. Место управляющего… — она сделала паузу. — Корпорацией PACT.

Майкл поперхнулся пивом. Пена вылетела из кружки, он закашлялся. Людмила привстала и милостиво хлопнула его между лопаток.

— Спасибо, — пробормотал Майкл, утирая губы. Необходимость привести себя в порядок дала ему несколько секунд. Он не ожидал подобного предложения. Тем более — от папы римского.

— А что, Железный Кутюрье не возражает? Он же, помнится, открещивался не то что от родства, а даже от знакомства.

— Железный Кутюрье застрелился, — тихо произнесла Людмила. — А Гэйб в тюрьме. Он получил пожизненный срок за убийство моей сестры. Элла в федеральном розыске.

— Нормально… — Майкл пытался расстроиться из-за смерти человека, которого считал отцом, но не смог.

— А корпорация PACT перешла в собственность Бенедикта Смита.

— Мне ничего не говорит это имя.

— Никому не говорит. Незаметный человек. Подставное лицо Ватикана.

— Понятно. Значит, я могу о нем не задумываться.

— Безусловно.

— Сдается мне, по такому поводу нужно выпить шампанского.

— Это можно расценивать как согласие?

Майкл выругался.

Потом он устроил безобразную сцену.

Официантка принесла бутылку шампанского в серебряном ведерке со льдом и два бокала. Она приседала, крутила задом и масляно поглядывала то на Майкла, то на его спутницу. Он сначала испугался, потом сообразил: вино дорогое, и девица надеется на соответствующие чаевые. Кто ж виноват, что понятие «прекрасный сервис» она трактует столь пошлым образом?

— Я не жду от тебя ничего хорошего, — предупредил он Людмилу, крутя в пальцах бокал. — Всякий раз, когда мы встречаемся, в моей жизни что-то происходит. Ты у меня как примета. Хуже черной кошки. Людмила дорогу перешла — все, в ближайшие дни я окажусь в такой жопе, что…

Накопившаяся обида выплеснулась из него разом. Обижался Майкл на дурацкую жизнь, но в своих бедах обвинял почему-то Людмилу. Он ужасался, приказывал себе заткнуться, но остановиться не мог. И договорился почти до того, чтобы залпом выпить проклятое шампанское, встать и уйти с гордо поднятой головой. Но при этом он боялся, что Людмила не выдержит и покинет его раньше, чем ему удастся высказать ей все.

Она не уходила. Слушала, улыбалась, иногда прикасалась губами к краю бокала. Когда Майкл замолчал, сказала:

— Сколько времени тебе на сборы?

— Я никуда не поеду, — заявил Майкл, немедленно прикусив язык. Ну не идиот?! Ему деваться некуда, у него не осталось места в этом мире, а он выпендривается. — А тебя сдам полиции как шпионку Чужих. — Зачем он это сказал?! Ох, кретин, мало его били… — Чтоб на своей шкуре поняла, каково это — гнить в тюряге из-за чьих-то интриг.

Она полезла в сумочку. Майкл похолодел. Все, сейчас бросит на столик купюру, вроде как внесла свою долю по счету, встанет и уйдет. И больше никогда в его жизни не появится.

Людмила достала паспорт. Зеленый юрский паспорт.

Дипломатический.

— Я здесь на законных основаниях, — спокойно парировала она. — К твоему сведению, помимо того, что я работаю на Ватикан, я подданная Российской империи. Чкаловской. И сотрудница посольства моей страны здесь, на Старом. Полицию можешь вызывать, но боюсь, тебя опять отвезут в вытрезвитель. Потому что все мои действия согласованы с местной канцелярией безопасности. Я вчера полдня общалась с детектором лжи. А твоя мать и Чернышёв сделали все, чтобы я не смогла поговорить с тобой. Они требовали выслать меня из страны. Но у начальника канцелярии с рассудком получше.

Майкл затих.

— Ты хочешь сказать, что…

— Что я действую совершенно официально. Если тебе совсем интересно, то могу сообщить, что моя миссия согласована еще и с РПЦ. Обоих патриархов — местного и чкаловского — удалось убедить, что твое сотрудничество с Ватиканом не повлечет за собой экспансии католической церкви на православные земли. Если честно, патриархи были самыми приятными людьми из всех, с кем мне довелось встретиться.

Майкл закрыл глаза, потер лоб, чувствуя, как возвращается утренняя головная боль.