Страница 31 из 45
Копьё сломалось. Вышел вперёд второй охотник, но и у того копьё сломалось.
Выступил третий охотник — и у того копьё сломалось. Выхватили охотники ножи. А зверь всё кидается, те едва успевают уклониться от него.
Тогда Ых-нивнг заревел по-звериному. Зверь оставил охотников, повернулся к Ых-нивнгу.
— Эй, человек! — крикнули охотники. — Ты безоружный, убегай, а то разорвёт тебя медведь!
А Ых-нивнг и не подумал отступать. Только зверь стал подыматься на дыбы, ударил его кулаком, и отлетела голова медведя.
Удивились охотники такой силе.
— Это не человек, — сказал один.
— Он, наверно, милк, — сказал другой.
— Милк не убил бы медведя, — сказал третий.
— Но человек не может рукой убить медведя, — сказал второй.
— Надо узнать, понимает ли он язык Ых-миф-нивнгов — жителей Ых-мифа, — сказал третий.
Услышал Ых-нивнг родную речь, обрадовался. «Значит, на Ых-мифе не я один живу».
— Я человек, житель Ых-мифа, — сказал Ых-нивнг.
— Хы! — удивились охотники и тоже обрадовались.
— Мы трое — братья, — сказал тот, кто постарше. — Мы не знаем, как тебя звать, какого ты рода.
— Я сам не знаю, как меня зовут. И не знаю, какого рода.
— Тогда будем звать тебя просто Ых-нивнг — житель земли Ых-миф, — сказал старший брат. — На Ых-мифе рода разделяются на ымхи — род зятей, ахмалки — род тестей. Мы не знаем, какого ты рода. Тогда будем звать друг друга нгафкк. Так обращаются между собой все добрые люди.
Пока говорили между собой старший из охотников и Ых-нивнг, младшие братья срубили стройные ели, отесали их, оставили только верхушки крон и два сучка — «руки».
Выстругали языкастые стружки — нау, привязали их к сучкам.
— Теперь нау будут говорить с душой медведя, — сказал старший брат, — и Пал-ызнгом — богом гор и тайги, будут просить бога, чтобы удача никогда не покидала жителей Ых-мифа, чтобы кинры — злые духи не убили никого из Ых-нивнгов.
Зашелестели языки — нау, повели разговор с Пал-ызнгом.
А братья-охотники взялись за передние лапы медведя, чтобы совершить с медведем ритуальный танец — протащить его вокруг главного пурунга (Пурунг — ель, используемая в ритуальных целях.) три раза против хода солнца. Но как ни силились братья, сдвинуть с места не смогли.
— Нгафкка, нам одним не одолеть. Помоги, — попросил старший брат.
Ых-нивнг схватил медведя за правую лапу, трое братьев-охотников за левую и с криком «хук „три раза протащили медведя вокруг пурунга. Сели братья свежевать медведя.
Нагрузили братья друг на друга медвежьего мяса. Ых-нивнг последним взвалил на себя полтуши и пошёл следом за охотниками.
Жители стойбища встретили удачливых охотников песнями, а собаки — дружным радостным лаем.
— Кто этот человек? Из какого он рода? — спрашивают старики у братьев.
— Он не помнит своего отца, но называет себя Ых-нивнгом, как и все мы, — отвечают три брата.
И вот на праздник медведя собралось всё стойбище: пришёл и стар и млад, юноши и мужья.
Женщины расселись в круг, и начались танцы. В круг выходит одна стройней другой, одна красивей другой. Но вот и в круг вошла луноликая девушка с толстыми косами ниже пояса, с чёрными раскосыми, как крылья ястреба, глазами. Танцовщица извивалась рыбой, молодой нерпой плыла по морю, плавно взлетала лебедем. А женщины, ударяя по бревну короткими палками, запели:
Юноши же стали соревноваться в беге на берегу залива у самой воды.
И Ых-нивнг участвовал в состязаниях. Он бежал так, что только босые ступни сверкали на солнце. И о нём запела луноликая девушка:
Так бежит наш гость далёкий,
Старцы, куря трубки, цокали языками: такого бега они никогда не видели.
Начались соревнования в толкании тяжести. Кто дальше всех толкнёт валун, тот победит. В спор вступили и юноши, и мужи.
Тяжёл валун, не каждый муж поднимет его на плечо, чтобы толкнуть его.
Дальше всех, на семь шагов, толкнул Средний брат. Ых-нивнг подошёл к валуну, обхватил его двумя руками, поднял до пояса, перенёс на плечо, чуть присел, отведя плечо назад, выпрямился и толкнул. Валун пролетел над головами стариков, ударился в лиственницу. Дерево будто срубили.
— Ый! Ый! — удивились старики.
Но вот мужчин позвали на пир. У главного костра расселись нархи — почётные гости из рода зятей. Ых-нивнга посадили среди нархов.
Женщины уселись чуть поодаль, у кустов кедрового стланика.
Нархов хозяева угощали самыми вкусными кусками. Подносили им пищу богов — мос. Нархи, как подобает уважающим себя мужчинам, только прикоснулись к мосу.
Поели почётные гости, запили наваристым бульоном. Закурили.
Отдохнули гости после сытой еды, и хозяева — люди из рода Трёх братьев стали вызывать гостей в круг состязания в борьбе. Вышли борцы на середину круга, крепко обхватив друг друга руками, и началась борьба. Кто уложит противника на лопатки — побеждает. А против победителя выходит новый борец.
Никто не смог осилить Среднего брата.
— Он и нынче самый сильный, — сказали старики о Среднем брате.
А луноликая девушка лукаво запела, и её поддержали женщины:
Кто-то в толпе хихикнул, а старики усмехнулись.
Засучил рукава Ых-нивнг, вышел навстречу Среднему брату.
Обхватили борцы друг друга. Ых-нивнг спрашивает у Среднего брата:
— Ты приготовился?
— Приготовился. А ты?
— И я готов. Начнём?
— Начнём.
И увидели старцы такое, что никогда не видели. Борцы поднимали друг друга выше головы, кружились, как вихри, со всего маху бросали друг друга на землю. Но каждый раз и тот и другой касались земли обеими ногами. Вокруг всё гудело и дрожало. Ох и ловок Средний брат! Он успевал вывернуться у самой земли и тут же переходил в нападение.
Зрители шумели, кричали, толкали друг друга, подпрыгивали, будто сами боролись. Даже старцы забыли о степенности и кричали, совсем как несмышлёные дети.
Долго боролись соперники. Зрители уже давно охрипли и, не замечая этого, беззвучно раскрывали рты, как вытащенная из воды рыба.
Средний брат брал ловкостью, а Ых-нивнг никогда в своей жизни не боролся — брал силой. И пока боролся, научился борьбе. Зрители уже хотели прекратить соревнования борцов, когда Ых-нивнг удачно схватил соперника, оторвал от земли, обеими руками так сильно прижал его к груди, что тот едва не испустил дух. Затем Ых-нивнг, не отпуская соперника, всей тяжестью своего большого тела обрушился на него. Тот упал на спину и больше не сопротивлялся.
— Ух-хуху-у-у, — устало перевели дыхание старцы, будто это они боролись.
А женщины запели:
Жители стойбища сами утомились и дали гостям передохнуть. Люди лежали на мягких разлапистых ветвях кедрового стланика, курили трубки и говорили о человеке неслыханной силы.