Александр Невский. Сборник

Так девятилетний Александр остался с братом один без поддержки отца среди взмятённого Новгорода. Молодые князья не могли править самостоятельно. За них правили тиуны. Но всё же это было первым княжением Св. Александра совместно с братом.

Во всё время своей жизни в Городище с отцом и матерью Св. Александр постепенно узнавал Новгород, как беспокойное море, которое нужно обуздывать. Он видел разгоравшуюся ненависть суздальской дружины и челяди против новгородцев. Князья, приучая сыновей к управлению, рано брали их с собой на суд или вече. Св. Александр, наверно, не раз видел ожесточённые споры отца во владычней комнате с упорными, прямо резавшими правду в глаза новгородскими боярами. Он тогда же начал узнавать сплетения политических интриг — борьбу приверженцев суздальской власти, на которых опирался Ярослав, с южнорусской партией. Это была трудная школа управления, которая могла научить многому.

Новгород, споривший с сильным Ярославом и принудивший его уйти, мало считался с оставленными ему княжескими тиунами. Длинная борьба с князем, окончившаяся победой, вызвала в Новгороде открытые мятежи против тех, кто держал сторону Ярослава.

В это время Новгород уже сам избирал себе архиепископов, которые ездили только на утверждение к митрополиту в Киев. У суздальской и южнорусской партий были свои владыки. Приверженец Суздаля архиепископ Митрофан был низвержен с престола ещё до первого прихода Ярослава и на его место поставлен архиепископ Антоний. Когда суздальская партия победила, при Ярославе был низвержен Антоний и возвращён Митрофан. Так в Новгороде оказалось два владыки. Киевский митрополит утвердил Митрофана и тот пробыл на кафедре до своей смерти. Когда он умер, южнорусская сторона решила вернуть на престол Антония. Но суздальцы, чтобы воспрепятствовать этому, избрали архиепископом хутынского чернеца Арсения.

Когда Ярослав ушёл из Новгорода, на кафедре остался его сторонник Арсений. В этом году была дождливая осень; разливы мешали распахивать поля и убирать сено, загнивавшее в стогах. Меньшие люди стали волноваться и кричать, что Бог наказывает Новгород за то, что на владычнем престоле сидит Арсений, а не Антоний. Суздальский летописец, с неодобрением относящийся к новгородским распрям, объясняет эти волнения происками дьявола: «Окаянный дьявол, исперва не хотя добра роду человеческому и завидев ему (Арсению) зане прогоняет его нощным стоянием, пением и молитвами, воздвиже на Арсения мужа кротка и смиренна, крамолу велику». Произошло бурное вече. Люди стали кричать, что Арсений сел на престол, дав взду Ярославу. Толпы чёрных людей бросились с Торговища в детиниц, ворвались во владычины палаты и выволокли оттуда Арсения. «Ако злодея пхающе, а инии за ворот, выгнаша, мало ублюде его Бог от смерти». Другая толпа пошла с веча в Хутынский монастырь, где был заточен Антоний, и с честью посадила его на архиепископский престол. Но этим волнения не кончились. Весь город пришёл в смятение. Вооружённые толпы прямо с веча пошли расправляться со сторонниками Суздаля. Одни разграбили двор тысяцкого Вячеслава и его брата. Другая толпа была послана вечем, чтобы разгромить двор липенского старосты Душильца, а самого его повесить. Душилец едва успел скрыться и убежать в Переяславль.

Этот открытый мятеж против Суздаля с набатом, грабежами и вооружёнными толпами чёрных людей испугали княжеских тиунов. Они не чувствовали себя безопасными в Городище. Той же зимой, во вторник сыропустной недели, захватив молодых княжечей, они ночью побежали из Новгорода к Ярославлю в Переяславль.

Известие о бегстве молодых князей, означавшее окончательный разрыв с Суздалем, озадачило новгородцев. Собравшись на вече, они сказали: «Мы их не гонили, но братию свою казнили есма, а князю есма зла не учинили ничего же». Раз суздальские княжичи бежали, новгородцы решили промыслить себе другого князя. На этом же вече они призвали Св. Михаила Черниговского, замученного впоследствии в Орде. Св. Михаил целовал крест, что будет соблюдать новгородские вольности, «ходити по ярославским граматам»... «И рады быша новгородцы».

Но Св. Михаил не прокняжил долго в Новгороде. В его княжение продолжались бедствия. Шли непрестанные дожди. Потом ударил ранний мороз и побил озими. Начался голод. «Бысть же мор в Новгороде от глада; таков бо бе глад, яко мнози своего брата режуще ядяху, а инии мёртвое трупие ядаху, друзии конину и псину и кошки, и инии мох и сосну, и игел и лист и толико бе множество мёртвых, яко не быть кому погребати их... уже бяшет при кончине град сей».

В то же время Ярослав захватил Волок Дамский. Посланного к нему Св. Михаилом посла Нездилу Прокшича он велел заковать в цепи и продержал в Переяславле целое лето. В самом Новгороде продолжались нескончаемые раздоры между двумя посадниками с грабежами, поджогами и убийствами на самом вече.

Св. Михаил ушёл в Чернигов, оставив вместо себя в Новгороде своего сына Ростислава. Но южнорусский князь из своего далёкого удела не мог защищать Новгород ни от Суздаля, ни от его внешних врагов. Напрасно прождав присылки обещанного войска с юга, новгородцы изгнали Ростислава, сказав ему: «Как отец твой рекл был ввести на конь (сесть на коня, чтобы вести ополчение) с Воздвижения, и крест целовал, а се уже Николин день; с нас крестное целование (т. е. благодаря нарушению Св. Михаилом крестного целования защищать Новгород и с нас снимается целование подчиняться ему); а ты пойди прочь, сами себе князя промыслим». Видимо, суздальская партия опять победила. Новгородцы послали к Ярославу звать его на княжество.

30 декабря 1231 года Ярослав въехал в Новгород и у Св. Софии дал обещание: «целова Св. Богородицу» — блюсти новгородские вольности.

На этот раз он не остался в Новгороде и, пробыв там две недели для устройства дел, в середине января вернулся в Переяславль, оставив в Новгороде своими наместниками Феодора и Св. Александра с боярами.

Молодые князья опять очутились в Новгороде между волей отца и волей Новгорода, в том трудном положении, которое дважды принудило молодого Всеволода тайком убежать в Суздаль. Но на этот раз княжение было ещё труднее: в эти годы Новгород и всю Русь посещали одно за другим разные несчастья и беды.

ГЛАВА IV

За полвека до рождения Св. Александра Невского в глубинах Азии произошли события, оставшиеся тогда неведомыми Руси, но которые оказались чрезвычайно значительными для её исторических судеб.

Около 1160 года у Ексукай Багадура, одного из ханов многочисленных и разрозненных татарских орд, кочевавших в уходящей к стенам Китая азиатской пустыне Гоби, родился сын, названный им Тенгрин Оггюсен Темучин, т. е, «дарованный богами Темучин». Темучин рано потерял отца, и, пользуясь его молодостью, улусы Ексукай Багадура отказались ему подчиняться. На его кочевье напало враждебное племя тайджигутов. Молодой хан девять суток скрывался без пищи и еды в пещере на обрывистом берегу Онона, но всё же был схвачен и закован. Ему удалось разбить колодки и бежать, скрываясь в болотах.

Несчастная молодость, полная преследований и унижений, выковала в Темучине волю и упрямство, жестокость, хитрость и вероломство, умение всеми путями идти к своей цели. Длительной борьбой он вернул себе власть над улусами отца. Но этого уже было для него мало. Его честолюбие открывало ему иные горизонты. Объединив тринадцать татарских родов, он разбил своих давних врагов тайджигутов и убил, бросив в кипящие котлы, их семьдесят беков. Потом настал черёд других монгольских ханов. Храбростью и вероломством, разбивая врагов и приобретая союзников, избавляясь от них ядом и убийством, когда они становились не нужны, Темучин сделался единым ханом над всеми монгольскими ордами. В 1203 году он созвал в долинах Кернона Великий курултай и был провозглашён верховным ханом. С этого курултая он стал называться Чингисханом. Перед его ставкой был вознесён бунчук из девяти хвостов яка, по числу девяти монгольских племён. В это время ему было за сорок лет.