Страница 51 из 62
И сказал тогда Кухулин Лаэгу, сыну Риангабара:
— Горе тебе, о Лаэг, если ныне мне все не расскажешь о том, что случится в сражении.
— Что бы я ни узнал, — отвечал ему Лаэг, — расскажу об всем, малыш Ку! Взгляни, видишь ли ты маленькую стаю, летящую к полю па лагеря с запада, и юношей, что желают поймать и схватить их? А еще взгляни на юношей, что гонятся за ними из лагеря на востоке.
— И вправду так, — ответил Кухулин. — Это предвестье большого сражения, великой вражды. Через поле летит птичья стая, и сойдутся на нем юные воины.
Так и случилось. Полетели птицы над полем, и сошлись на нем юноши.
— Кто начал сражение, о друг мой Лаэг? — спросил тут Кухулин.
— Юные улады, — ответил Лаэг.
— Как они бьются?
— Храбро, о Кукук! — сказал Лаэг, — те, что явились на поле с востока, пробивают дорогу на запад, а те, что пришли с запада, прорубают проход на восток.
— Горе мне, — молвил Кухулин, — что не достанет мне сил отправиться пешим на поле, ибо, случись я там, и мой проход виднелся бы ясно средь прочих.
— Довольно, о Кукук! — сказал тогда Лаэг, — нет в том упрека твоей честп, позора доблести. Ты славно сражался доныне, да так же будешь и впредь!
— Что ж, друг мой Лаэг, — сказал Кухулин, — поднимай уладов на битву, ибо пришло
же время.
Отправился тогда Лаэг созывать уладов и молвил:
Разом поднялись улады по приказу своего короля, по слову своего властелина в ответ на призыв Лаэга, сына Риангабара. И были они обнаженными, оставив в руках лишь оружие. Каждый, чей выход из шатра обращен был к востоку, пошел прямо сквозь шатер на запад, не желая мешкать, обходя его.
— Как движутся в битву улады, о Лаэг? — спросил Кухулин.
— Отважно, о Кукук, — ответил возница, — они без одежды и каждый, чей выход из шатра обращен был к востоку, шел сквозь шатер на запад, не желая мешкать, обходя его.
— Слово мое порукой, — сказал Кухулин, — что уж если улады сошлись поутру к Конхобару, не запоздает ответ на тревожный призыв.
Меж тем говорил Конхобар Сенха, сыну Айлиля:
— О друг мой, Сенха, сдержи уладов и не пускай их в сражение, доколе не явятся с полною силой знамения и знаки, да солнце не поднимется на небо, осветив долины и взгорья, холмы и скалы Ирландии.
Так и стояли на месте улады, пока не явились с полной силой знамения и знаки, и солнце не осветило долины и взгорья, холмы и утесы всего того края.
— Теперь веди в битву уладов, о Сенха, — сказал Конхобар, — ибо пришло уже время идти им.
— Принялся Сенха поднимать уладов, говоря:
Не долго пробыл там Лаэг, как вдруг заметил, что разом поднялись ирландцы и, взяв свои копья, щиты, мечи, шлемы, довели пред собою в сражение войска. Стали они рубить и колоть, разить, убивать да крушить врагов, и длилось это долгое время и немалый срок. Когда же светлое облако скрыло солнце, спросил Кухулин своего возницу, Лаэга, сына Риангабара о том, как шла битва.
— Смело дерутся они, — отвечал ему Лаэг, — если бы я поднялся на свою колесницу, а Эн, возница Ковала, на свою, и проехали бы с одного края поля до другого вдоль наконечников их оружия, ни копыта коней, ни колеса, оглобли иль оси не коснулись бы земли, столь сильно и крепко сжимают воины свое оружие.
— Увы, нет у меня сил быть сегодня средь них, — молвил Кухулин, — ибо, случись по-иному, и мой натиск был бы заметен средь прочих.
— Довольно, о Кукук! — сказал Лаэг, — нет здесь упрека твоей чести или позора доблести. Ты славно сражался доныне да также будешь и впредь.
Меж тем снова принялись ирландцы рубить и колоть, разить, убивать и крушить врагов, и длилось это долгое время и немалый срок. Тогда приблизились к ним девять колесничных бойцов из людей Ируата да трое пеших, и девять воинов на колесницах не могли опередить пеших.
Вскоре стали по-трое приходить к ирландцам стражи Медб, которым назначено было убить Конхобара, случись тому быть побежденным, или спасти Айлиля и Медб, если б они проиграли сражение.
Вот их имена: три Конайре из Слиаб Мне, три Луссин из Луахра, три Ниад Койрб из Лойсхте, три Доэлфер из Дел, три Дамалтах из Лох Дергдерге, три Бодар с Буас, три Бает с Буайднех, три Буагелтах с Маг Брег, три Сунбне с Сиур, три Эхдах из Ане, три Маллейт с Лох Эрне, три Абратруайд с Лох Ри, три Мак Амра из Эсс Руад, три Фиаха из Фид Немайн, три Мане Муриск, три Муйредаха из Майрге, три Лоэгайре из Лик Дерг, три Бродон с Берба, три Брухнех из Кен Арбат, три Дескертах из Дромма Форнохта, три Финна из Финдабрах, три Копала из Коламайр, три Койрпре из Клиу, три Мане из Моссуд, три Скатглана из Скайре, три Эхтаха из Эйрк, три Тренфер из Тайте, три Финтана из Фемен, три Ротанаха из Райгне, три Саркорайга из Суйде Лаген, три Этерскела из Этарбан, три Аэда из Айдне, три Гайре из Габайла.
И тогда сказала Медб Фергусу:
— Пришло тебе время помочь нам, себя не Щадя, ибо прогнали тебя из родных краев и земель, а у нас ты нашел и владения, и кров, и немало заботы впридачу.
— Был бы со мною мой меч, — отвечал ей Фергус, — высоко взгромоздил бы тела на тела, руки на руки, макушки голов на макушки голов, головы на кромки щитов; столько рук а ног уладов раскидал бы я на восток и на запад, сколько градин меж двух сухих полей, вдоль которых скачут королевские кони, если б только при мне был мой меч.
И сказал тогда Айлиль своему вознице Фер Лога:
— Принеси же скорее мой меч, что разит человечьи тела, о возница! Слово мое порукой, что, если ныне ты будешь владеть и сражаться не хуже, чем в день, когда взял ты его у меня на склоне Круахнайб Ай, все воины Ирландии и Шотландии, не уберегут тебя от моей кары.
Тут вышел вперед Фер Лога, неся драгоценный меч, сияющий словно факел, и передал его Айлилю, а тот вложил в руки Фергуса. Приветствовал его Фергус и молвил:
— В добрый час, о Каладболг, меч Лейте! Истомились герои богини войны. Против кого обратить этот меч?
— Против врагов, что подступают к тебе отовсюду, — сказала Медб, — пусть никто, кроме верного друга, не знает сегодня пощады и милости.
Взял тогда Фергус свое оружие и двинулся в бой. Взялся Айлиль за оружие. Взялась Медб за оружие и двинулась в бой. Трижды они побеждали у северного края сражения, пока лес мечей и копий не заставил их вновь отступить. Услыхал Конхобар, что на севере трижды в бою побеждали ирландцы и сказал своим воинам, вернейшим из Крэбруада:
— Смените меня ненадолго в сражении, что бы мог я пойти и узнать, кто трижды брал верх на севере.
— Воистину исполним мы это, — отвечали воины, — ибо небеса у пас над головой, а земля под ногами и море вокруг. Доколе небо со множеством звезд не обрушится наземь, доколе голубокрайнее многорыбное море не покроет землю, доколе не разверзнется твердь, ни на шаг не отступим от этого места, пока не придет тебе время вернуться.
Отправился тогда Конхобар на север, где трижды клонилась победа к ирландцам, и поднял свой щит против щита Фергуса, сына Ройга. Щит же его, Окайн Конхобуйр, был с четырьмя золотыми углами и покрыт четырьмя слоями красного золота. Три могучих, геройских удара обрушил Фергус на Окайп Конхобуйр, и застонал тогда щит короля. Когда же стонал он, ему отвечали щиты всех уладов.
Но как ни сильны и могучи были удары Фергуса, еще вернее и крепче удерживал щит Конхобар, так что угол щита не коснулся и уха.
— О, воины, — молвил Фергус, — кто против меня поднимает свой щит в день битвы Похищения у Гайрех и Илгайрех, где сошлись войска четырех великих королевств Ирландии?
— За этим щитом стоит воин моложе тебя и сильнее, — отвечали ему, — чья мать и отец благородней твоих, тот, кто изгнал тебя из родных краев, земель и владений, тот, кто принудил тебя жить среди зайцев, лисиц и оленей, тот, кто не дал тебе клочка земли длиной и в шаг в твоих краях и владениях, тот, кто запятнал тебя убийством трех сыновей Уснеха, которым давал ты защиту, кто сокрушит тебя ныне перед лицом всех ирланд цев, Конхобар, сын Фахтна Фатаха, сына Роса Руайд, сына Рудрайге.