Черная Пасть

Нина подошла к Сергею, взглянула на него, молчаливо и недоуменно спрашивая о странном уходе Игоря. А что ей мог ответить Сергей, понимавший в поведении Игоря только одно: все происходящее и его касалось в какой-то мере...

- Пытают! - кричал запыхавшийся Мурад. Он выделывал рукой сложные зигзаги, вилюшки, угрожающе нацеливался пальцем и делал уколы в воздухе: - Скользкий и сильный гад, едва поймали!.. Накрыли одеялом. Удрать хотел, гад!.. Феликс Лимон не смог, а Мамраз накрыл. Дружинник, что надо!..

- Сцапали, значит? - хотел удостовериться Ковус-ага.

- Пытают... Узнать надо, какое жало у гадины!..

- Кто там у заезжей?

- Все... И дядька Кийко!.. - голос у Мурада задрожал.

- Ну, тогда и вправду дело пахнет ладаном, - забеспокоился еще больше Ковус-ага.

Без происшествий в Бекдузе не проходило дня, и в этом смысле он, пожалуй, ничем не отличался от других отдаленных и быстро заселяемых мест, куда стекался народ со всего света. Избалованные самыми невероятными зрелищами, бекдузцы не придали особого значения случаю в гостинице, хотя и приключилось это с иностранцем. Обнаруженная между делом в чемодане или еще где-то в номере гостиницы... гадюка не произвела такого фурора, как свежее, холодное пиво, выгруженное в порту с бакинского лайнера. Но были и такие, кого гостиничный случай в какой-то степени касался прямо или косвенно: понять этого сразу нельзя. Да и сам инцидент, в котором, прямо сказать, винить было некого, оказался делом не столько страшным, сколько загадочным.

Когда Ковус-ага и гости покинули наполненный дымком двор, то от гостиницы кое-кто из зевак уже поспешал к столовой, где начинался вечерний розлив пива.

Молчаливый и нахохлившийся Мурад шел рядом с Сергеем на полшага впереди, то и дело заглядывая ему в глаза, словно ожидая какого-то вопроса: ведь Мурад уже был в гостинице и кое-что знал о происшедшем. Но Сергей Денисович ни о чем его не спрашивал. "Ну и пусть, - обидчиво думал про себя Мурад. - Взрослые всегда думают, что они все знают... Ничего, спросят и у ребят!.. С Васькой Шабаном они все видят, что делается на берегу моря..."

- Врачи приезжали? - тут же спросил Сергей.

- А зачем врачи? - Мурадик прижался к Сергею и с невероятной, недетской силой стиснул ему локоть цепкими и дрожащими ручонками.-Опять врачи... Как тогда... и краб?..

- Без укуса обошлось в гостинице? - не сразу понял Сергей перемену у своего дружка

Мурад еще сильнее стиснул ему руку.

- Когда залаяла Найда... краба уже под камнем не было, - Мурад шептал глядя себе под ноги. - А камешек был вдавлен в песок. И водичка выступила... с солнышком водичка. Потом сразу два каблука рядом... После каблуки пропали, а бумажка... белела.

Сергей догадался, в чем дело, пошел тише, обняв парнишку.

- Ты уже, Мурадик, говорил про бумажку. - Внимательно вслушивался Сергей в несвязный шепоток, которым Мурад хотел передать свои донельзя спутанные воспоминания страшного дня. - Плюнь на бумажку. Важно?.. Тогда вспомни, какая была бумажка?..

Мучительно и тупо глядя в небо, Мурад отпустил руку Сергея.

- Смятая... Вы тоже знаете про эту бумагу? Скомкана. Лист газеты с картинкой... Пингвин радио слушает.

- Один?

- Нет. Рядом тоже пингвин в черной майке!..

- А не три птицы было? - Сергей с состраданием смотрел на мальчишку, на его мучения вспомнить до конца то, что он видел тогда на острове и позабыл. Не в первый раз Сергей Брагин и Мурад пытались вместе восстановить в памяти живые картины, но всякий раз созданное в мучениях видение доходило до какого-то неуловимо опасного пункта и бесследно исчезало. В порванной памяти Мурада не хватало какого-то звена, которое выпало и разрушило всю цепочку событий. Провал не восполнялся, и Сергей не мог понять, что нужно было дружку: долгий покой, крепкая встряска или какой-то светлый и жгучий лучик, который кольнул бы в темную точечку и высек искорку в надорванном сознании. - Три было пингвина! - смешно и глуповато крикнул Сергей, встряхнув Мурада на подходе к гостинице. - Тр-ри! Я помню этот снимок. Два увальня, а третий пингвин ковылял к ним по снегу. Кособочился, лапку поднял. Вот так... Вспомнил, Мурадик?..

- Неправда ваша! - убежденно, а потому тихо, внушительно возразил Мурад. Теперь он смотрел не в небо, а на макушки деревьев, видимо, не рискуя сразу взглянуть на землю со знакомыми предметами, чтобы не расплескать возникшего видения. - Два их было!.. Один плясал, а другой разинул рот и смеялся над ним...

Нарочно приотстав от Виктора Пральникова и старика, Сергей не торопил дружка, не спешил он и соглашаться с ним в споре о танцующих снежных пижонах во фраках. Потеряв задор и наивысший накал в остром споре, Мурадик вдруг упустил пойманный светлячок.

- Пересчитай получше. Как ты их видишь?

- Как живых вижу... Когда ветер смял газету, то пингвишка один остался, а второй пропал. Камнем его придавило...

- Кто же его так наказал?

- Не знаю... Все смыли волны. Вот опять волны над головой!.. Не хочу водой дышать!.. - Мурад схватил Сергея за руку, отчаянно потянул с волнистого песка к увязшим в песке возле заборчика деревянным саням с полозьями из рельс, которые напоминали плавающий плот.

- Не унесут нас волны, не робей, Мурадка! Оглянувшись, Ковус-ага крикнул из-за саней, чтобы не отставали.

- Бежим! - Мурад, кажется, уже забыл о волнах и пингвинах. - Я проведу вас в номера с заднего хода. Запросто. - Он повеселел, поднял с песка из-под ног луженую солнцем ракушку и дунул в нее так, что она засвистела. Видно, порвалась с -трудом сотканная паутинка, ускользнул из нее светлячок памяти, и Мурадик ничего больше не вспомнил из потерянного.

Ничем не мог помочь Сергей страдающему дружку, и это еще больше обостряло его молчаливое негодование. Память!.. Она очень нужна. Острая. Стойкая. Настороженная и неподкупная. Сергей Брагин снова убедился в этом и не хотел оставлять Мурада одного.

Шагах в двадцати от крыльца гостиницы, опустившейся почти до самой крыши в песчаные барханы, Ковус-ага остановился, чтобы подождать приотставших спутников. Виктор Пральников продолжал брести по тонкому, сухому, перевеянному ветром пухляку. Он вел себя как-то безучастно, разговаривал только с Ковусом-ага, и все о том же: о его встречах с партизаном, следопытом и пустынником Алданом и о своих похождениях, стараясь увлечь старика в тихое местечко и поговорить. Но Ковус-ага в отличие от людей расчетливых и осторожных, хотел быть и становился участником почти всех наиболее кипятковых и острых событий в своем вольном Кара-Богазе. Как мог он оставаться в стороне, когда взвихрилась такая загадочная история с пронырливым иностранным торгашом?.. Старик опасался, как бы не пострадал кто другой в этой змееловке, боялся за своего сорванца Мурада.

- Что бредешь, как при боковой качке? - проговорил старик, вглядываясь в потное, угрюмое лицо Сергея. - Опять о чем-то с Мурадом шушукаетесь? Новый штурм Кара-Ада хотите затеять? Завидую я вашей дружбе, ребятки, сколько у вас, молодых, впереди! Только иной раз такое выдумываете, и - верите в эти выдумки!..

- Не хотел бы, да поверишь, яшули!

- Ох, салаги, я вижу на вашей шхуне такой дедвейт - как бы вам не забулькать! - старый капитан пустил в ход это слово, обозначавшее полную загрузку судна, не случайно. Он намекал на ту невидимую тяжесть, которая все сильней давила на его молодых друзей. Их беспокойство не могло укрыться от старика, но Ковус-ага знал, как иногда бывает пагубным встревать в чужие дела и надоедать любопытством, набиваться с услугами. При всей суровости характера, Ковус-ага снисходительно относился к обоим заговорщикам, считая, что Сергей Денисович просто потакает Мураду в его очерёдной затее. Сам старик не раз оказывался в положении хранителя коварных тайн и соучастника самых тонких заговоров... Мурад был большим выдумщиком, любил роль "вождя краснокожих" и вовлекал в свои проделки не только ребят, но и домашних. На какие-то новые проказы и намекал сейчас Ковус-ага. Но дела были посерьезнее. Сергею становилось тяжело молчать, и все же он не хотел впутывать в эту неясную историю никого. Кто знает, какой оборот могут принять скоротечные события, в которых была какая-то пугающая бессвязная путаница и в то же время страшная нагнетаемость... Сергея пугала сейчас странная фатальность того, что происходило в гостинице с иностранцем. Слишком уж деятельным и любопытным оказался этот субъект, проявляя интерес не только к саксауловым сувенирам, но и к вещам иного порядка. Зачем нужно было Игорю Завидному с ним связываться? За это Сергей и про себя его ругал и в лицо говорил. Сейчас Сергея поразило другое: почему Игорь так переживает происшествие в гостинице?.. Неужели все дело в повышенной чувствительности?.. Ковус-ага, шагая к гостинице, не мешал думать Сергею, но вот послышался его голос.