Черная Пасть

- Что ты говоришь, Завидный! Сделано невозможное, это похоже на чудо! Не охлаждая печь, Сергей Брагин со своей дружиной...

- Ода верности! Скажи, Нина, кого превозносить за это чудо: одного Брагина?.. А, может, и тебя с ним вместе?..

- Послушай, Завидный! Я выполняю обязанности начальника установки и отвечаю за все лично! Это тебя устраивает, Игорь Маркович?

- Простите, Нина Алексеевна, но пока речь идет не об административной ответственности, а о твоей, можно сказать, интимной причастности к брагинскому подвигу. Ты искренне его поддерживала или из-за доверчивости, по причине женской слабости? Мне надо все точно знать, и не только для себя лично, но еще больше для докладной... Я вполне допускаю, Нина, что тут возможен и технический инженерный просчет и твоя неустойка перед авторитетом Брагина, как следствие должностных превратностей субординации. Служебная версия будет для тебя, Нина, наиболее выгодной.

- Какая выгода?.. Зачем ты навязываешь мне какие-то... версии?

На это Игорь Завидный ответил не то чтобы неохотно, но помедлив, посмотрев в сторону Пральникова и Ковуса-ага. Подчеркивая важность и значительность их разговора, он спросил:

- Почему ты решила, что я навязываю тебе свое мнение и свои версии?.. Я попросил бы, Нина Алексеевна, заметить этот словесный экивок!..

- Даже это у тебя не свое?.. - вспыхнула сдержанным негодованием Нина. - Ты выполняешь чей-то приказ!

- Опять же, прошу заметить: вынужден выполнять!.. Потому-то и надо считаться с этим обстоятельством.

Досадливо и брезгливо Нина еще раз вытерла руки, теперь уж не посудным полотенцем, а фартуком, но и после этого долго еще держала их на отлете, стараясь кивком отбросить с глаз упавшие волосы.

- Нельзя ли ясней выражаться? Значит, если допустить, что после ночного ремонта печь сбилась с режима, то - виновен только Брагин?

- Как знать, не захочет ли Брагин поделить с кем-нибудь лавры мученика? Надеюсь, Нина, ты не намерена именно теперь претендовать на лавры Герострата?

- Теперь... Почему ты нажимаешь на это словечко?

- После всего, что я доверительно сообщил тебе от имени наших влиятельных друзей, которые желают и делают нам с тобой много добра...

- Довольно странно, что эти друзья ничего не говорят мне. Ведь я могу отвечать за свои действия. - Укороченные, темные волосы острыми, литыми прядями падали н а лоб, и Нина смотрела исподлобья.

- Друзья не оставят без внимания, Ниночка! - Почувствовав в словах и поведении Нины некоторую неустойку и решив, что главное уже сделано, Игорь попытался шуткой ослабить накал разговора.

- Не следует нервничать, Ниночка! Побереги силы и восторги для более полезного и приятного! - улыбнулся Игорь, поправив ей простенькую, мальчишескую прическу. - Нам с тобой, душечка, надо смотреть вперед. Вот когда укрепим свои позиции, все пристроим и отоварим!..

- Не слишком ли часто, Игорь Маркович, ты говоришь за двоих? - Нина заставила Завидного посмотреть прямо в глаза. - Давай обещания и зароки только от своего имени. Так будет лучше для тебя и меня. Учти!..

Игорь Завидный отчего-то неожиданно вздрогнул, зябко поежился, а его бледное лицо стало белым.

- Поздно, Нина!.. Я уже пообещал... дал обязательство, упросил Каганову за нас двоих!..

21

...На маяке люди суровые. Жили они обособленно, и хотя тайн особых не имели, но режим соблюдали строжайший, воинский. Попасть в гости к островитянам - все равно, что оказаться в приятном, но подневольном плену. Жадные до нового человека и новостей, служители маяка хозяйские права использовали в полной мере; тут, как в подводном царстве, куда попал Садко, пока не споешь всех песен, не вырвешься. Гостям из Литвы куда ни шло, им было все в новинку, они на Кара-Ада ступили как на сказочную землю, а директор комбината Чары Акмурадов оказался прямо-таки в положении варяжского гостя. Попал и загостился... Загруз. И ни о каком заседании бюро речи не могло быть. На острове запропали они вместе с Байрамом Сахатовым и Сабитом Мустафиным.

С этим известием и подкатили к особняку Ковуса-ага на мотоцикле - одетый по-вечернему, во все темное, Сергей Брагин и ленинградец Иван Волков, в зеленом халате с завязками на рукавах и глубоким карманом. В таких робах подсобники на товарном дворе штопали мешки и раскручивали веревки, когда не было шпагата, чтобы это крученое вервие пустить на завязки. В таком одеянии маститый конструктор первого в мире сульфатосборочного комбайна мог бы свободно сойти за конюха или дезинфектора. Ивана Волкова это, видимо, ничуть не смущало. Он был доволен. Халат надежно защитил его в дороге с Шестого озера, о котором в шутку говорили, что Волков полюбил его не меньше, чем великий Чайковский свое "Лебединое озеро".

Удивительно собранным, до самозабвенности устремленным к цели и устойчиво выносливым был ленинградец Волков. Казалось, в таком напряжении можно было жить какое-то загаданное или вынужденное время, а потом неминуем склеротический эффект. Нет же, чем больше было дел и забот, тем сильнее Волков "самозаряжался". Узнав сейчас, что руководство комбината загрузло вместе с гостями на маяке, и что никакого собрания не предвидится, Иван Ильич бросился искать Игоря Завидного, чтобы договориться с ним о дележе "шагреневой кожи" Шестого озера - участка для сбора сульфата комбайнерами и печниками. Дело это спорное, и сегодня Иван Ильич намеревался крепко поговорить на заседании партбюро. Но оно откладывалось. Пожалев об этом, неукротимый воитель с берегов Невы решил лично и веско потолковать с конструкторами и испытателями печи "кипящего слоя". Для этого и разыскивал Завидного.

- Не должно заседание откладываться! - не хотел верить Завидный.

- Так вышло, - отвечал ему Сергей Брагин. - Про это уже все знают. Вас велено предупредить: тебя, Нину, Виктора Степановича!..

- Одна задержка влечет другую, - буркнул себе под нос Завидный.

Вернувшаяся из магазина Анна Петровна сразу же определила новых прихожан к столу. Побыв недолго в магазине и потоптавшись в очереди, она оказалась в курсе всех последних новостей.

- Люди бегут к гостинице. Бабы сказывают, что иностранца змея укусила, - сообщила она как бы между прочим.

- Ври? - угрожающе поднял кулак Ковус-ага, - это же походит на дипломатическую полундру. Никакая гадюка не имеет права кусать иностранца с пропуском. Если какой без визы сунется, такому сама земля наша ноги будет жечь!

- Каким змеям с дипломатами кусаться полагается, я не знаю! Пусть хоть до издыхания жалят! - Анна Петровна вынула из жаровни щипцы для углей и обвела по песку вокруг себя. - Я вот так бы очертила вокруг наших владений и никого не пускала за эту грань!

- Айна, займись блинами возле своего тамдыра.

- Блинами, Ниночка, вечерять будем, а сейчас надо сбегать на постоялый двор. Может и вправду ужалили кого-то! Прижиганье в пузырьке прихвачу. На скорпионах настоена, пользительная.

- Не суйся к заморскому ухарю со своими ядохимикатами! - прикрикнул Ковус-ага. - Случится заваруха, тогда узнаешь, чем пахнет конвенция!

- Помитингуй тут, капитан, а я побегу! - отозвалась с веранды Анна Петровна.

Послышался крик с улицы, который заставил насторожиться, подняться со своих мест. Ковус-ага быстро сунул руки в ведро с водой, помыл, обжал на ветерке.

- Поймался! - вбежав во двор, кричал Мурад. - Пытают!..

- Так ему и надо! - облегченно вздохнув за вьюнковыми рясками, откликнулся Ковус-ага. Можно было подумать, что они с Мурадом заранее договорились, и он ждал такого известия, которое в сущности ничего не объясняло ни гостям, ни самому старику. И все-таки Ковус-ага еще раз воскликнул: - Так и надо!..

Пожалуй, только Сергей Брагин заметил внезапную перемену, происшедшую в Игоре Завидном. Взглянув на часы, он обернулся и смерил взглядом свою длинную, предвечернюю тень на земле; поднявшись на цыпочки, еще раз посмотрел на свое темное отражение и, ни слова не говоря, поволок себя... другого, отпечатанного на песке туда, откуда слышался пугающий своей невнятностью, мальчишеский голос.