Черная Пасть

"Мои дорогие друзья!

Вы понимаете, какое чувство благодарности, любви, уважения и товарищества по отношению к Вам вызвало у меня Ваше послание.

Спасибо за поздравление! Жаль, что из тех товарищей, славные имена которых стоят в телеграмме - хотя бы нескольких нет в Москве. Мы бы подняли бокалы за остальных, за Туркмению, за Ашхабад, за служение литературе - за молодость, черт возьми, за красоту и силу!

Я мало сделал за эти долгие годы работы. Но это не потому, что я ленился, а потому что я немного одержим идеей совершенства. Мне часто перестает нравиться то, что делал, скажем, сегодня. Я бросаю, начинаю сначала, мучаюсь, зачеркиваю - в результате груда рукописей  (которую, кстати, видели Кара Сейтлиев, Аборский) и мало результата - книги нет! Конечно, мания совершенства это плохо. Тут есть и тщеславие. Мне только хочется сказать, что в этой мании есть здоровое начало: хочется писать хорошо, во всю нагрузку.

Будем писать хорошо! За Вашу поэзию, товарищи, за Вашу прозу, драматургию - за Вашу литературу, яркую, как Ваше солнце, строгую, как Ваши ковры, сочную, как Ваши дыни, сильную, как Ваши кони! Целую и обнимаю Вас всех старый Олеша

Юрий Карлович-ага. Москва, 2 апреля, 1959 года".

* * *

...Когда Сергей Брагин дочитал до конца это трогательное и доверчивое письмо Юрия Олеши туркменским друзьям, то даже вздохнул от неожиданности: оно показалось до того близким и знакомым, что он удивленно еще раз перечитал, потом порывисто встал и принялся ходить по комнате... Не сразу Сергей уразумел, что эти необыкновенные записи, сам того не замечая, он перечитывал, не отрываясь, уже в третий раз... Чародея слова Юрию Олешу жизнелюбец Сергей Брагин чуть ли не боготворил, и ему как-то не верилось, что Виктор Пральников знал Олешу так близко и мог поведать о нем такую человеческую простоту, которую никто и никогда еще не рассказывал. По крайней мере Сергей Брагин не читал такого и не слышал, хотя имя острослова и мудреца Олеши чуть ли не легендами овеяно и о нем до сих пор ходят побасёнки и анекдоты, подобно веселым сказаниям о Ходже Насреддине.

Позвонил из редакции Виктор Степанович. Обещал скоро приехать. Сергей ходил по комнате и ничего не мог делать. И читать больше не мог. Хотелось побыстрей встретиться с Пральниковым и обо всем расспросить: надо было именно сейчас взглянуть на этого человека, после того, как Сергей прочел записки и столько узнал. Он ждал Виктора Пральникова, чтобы, взглянув на него, лучше разглядеть живые черточки того кудесника... Сергей мог в жизни до безумия сильно увлекаться, и он знал за собой этот грех... или дар, и не стыдился этого.

Виктор Степанович вернулся под утро - газетный номер оказался тяжелым и дежурный принес пахнувшую краской свежую газету, которая для самого Пральникова была уже далеко не свежей, а зачитанной чуть ли не до дыр и заученной наизусть. На второй газетной полосе стоял трехколонник, который у дежурного по выпуску номера до сих пор вызывал повышенный интерес. Пральников устало опустился на кушетку и начал перечитывать, на этот раз не в дежурной комнате и не в корректорской, а в своем рабочем кабинете, где в эту ночь обосновался гость из Кара-Богаза, Сергей Брагин.

- Номер подписан и отпечатан, - сказал Виктор Степанович. - Можешь читать. Это и тебя касается, Сергей Денисович!

Не гвоздем, а пожалуй, "шпигарем" номера была статья спецкорра Виктора Пральникова.

- Соль номера, - сказал Пральников.

- Наша соль, из Кара-Богаза! - воскликнул Брагин, вчитываясь в написанное. - Сколько потрясающих чтений у меня в эту летнюю ночь. Я все еще нахожусь под впечатлением удивительных записок об Олеше... Не знаю, как назвать! Это надо непременно напечатать. Такого о нем еще не писали: просто, откровенно и свежо...

По всей видимости, Виктор Пральников ждал, с нетерпением ждал этого читательского отзыва и не стал скрывать волнения и какой-то трогательной растерянности от восторженной оценки своего труда. Это была не какая-то жанровая новинка, а бесхитростная исповедь современника и приятеля неподражаемого Юрия Олеши.

- Хочешь, я помогу тебе, Сергей Денисович, соединить вот этот сегодняшний газетный очерк с этими записями! Порой далеко отстоящие друг от друга вещи оказываются на поверку не такими уж чуждыми. Когда я ночью вычитывал в полосе свой драчливый и для тебя, пожалуй, несколько неожиданный очерк, то вдруг вспомнил... и рванулся было домой, чтобы дописать в свои воспоминания то, что я слышал от Юрия Олеши о Кара-Богазе.

- Надо бережно дописать! - засуетился Сергей.

- Кому-то такая живинка может показаться малостью, но я убежден, что каждую крупицу надо сохранять. Кто знает, какой драгоценностью она может оказаться! Не зря же заботился и сам Олеша, чтобы оставить в людской памяти самое важное и любопытное из того... "что я видел на земле". Кара-Богаз Юрий Олеша вспоминал не раз и спрашивал, каким путем лучше добираться до каспийского заповедника?..

- Хочу посмотреть этот тайник, - говорил Олеша. - Быть в Туркмении и не посмотреть Кара-Богаз! Столько разных всячин о нем говорят и пишут.

В свой последний приезд в Ашхабад Юрий Карлович рассказывал о впечатлениях от полета над Каспием. От Москвы он добирался самолетом.

- С высоты так хотелось взглянуть на знаменитый Кара-Богаз, но он был где-то в стороне. Если бы мог, уговорил летчика завернуть! Досадно, был совсем близко и опять не увидел Черную пасть. Дельфины пронесли мимо... Какие дельфины ? Я сидел в самолете против окошечка и смотрел на вытянутое и литое тело мотора. С другой стороны - был такой же силач. Наш самолет как будто дельфины тянули! Умные и выносливые. Пронесли дельфины мимо Кара-Богаз-Гола. Неужели я так и не увижу этот таинственный уголок?..

26

Газету с очерком Виктора Пральникова о делах в Кара-Богазе Сергей Брагин видел потом в учреждениях и кабинетах, куда заходил по делам. В отличие от прежних полемических статей о проблемах химического оазиса этот очерк привлекал к себе внимание спокойным и рассудительным тоном и очень правдивой достоверностью в показе того, что делалось на комбинате по освоению новой техники и как брались у природы ее несметные дары. В начале очерка, правда, звучала репортажная скоропись, но чем дальше, тем показ событий и людей становился все более пристальным. Автор не неволил читателя к какому-то непременному выводу, однако ж заставлял подумать над тем, какую выгоду несет с собой в Кара-Богаз комплексная механизация и почему нежелательны временные установки... В описанных событиях и делах не раз фигурировали и директор комбината Чары Акмурадов, и Сергей Брагин, и Нина Протасова, и Ягмур Борджаков.. Им были отведены в очерке разные роли и неодинаковая "жилплощадь", а в диалогах у одних была торопливая, словесная иноходь, а у других - тон учености и импозантности... Из очерка явствовало одно: коллектив химиков Кара-Богаза, все старатели ратуют за быстрейшее строительство завода, многоотраслевого комбината... Вопрос ставился прямо и бескомпромиссно. И что-удалось подметить Сергею Брагину, для многих ответственных работников управления и других учреждений такая постановка вопроса не явилась неожиданностью. Значит, что-то было уже подготовлено для решительного штурма Черной пасти, и очерк Виктора Пральникова был выражением мнения широкой общественности, не только Туркменской республики, но и всей нашей страны.

- Как-то очень уж просто получается! - с добродушным удивлением вопрошал Сергей у Виктора Пральникова. - Мы же все время об этом говорили: надо завод сульфатный быстрей достраивать, тогда сезонность намного устраним. За сульфатным - другие - бромный и содовый заводы. Кажется, чего понятнее, но с каким трением идет это в жизнь. И вот - очерк все проясняет, и, как видно, в республике и в Москве с нашим мнением согласны!..

- Вопрос ставится масштабно, и не только речь идет о быстрейшем решении этого вопроса. Начинается широкое и мощное наступление техники на тайники Каспия, - запальчиво и убежденно говорил Виктор Степанович.