Страница 79 из 91
Журналист с большой фантазией
После путешествия в Северную Африку Оссендовский собирался посетить Ближний Восток и Святую землю. На мандатной территории Палестины временно располагались английские гарнизоны. Он мечтал также о путешествии по Восточной Африке, Египту и Судану. Польское посольство в Лондоне, как и прежде, шло ему навстречу. Он общался с послом и основательницей ПЕН-клуба поэтессой Давсон Скотт, с редакторами газет «Times», «Daily Chronicle», «Daily Mail», «Daily Mirror». Он встречался со Слатиной Пашой, который был 11 лет в плену у Махдия, и с Риджнальдом Вингатой, одним из бывших сотрудников вице-короля лорда Гордона, но до организации путешествия не дошло. Англичане не хотели пропаганды их «цивилизационной миссии», такой, какую Оссендовский устроил после посещения французских колоний. Сборник «Пламенный север» уже красовался в витринах лондонских книжных магазинов. Сотрудники Foreign Office и владельцы журналов умели читать между строк. Им не очень-то нравилось, когда кто-то начинал разглагольствовать о душе колониальных народов. Англичане и без того знали, что африканцы их ненавидят.
Однако книга «Тень печального Востока», перевод которой на английский язык появился в 1925 году, раскрывающая «характер русской души», пользовалась в Англии большой популярностью. Но, несмотря на это, рецензент (соотечественник Оссендовского) оценивал ее достаточно сурово: «Нет ничего более гибкого и шаблонного, как всякие заявления на тему „душ“ различных народов. Эти практически бесплодные тезисы актуальны только во время военной подготовки: парадоксом, однако, является идентичность этих тезисов по обе стороны какого-либо фронта. Так называемая „душа народа“ — это обычно всего лишь соединенные политические программы какого-либо государства в перспективе их дальнейшего правления. Публицисты орудуют этим понятием с такой непоколебимой верой в его убедительность, что нет ничего удивительного в том, что господин Оссендовский, слагающий географические фельетоны, ни разу не задумался над тем, нет ли в его „За кулисами русской жизни“ каких-нибудь идеологических недостатков. Основным аргументом является его негативное отношение к Советам и России. „Русская душа“ (чисто крестьянская) трактуется как конгломерат суеверий и гуслей, веры в „юродивых“, „кликуш“ и т. п. Потом идет длинный раздел о Распутине в связи с суевериями, господствующими в „тени дворцов“. <…> Много места занимают размышления о сатанизме, религиозных сектах. Наконец, автор разражается пламенной речью об угрожающем Европе монгольском нашествии. Но почему монгольском, а не русском?
Русские — не монолитная и этнически не чистая раса, это определено самой территорией России. Примесь татарской крови, большевистскую миссию на Дальнем Востоке и призрак повсемест ной монголизации господин Оссендовский сватшвает в одну кучу. <…> Автор взывает: обратите свои очи на Восток! Ex oriente pestis! И наблюдения за религиозными культами сразу становятся политическими аргументами, которые следуют каждый раз за возгласом: Горе нам, так как ждет нас татарское иго! И шепотом добавляет: и в этом виноваты Советы!»
В ожидании окончательного решения от Foreign Office и редакций английских журналов Оссендовский закрывается в кабинете и корректирует книги, находящиеся в работе, переписывается с издателями со всего света.
Перед началом революции в России он был одним из наиболее известных петербургских журналистов и литераторов. Он имел большие связи. Получал информацию из первых рук. Короче, он был в курсе всех событий. После свержения самодержавия катастрофа, которая произошла в России, была его личной катастрофой. Он был свидетелем трагических событий и даже их участником. Многомесячные скитания по тайге, конное путешествие по Центральной Азии, где каждый встречный мог нести с собой угрозу смерти, — все это не могло оставаться невысказанным.
Сочинение «Ленин» — это пасквиль на революцию, в первую очередь на русскую.
Оссендовский обращался к правлению ПЕН-клу-ба и обществу литераторов и журналистов с протестом против насилия и унижения, которые терпели в СССР его коллеги по перу. Когда в Варшаве умер М. Арцыбашев, русский писатель-эмигрант и редактор газеты «За свободу», он произнес над его гробом некролог. На похоронах присутствовали также архиепископ Теодорович, жена Штринберга и атаман… Семенов.
Насчитывающий примерно пятьсот страниц «Ленин» в переводе Л. Кочемского сначала появился в Италии. Польское, чешское, испанское, немецкое и венгерское издания появились годом позже. Итальянское издательство информировало читателей о продаже 45 тысяч экземпляров «Ленина», в то время как автору выплатили только за 3500 экземпляров. За «Белого капитана» Оссендовский не получил ни цента в качестве гонорара, ему даже не прислали авторского экземпляра. Дело против недобросовестного издателя направляет в суд адвокат Артур Ор-вието. Письменные предупреждения и продолжавшаяся несколько месяцев переписка не принесли результатов. В это самое время появляются два следующих издания «Ленина» на итальянском языке, а также переводы на английский и словенский языки. В декабре 1931 года Оссендовский решает обратиться с просьбой о вмешательстве непосредственно к его превосходительству послу Итальянского королевства в Варшаве. В своем письме он подчеркивает: «…если я не найду энергичной поддержки со стороны Его превосходительства моих справедливых требований, то мне остается только обратиться в прессе ко всему миру в открытом письме с воззванием к Его превосходительству господину Муссолини, чтобы он установил справедливость и наказал тех, которые препятствуют его смелым и благородным намерениям вознести на государственную высоту моральное значение Италии». Ничего не добившись, он по дипломатическим каналам ищет поддержки у консула Речи Посполитой в Милане. Доктор Гожеховский, бывший начальник полиции, принял к сведению невразумительные объяснения от представителя фирмы «Корбачио». 21 января 1932 года «Ленин» на всякий случай был запрещен на территории всей Италии вместе с книгой М. Горького «Ленин и русский мужик», выпущенной в свет издательством «Мондадори». Поли ция приступила к конфискации находящихся в книжных магазинах экземпляров. Наконец после долгих трений благодаря помощи старого знакомого, д-ра инж. Александра Колтоньского, который перевел на итальянский язык «Орлицу» и «Тень печального Востока», Корбачио согласился выплатить четверть гонорара за «Белого капитана» и «Ленина».
Конечно, в Италии не было продано 45 тысяч экземпляров. Это был дешевый рекламный трюк. Но, несомненно, книг было продано больше, чем об этом гласил официальный тираж. Критики Западной Европы, США и Японии (в переводе Ки Киму-ры книга появилась в Токио в 1933 году, а, затем вышла в 1956-м) были в восторге. Знаменитые актеры читали фрагменты из книги по радио.
В Варшаве, Львове и Кракове прием «Ленина» был более чем холодным. Правда, в 1933 году «Виль-ненский курьер» («Kurier Wilecski») сообщал о том, что автор получил за эту повесть награду от Общества литераторов и журналистов в размере 2000 злотых. «Литературные известия» («Wiadomo…ci Literackie») опубликовали «Постскриптум к „Ленину“». В нем автор называет, по крайней мере, несколько десятков источников, которые послужили представлению именно такого, а не другого образа русской революции. Сомнения вызывают материалы, опубликованные в Пекине в 1918 году Восточной православной миссией, а также работа некоего Гана «Россия и большевизм», которая появилась в Шанхае в 1921 году.
Читателя мог бы заинтересовать ответ на вопрос, откуда взялась информация, что это именно Каспрович, Жеромский и д-р Длуский спасли от смерти арестованного австрийской полицией предводителя революции, осужденного как шпиона и содержавшегося в тюрьме. Оссендовский утверждал, что лично знал родственника Ленина — комиссара Елизарова и что в сибирской ссылке встретил самого Владимира Ильича! Очень характерно, что Оссендовский набирает в рот воды, когда речь идет об афере с документами Сиссона (в 1930 году). Перечисляя источники, на которые он опирался, он не вспоминает о них, а как раз наоборот, полемизирует со сторонниками теории, что большевики были платными агентами вильгельмовской Германии.