Тирания Ночи

Элс не очень хорошо понимал их мотивы. Ведь создания Ночи не большее зло, чем львы или гиены. Они делают то, для чего предназначил их господь, как собаки, мухи или, скажем, радуга. Да, они опасны, но точно так же опасны и другие силы природы. Тирания Ночи – это неотъемлемая часть мира, часть самой жизни.

– Не знаю, – пожал плечами Сколора. – Они же фанатики. Что хотят, то и делают. К тому же в здешних краях Ночь не является частью обычной жизни.

В отличие от Кладезей Ихрейна.

– Как же они справляются в Святых Землях?

– Жалуются и ворчат. Винят во всем праман. Ходят слухи, что недавно в тамошних местах приключилось что-то необычное. Вот они и зашевелились.

– Хм?

– Насколько я понял, кто-то прикончил какую-то большую и сильную тварь. Обычный солдат, не волшебник. Вот им и не терпится узнать, как именно он это сделал.

Матросы попросили Элса и Сколору отойти от борта и принялись разматывать швартовы. Судно должны были отбуксировать из порта в пролив несколько небольших лодчонок. «Вивия Инфанти» полагалась лишь на паруса, и, обходясь без гребцов, купцы экономили кучу денег.

В борт задул легкий ветерок, посудина отошла от причала. Гребцы в лодчонках-буксирах взялись за дело, отрабатывая жалованье.

Швартовы подобрали, лишь когда корабль на тридцать футов отошел от пристани и развернулся носом в сторону пролива.

Сначала поставили маленькие паруса, и «Инфанти» потихонечку, хотя и очень медленно, набрала ход. Тут уже развернули паруса покрупнее.

– Капитан этой посудины знает свое дело, – заметил Элс.

– Иначе он не был бы капитаном. Сонсианцы – весьма прагматичны. С тобой все хорошо?

– Со мной всегда плохо, когда под ногами вместо твердой земли вода. Там, в глубине, живут огромные зубастые гады, и все хотят меня сожрать.

– Морская болезнь? – усмехнулся Эньо.

Судно, ускорив ход, скользнуло в пролив и вскоре поравнялось с маяком, стоявшим у входа в гавань. За этой двухсотфутовой кирпичной башней начиналось открытое море. Элса никак не оставляло ощущение, что он вот-вот свалится за край известного ему мира.

– Она самая.

Капитан направил корабль между буев. Матросы замахали флажками, обмениваясь сообщениями с начальником гавани и дежурными на маяке. Здесь причаливало и отчаливало множество судов.

На кормовой надстройке началось оживление. Один из матросов-сигнальщиков послал за капитаном.

– Что-то случилось, – заметил Элс.

– От тебя прямо ничего не скроешь.

Вокруг моряка столпились капитан, первый помощник и еще несколько человек. Тот еще немного помахал флажками, потом боцман что-то прокричал палубным матросам, и те спешно убрали паруса. Рулевой, положив штурвал на правый борт, увел «Инфанти» из пролива. Судно замедлило ход. Загремела якорная цепь.

– А вот и причина остановки, – заявил Сколора, указывая на баркас, отчаливший от небольшой пристани у подножия Калена, на вершине которого темнел замок Кастелла-Аньела-долла-Пиколина – главная резиденция Братства Войны. – Кто-то решил прокатиться вместе с нами.

Элс искренне надеялся, что дело именно в этом.

Капитан корабля что-то рявкнул, и матросы принялись загонять пассажиров в трюм. Ни на какие вопросы они не отвечали.

Недовольная команда тоже спустилась вниз, за ней последовали помощники капитана и боцман. В конце концов на палубе остался только один капитан.

Элс слышал, как баркас причалил к «Вивии Инфанти» и кто-то забрался на борт. Сверху донеслись приглушенные звуки: там о чем-то спорили. Вскоре все смолкло.

Наконец матросы и пассажиры хлынули обратно на палубу, сгорая от любопытства.

Но – ничего не увидели. Баркас отчалил и теперь направлялся к Кастелла-Аньела-долла-Пиколина. Капитан велел сниматься с якоря и ставить паруса.

Прошел час, но по-прежнему ничего не прояснилось.

– Кто-то из особого ведомства, – утверждал Сколора. – Какой-нибудь могучий волшебник. Эльфорд, тут что-то затевается. Похоже, прямо сейчас здесь вершится история.

Голос у Эньо был радостный и взволнованный.

Элс его радости не разделял. Он боялся, что остановили «Вивию Инфанти» из-за него.

Никто не видел загадочного пассажира из Братства, если таковой вообще имелся. Корабельный кок не готовил на ужин лишней порции, никого не выселили из каюты.

Никогда прежде Элсу не доводилось видеть таких густонаселенных краев, как западное побережье Фиральдии, на подходе к Сонсе с юга. На каждом пригорке гордо возвышалась крепость или дозорная башня. Сам берег круто обрывался в Родное море.

Мимо сновало множество кораблей. С каждой оказавшейся поблизости лодки им предлагали что-нибудь купить.

– Это потому, что распогодилось, – сказал Сколора. – Вот все и вышли в море, пока можно.

– Похоже на то, – согласился Элс.

За время пути он успел привыкнуть к Эньо. Его попутчик беспрерывно болтал, зато не задавал вопросов и не сердился, когда Тейдж отмалчивался.

На борту «Инфанти» было еще несколько вояк, направлявшихся домой из Святых Земель. Они быстро сбились в отдельную группку. Пилигримы возвращались из паломничества к Кладезям. Элс, Сколора и еще двое с дальнего запада условились и после Сонсы держаться вместе. Элс прикидывал, как бы улучить минуту и сбежать от Эньо.

На борту он так и не нашел укромного местечка, чтобы распечатать свои приказы. Гордимер вложил в мешок около дюжины писем, каждое из которых надлежало вскрыть в определенный момент. Некоторые – еще до Сонсы, но подходящей возможности так и не представилось. Ша-луг волновался. А если там важные сведения?.. Хотя вряд ли. Гордимер обычно суетится по пустякам, словно какая-нибудь старуха.

– Не терпится попасть домой? – спросил Сколора.

– Да нет. Там ведь все изменилось. Я помню те края совсем другими. Все, кого я знал, состарились или мертвы.

– Эльфорд, умеешь ты нагнать тоски, – скривился Эньо. – Теперь я тоже буду об этом думать. Словно бы еду в чужие края, а не домой.

– Один старый дэв в Триамолине так и говорил.

– Как?

– Прошлое – это чужбина. Мне все кажется, что я сплю и вот-вот проснусь на своей койке в Триамолине.

– Да? Тогда это тебе снится. Смотри, плавучий маяк. – Эньо уже бывал в Сонсе.

Сам город стоял на реке милях в восьми от устья. «Вивии Инфанти» предстояло идти от одного плавучего маяка к другому, а потом следовать вдоль линии буев. На первом маяке их поджидал лоцман, который должен был сопровождать их до самой Сонсы.

Прошло несколько часов. Торговый корабль медленно двигался вперед.

– Теперь будем весь день ползти эти последние мили, – ворчал Элс.

– Попроси, пусть тебя высадят, пешком дойдешь.

– Я бы с радостью. Лишь бы землю твердую под ногами почуять.

Элс уже успел надоесть попутчикам своими жалобами.

– Да мы и сами уж не прочь, дружище.

У них действительно почти весь день ушел на то, чтобы подняться по реке Сон к городу. Элс с удивлением смотрел на странные высокие дома и толпившийся на улицах народ – все такое яркое. Родной Аль-Кварн был серым: приземистые и однообразные глинобитные домишки, а единственные цветные пятна – навесы над лавочками. Каифу не нравились яркие краски.

«Вивия Инфанти» шла мимо пустых причалов. Элс спросил у матросов, почему они не швартуются.

– Это не наши, – услышал он в ответ. – Это Красных и Синих. А «Инфанти» принадлежит Дуранданти – Зеленым.

Приверженность западных варваров к цветам изумила Элса. Везде, где раньше царила Древняя Бротская Империя, – в Восточной Империи, в королевствах и республиках Фиральдии, в епископальных церковных владениях вдоль промптского побережья – люди делились по цветам. В нынешние времена это означало принадлежность к политической партии. Цвета начали использовать таким образом еще в древности – традиция пошла от знамен различных команд на ипподромах.

Жители Сонсы утверждали, что их город – самый могущественный купеческий оплот на Родном море. Жители Апариона и Датеона не могли с этим согласиться. Как, впрочем, и Платадура, праманский порт в Диреции. Сонса дорожила репутацией единого сплоченного государства, но ее раздирали на части внутренние свары. Клики и партии не могли договориться между собой и вели себя словно избалованные дети. Чужеземцу эти препирательства казались глупыми.