Страница 20 из 82
— Послушайте вот это.
— А…?
— Один мой знакомый, кадровый сотрудник нашего отдела, утверждал, — как бы невзначай бросил Нефедов, — что в прежние годы ему довелось ставить микрофон в кабинете Крючкова.
Банников удивленно-настороженно взглянул на него и, надев наушники, нажал на кнопку "Play".
" Тут вот, как получается", — послышался из наушников знакомый голос, безо всякого сомнения, принадлежавший старшему лейтенанту Зинчуку: "У шефа большие неприятности. Почему — я пока точно сказать не могу, но кое-какие соображения у меня есть". — "Дорогу кому-то не тому перешел?" — донеся до Банникова чей-то шутливый вопрос. "Да нет, тут дело покрупнее будет." — желая блеснуть своей осведомленностью, продолжал старший лейтенант: "Тут ядерное оружие замешано…"
Банников побледнел. Это был удар в спину, которого он не мог ожидать.
Дальше на кассете речь шла о докладе, представленном им Президенту, и о последствиях этого доклада.
— Сволочь, — прошептал Тимофей Прокофьевич, выключая плеер. — Продал, сволочь. С кем это он разговаривает? — наконец, беря себя в руки, спросил он.
— Лейтенант Садовый, из ведомства генерала Кочубеева. Разговор записан в конспиративной квартире на Басманной,
— Вот оно как?! — Банников вышел из-за стола и вновь начал расхаживать по кабинету. — Значит, вот оно как!
— Там дальше, — порадовал его Нефедов, — запись следующего разговора. В нем идет речь о вашей операции, планируемой в Энске-7.
— Ети твою мать! — останавливаясь посреди комнаты, выругался Банников. — Ну, сучара! Ну, какая сука! В общем, так, прости, не помню как имя.
— Олег.
— Олег, если память мне не изменяет, Кириллович. В общем, так, Олег, я тебя сейчас прошу не как генерал — майора, а как земляк и друг твоего старшего брата. Об этом шакале и его связях мне надо знать все. Ты меня понял?
— Так точно, то… Тимофей Прокофьевич. Разрешите идти?
— Ступай. Как только что-то будет, сразу ко мне. Давай, — он обнял земляка за плечи. — Я на тебя надеюсь!
Через два часа командир группы контрразведки, работающей в Энске под прикрытием комиссии Управлении тыла, получил по спутниковой связи шифрограмму, в которой значилось следующее: "В связи с форс-мажорными обстоятельствами расследование в Энске-7 приказываю прекратить. Дальнейшие действия — по плану номер три. Командир первой группы — капитан Самойлов, командир второй — майор Повитухин. К операции приказываю приступить немедленно по получении шифрограммы. Начальник управления полковник Коновалец".
Город Казарск, куда направлялась экспедиция агентства "Кордон", самими горожанами считался городом военным. В прошлом веке здесь стояла крошечная крепостица, служившая наблюдательным пунктом русского флота. Теперь же военные объекты на территории Казарска включали в себя: памятник капитан-лейтенанту Казарскому, украшенный барельефом, изображавшим сражение брига "Меркурий" с двумя турецкими линейными кораблями, монумент героям войны, мимо которого по большим праздникам маршировала колона местного стройбата, гидрографический пост и санаторий военно-морского флота. Правда, за последнее время количество моряков, желающих отдохнуть в домиках с видом на стихию, резко поубавилось, но все же, благодаря чудному климату и общему благодушию, городок вполне сносно существовал за счет всяческих штатских, мечтающих оздоровиться на черноморском берегу.
Осенью Казарск пустел, и, утомленные гомоном туристов, аборигены переводили дух, впрок заготавливая к следующему сезону ожерелья из ракушек, лакированных рапанов и бутылки с хитро встроенной внутрь моделькой исторического брига.
Поезд, двигавшийся по зимнему расписанию, на станции Казарск делал остановку длиною в одну минуту и спешил дальше в сторону города черных ночей — Сочи. Обычно, ко времени прохождения поезда на асфальтовую площадку перед вокзалом съезжались старенький "Жигуль" и не менее старенький "Москвич", чтобы, в условиях жесткой конкуренции, с ветерком докатить до города по разбитой дороге всех сошедших с поезда пассажиров. Кто-то из самозваных таксистов, как правило, оставался в накладе. Такая же судьба ожидала одного из них и сегодня. Ибо до станции были взяты лишь три билета. Но пока, не помышляя ни о чем таком, счастливые обладатели этих билетов тряслись в купе поезда Москва-Сочи, оживленно болтая на околовсяческие темы.
— Енланд — это где? — спросила представителя туристической компании прелестная спутница.
— В Скандинавии, — мечтательно вздохнул Михаил Войтовский, заглядывая, как в туманную даль, в карие глаза собеседницы. — Дивное место на побережье, где все, начиная от дворника, и заканчивая городским головой, знакомы друг с другом. Где чайки селятся на куполе храма святого Кутберта, на ограде которого все лето сушатся рыбацкие сети в ознаменование удачного лова…
— Красивая картинка. У нас в Казарске тоже очень красиво, — произнесла она.
— Ты родом из Казарска? — спросил Ривейрас.
— Нет. Точнее, не совсем. Моя бабушка родом оттуда, а я большую часть жизни прожила на Севере, в Якутии. Мой отец служил там военкомом.
— А, понятно, — кивнул Владимир. Хотя, по большому счету, эта деталь не много прибавляла к и без того прекрасному портрету девушки.
— А сейчас я купила около города дачу, — добавила она.
— Дачу? — удивился Войтовский.
— Да. На Ниловом люнете.
— На Ниловом люнете? — Переспросил энтузиаст скандинавского туризма. — Как интересно! И большая дача?
— Не маленькая, — с затаенной гордостью ответила прекрасная попутчица. — Восемь комнат, мансарда, тренажерный зал, комната прислуги…
— Да, прилично, — вдумчиво глядя на воодушевленную попутчицу, произнес Войтовский. — Если не секрет, почем нынче такая роскошь?
— Понимаешь, Миша, — еще со вчерашнего вечера путешественники, направляющиеся в Казарск, величали друг друга по имени. — Тут все не так просто. Стоит она что-то около ста шестидесяти тысяч зеленью, но хозяину срочно нужны были деньги, и он продал дачу за девяносто.
— Тоже, в общем, деньги не маленькие, — отметил сидевший дотоле молча Ривейрас, отвлекаясь от созерцания пейзажей, мелькавших за окном вагона — Не маленькие, — согласилась девушка, носившая, кстати, гордое имя Евгения. — Отец помог, бабушка квартиру в Казарске продала, московскую трехкомнатную на однокомнатную обменяла… Сами понимаете, такая удача два раза не выпадает.
— Это верно, — кивнул Войтовский. — Не выпадает. И что, теперь собираешься обосноваться в Казарске?
— Не совсем так. Дачу немного переоборудую, и открою в ней что-то вроде частного пансионата. А что, место хорошее. С середины апреля по середину октября курортный сезон. Так что, думаю, дача скоро окупится.
— А сейчас, значит, ремонт затеваете?
— Ремонт там особый не нужен. Хотела пригласить знакомого дизайнера, чтобы он посмотрел, но сейчас, почему-то, с выездом в погранзону такие сложности пошли, — не пробьешься.
— А ты как же? — вновь отвлекаясь от окна, спросил Ривейрас.
— А я прописана в Казарске.
— Тогда понятно.
— Ребята, что вы все спрашиваете и спрашиваете? Сами-то зачем к нам едете?
— Женечка, ты не поверишь! Мы едем в славный город Казарск покупать дачу на Ниловом люнете, — обволакивающе глядя на красавицу, произнес Михаил.
— Что, правда?! — ее ресницы вспорхнули, как сказал некий романтический поэт, подобно испуганным бабочкам. Хотя, Владимиру бабочки показались скорее обрадованными, чем испуганными. Он перевел взгляд на командира и заметил на его лице то, почти незаметное для постороннего взглляда, выражение, которое у Войтовского предшествовало художественной лепке горбатого до первой попавшейся стены.
— Да-а, — протянул он. — Но это только начало. Наша фирма заинтересована в открытии своего филиала на черноморском побережье. Здесь чудесный климат, умеренные цены, прекрасное тихое место. А главное, если все местные жительницы хоть в десятой доле так же хороши, как вы, сударыня, то я думаю, что шоколадные красавицы Таити после открытия нашего филиала не дождутся у себя на острове ни одного белого туриста.