Страница 2 из 44
Мемуары военачальника являются не только человеческим, но и историческим документом, поэтому исходить лишь из требований внешней занимательности и некой «беллетризованности» – большая ошибка. Здесь надо иметь в виду то обстоятельство, что такие мемуары должны найти своего читателя не только сегодня, но и через многие годы, поэтому стремление поместить воспоминания в прокрустово ложе занимательной литературы – это, честно говоря, обкрадывание читателя.
Владимир Маяковский сказал в свое время: «Я – поэт, этим я и интересен». Так может сказать о себе и полководец. Он интересен именно своей полководческой деятельностью, а она в условиях минувшей войны слагалась не только из одних победных реляций и стремительных танковых атак. Отнюдь. Был кропотливый будничный труд по разработке оперативных планов, по обучению воинов, налаживанию материального обеспечения и тому подобных прозаических деталей.
Читатель не найдет в этой книге тематической цельности в узком смысле этого слова, поскольку речь здесь идет о действиях на трех различных участках тысячекилометрового советско-германского фронта. Повествование перекидывается с древней Смоленской земли на Южный берег Крыма, оттуда – в Прибалтику, а затем – в Чехословакию. Но связывает эти события отнюдь не только личность автора и его восприятие действительности. Тематическая общность событий, описываемых в книге, обусловлена прежде всего тем, что всюду речь идет об усилиях Красной Армии, руководимой Коммунистической партией, направленных на разгром фашистской Германии, об изгнании оккупантов со священной земли нашей Родины, о массовом героизме советских воинов, военном творчестве штабов и командиров, об искусстве вождения войск на поле боя. Мне кажется, что различие в географических условиях театров военных действий даже подчеркивает это органическое единство в целеустремленной деятельности советского народа и его армии по ликвидации фашистского нашествия.
По окончании работы над книгой я чувствую, что она не всюду равноценна по глубине анализа событий и стилю. Но я не профессиональный литератор, да к тому же за спиной осталось уже три четверти века, а впереди еще одна, заключительная, работа, в которой мне хотелось бы поделиться мыслями о минувшей войне в целом, сделать некоторые выводы на будущее.
С искренней теплой благодарностью отмечаю творческую всестороннюю помощь в работе над книгой со стороны подполковника Витольда Казимировича Печоркина.
В подготовке схем автору большую помощь оказал полковник Никита Ефимович Терещенко, а в подборе дополнительного материала подполковник Анатолий Александрович Томин.
Часть I. ПРОРЫВ В СМОЛЕНСКИЕ «ВОРОТА» (апрель – ноябрь 1943 г.)
Глава первая. КАЛИНИНСКИЙ ФРОНТ И ЕГО ОСОБЕННОСТИ
Апрель 1943 года. Весна на юге полностью вступила в свои права. Казалось, что сюда, в Закавказье, отгороженное от театра боевых действий могучими горными хребтами, не доходило опаляющее дыхание войны. Но так лишь казалось. В грузинском санатории в Цхалтубо, где я теперь находился на излечении, не было обычных курортников. Здесь восстанавливались раненые бойцы и офицеры. На фоне южной, не тронутой войной природы еще резче выделялись увечья, нанесенные им в жестоких боях с врагом.
За неполных два года войны я третий раз в госпитале. Тяжелые ранения, одно под Брянском, другое под Понизовьем, а также их последствия выводили меня из строя на несколько месяцев. Не раз в связи с этим я выслушивал порицания в свой адрес со стороны медицинских и немедицинских работников, считавших, что в современной войне командующему фронтом нет никаких оснований лезть в гущу боя. Они, эти педанты, были во многом правы, тем не менее не могли переубедить меня в том, что командующий должен быть всегда там, где решается успех сражения, судьба его замысла. А на войне, к сожалению, это бывает по большей части далеко не в безопасных местах.
Для многих военных, в том числе и для меня, мучительным было находиться в госпиталях. Без труда, без самой неотложной работы, которой на фронте всегда через край, вынужденное бездействие подобно гнету и моральному, и физическому.
В Цхалтубо я как бы заново переживал минувшие события. Слушая ежедневные сообщения Совинформбюро по радио, читая газеты и журналы, я мысленно переносился на фронт к тем, кто не на жизнь, а насмерть бился с врагом за наше правое дело. Воспоминания о боевых друзьях вызывали неукротимое желание быть рядом, делить радости военных успехов и горечь неудач, вести на ратные подвиги войска, бить фашистских разбойников, очищать от них нашу священную землю.
В последний период боев на Сталинградском фронте и в особенности на Южном я с трудом передвигался. В конце января 1943 г. состояние моего здоровья резко ухудшилось. Два тяжелых ранения давали о себе знать, старые раны то и дело открывались, на воспаленных участках появлялись новые. Все это сопровождалось нестерпимой болью с угрозой общей гангрены. Консилиум врачей Южного фронта сделал заключение о необходимости немедленной госпитализации.
Нужно добавить, что состояние моего здоровья в значительной степени ухудшилось в связи с постоянным напряжением в период Сталинградской битвы в течение шести месяцев, где я затрачивал массу сил и энергии для управления войсками. Каждый из 180 сталинградских дней требовал предельной отдачи духовных и физических сил.
Оставлять командование Южным фронтом не хотелось. Войска вели успешные наступательные бои. Овладев Батайском, мы устремились на Ростов-на-Дону. Все мои старания остаться в строю, хотя бы до освобождения Ростова-на-Дону, оказались безуспешными. В Москве было принято решение направить меня в Цхалтубо. Переправляли меня в лежачем положении на специально оборудованном легковом автомобиле. Ехать предстояло через Зимовники, Моздок, Орджоникизде, по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. Путь этот в тех условиях был не из легких: дороги бомбились врагом и часто становились непроезжими из-за снежных заносов. Особенно трудным был участок пути от Зимовников до Моздока. Последние километры перед Моздоком ехали в полнейшей темноте под свист и завывание вьюги. Впереди машины шел офицер для поручений Федор Васильевич Орлов [1] , а мы медленно двигались за ним, иначе отыскать дорогу не было никакой возможности.
В пределах Кавказа дорога стала спокойнее. Мы не переставали восхищаться величественной природой этих мест, воспетых почти всеми нашими поэтами.
7 февраля вечером приехали в Тбилиси. Ночевали у командующего Закавказским военным округом генерала армии И.В. Тюленева. Встретил он нас очень радушно. Я и раньше знал Ивана Владимировича как чуткого, отзывчивого и задушевного человека, а эта встреча с ним еще более сблизила нас. На следующее утро Иван Владимирович проводил меня в Цхалтубо, предоставив свой служебный вагон. Вскоре мы проехали Кутаиси и спустя несколько часов прибыли на место. Встречали нас начальник санатория Варден Чиковани и секретарь райкома Валико Тогонидзе.
Вначале меня разместили в общем корпусе, на следующий день перевели в одну из палат двухэтажного особняка, который назывался «домом Сталина», хотя Иосиф Виссарионович никогда там не был. Особняк располагался на возвышенном месте, откуда открывался замечательный вид на окрестности, на величественные горы, обступавшие курорт со всех сторон.
Врачи сразу же назначили мне процедуры и принялись за лечение. Однако после напряженных дней под Сталинградом и на Южном фронте я не мог примириться с вынужденным покоем и бездействием, поэтому я решил использовать это время и написать о том, что было пережито нашими войсками и мною лично в битве на Волге. Я всегда считал, что самой большой удачей, выпавшей мне в жизни, было то, что в самый критический момент войны мне доверили командование войсками на одном из важнейших участков советско-германского фронта – Сталинградском, а также то, что с помощью партии, всего нашего народа и благодаря высокой сознательности и непревзойденным боевым качествам наших советских воинов нам удалось под Сталинградом нанести по вермахту сокрушительный удар, от которого фашистская Германия уже не смогла оправиться. Я горжусь тем, что эту почетную и трудную задачу мне довелось выполнять рука об руку с такими замечательными военачальниками, как Шумилов, Толбухин, Ватутин, Чуйков, Труфанов, Родимцев и другими.