Страница 73 из 86
Я бы предложил гораздо более многоплановую интерпретацию: между полами имеется глубокое различие в восприятии человеческого тела. Речь здесь скорее о склонностях и предпочтениях, нежели об исключительной способности, ибо и мальчики и девочки (одного возраста и примерно одинакового развития) быстро научаются имитировать пространственные модели противоположного пола. Таким образом, наша интерпретация никоим образом не подразумевает, что каждый из полов навечно привязан к той или иной пространственной модели; скорее предполагается, что, когда нет подражания или соревнования, эти модели "более естественны", и на это есть природные причины, которые должны нас интересовать. В таком случае наблюдаемое нами явление отражает два принципа организации пространства, соответствующие мужскому и женскому принципам устройства человеческого тела.
Особенно явно они могут проявляться в период, предшествующий половой зрелости, а также в некоторые другие периоды жизни, но и играть существенную роль при
287
распределении половых ролей на протяжении всей жизни человека. Разумеется, эта интерпретация не может быть "доказана" лишь при помощи приведенных здесь данных. Вопрос в том, как она соотносится с другими данными о пространственном поведении в иной среде, в иные эпохи: может ли она правдоподобно объяснить некоторые явления психического развития, способна ли она более убедительно объяснить другие половые различия, тесно связанные с устройством и функциями мужского и женского организма. При этом, если бы другие методы наблюдения выявили, что в тех сферах мозговой деятельности, которые обеспечивают вербальное или логическое единообразие в восприятии людьми математики или культурных традиций, половые различия незначительны или их нет вообще, это бы ей не противоречило. Именно данное единообразие может корректировать различия в восприятии обоими полами мира.
"Игры" детей в (Беркли) Калифорнийском Педагогическом Центре еще наведут нас на целый ряд размышлений о пространстве, особенно в том, что касается развития и мировоззрения женщины. О мужчинах остается сказать немного. Их достижения в освоении географических пространств и сфер научных исследований, в распространении идей говорят сами за себя и еще раз доказывают истинность традиционных мужских ценностей.
Чрезвычайно одаренное, но несколько инфантильное человечество с увлечением играет в исторические и технологические игры и воспроизводит такую же поразительно простую (несмотря на ее технологическую сложность) модель мужского поведения, как и упомянутые детские сооружения. Не повторяются ли мотивы игрушечного микрокосмоса в занимаемом человечеством пространстве: высота, внедрение, скорость, столкновение, взрыв - и межпланетарная полиция? При формировании женской идентичности главная роль отводится качествам заботливой хозяйки, любящей матери сообразно ее природе, не смеющей подвергать сомнению мужские прерогативы.
Прежде чем пойти дальше, я должен вернуться к сказанному ранее о том, что результаты наблюдений за детьми в Педагогическом Центре хотя и были неожиданными, но,
288
i
казалось, подтверждали нечто давно известное. Они прояснили многие упоминавшиеся ранее сомнения, касающиеся психоаналитических теорий женской психики. Большинство первых выводов психоанализа основано на представлении о так называемой "половой травме": девочка вдруг осознает, что у нее нет и никогда не будет пениса. Предположение, что женщинам свойственна зависть, что девочка отворачивается от матери и привязывается к отцу, когда обнаруживает, что мать не только лишила ее пениса, но и сама его лишена, и, наконец, склонность женщин отказываться от мужской агрессивности в пользу "пассивно-мазохистской" ориентации - все эти посылки основаны на концепции "травмы", и все они использовались при тщательной разработке теорий женственности. Все это в той или иной степени присутствует во всех женщинах, что неоднократно доказывалось практикой психоанализа. Но всегда следует иметь в виду, что данный метод, вероятно, особенно успешно обнаруживает те истины, для открытия которых он создает специальные условия, в данном случае это излияние в потоке свободных ассоциаций скрытых обид и подавленных травм. Эти же истины становятся весьма относительными в рамках нормативной теории развития женской психики. Там они, видимо, подчинены главному - наличию продуктивного внутреннего пространства. Это позволяет перенести теоретический акцент с потери внешнего органа на ощущение жизненно важного внутреннего потенциала, с презрения и ненависти к матери на чувство солидарности с ней и другими женщинами, с "пассивного" отказа от участия в мужских сферах деятельности на целенаправленную деятельность, сообразную наличию яичников, матки и влагалища, с мазохистского удовольствия от боли на способность переносить (и принимать) боль как значимый аспект существования человека вообще и женщины в частности. Так и обстоит дело с "абсолютно женственными" женщинами, что отмечали многие выдающиеся авторы, хотя в их терминологии ключевым был психопатологический термин "мазохизм", названный - что показательно - по имени австрийского писателя Л. Захер-Мазоха, описавшего это сексуальное извращение как сексуальное возбуждение и удовлетворение, связанные с причиняемой партнером болью (хотя склонность причинять боль была названа по имени маркиза де Сада).
289
19-798
Если согласиться с этим, то много разрозненных данных выстроится в систему. Но врач обязан по ходу дела задать себе и такой вопрос: какой тип мышления создал такую терминологию, такую теорию психического развития и позволил выдающимся врачам-женщинам принять ее? Этот тип мышления, как мне кажется, восходит не только к ранней стадии психоанализа как ответвления психиатрии, но и к изначально аналитико-атомистической природе используемого им метода. В естественных науках атомистическое мышление в значительной мере соответствует самому строению материи и, таким образом, способствует ее познанию.
Но, применяя атомистическое мышление к человеку, мы "расчленяем" его скорее на изолированные фрагменты, чем на составные части. Человек в патологическом состоянии действительно состоит из фрагментов, так что в психиатрии атомистически мыслящий врач может столкнуться с феноменом распада и ошибочно принять фрагменты за атомы. В психоанализе мы для собственного ободрения (и в качестве аргумента в споре) повторяем, что психику человека удобнее всего изучать в состоянии частичного распада или, во всяком случае, ярко выраженного конфликта, потому что конфликт очерчивает границы и проясняет, какие силы вступают в противоборство на этих границах. По словам Фрейда, структура кристалла видна лишь тогда, когда он дает трещину. Но кристалл отличается от организма или личности: он неодушевлен. Тогда как мы имеем дело с органическим целым, которое нельзя разбить, не повредив его части. "Я", которое, согласно психоаналитической теории, стоит на страже внутренней цельности, в патологическом состоянии в той или иной степени парализуется, то есть теряет способность упорядочивать личность и опыт и соотносить себя в процессе взаимодействия с другим "я". Поэтому подсознательные защитные механизмы "я", находящегося в состоянии конфликта или изоляции, изучать "легче", чем "я", активно взаимодействующее с окружением человека. И все же я не думаю, что можно полностью понять нормальное функционирование "я", исходя из аномалий в его функционировании, и что все важнейшие конфликты следует понимать как неврозы.
Итак, основные положения неофрейдизма следующие: комплексы и конфликты, выявленные психоанализом в его