Идентичность: юность и кризис

Встревоженная мать не осознавала того, что на протяжении всего его детства она сама принижала вялого отца и сожалела об отсутствии в своей семейной жизни мобильности - географической и социальной. Идеализируя подвиги деда, она тем не менее впадала в панику от любого проявления в сыне смелости и резвости - они нарушали установившееся спокойствие - и наказывала его за них.

А вот другая проблема. Жительница Среднего Запада, необычайно женственная и деликатная, во время визита к родственникам на Востоке консультируется с психоаналитиком по поводу общей эмоциональной скованности и легкого чувства тревоги. Во время разговора с врачом она кажется почти безжизненной. Через несколько недель у нее иногда стали появляться ассоциации, связанные с ужасными сценами секса и смерти. Многие из этих воспоминаний идут не из глубин подсознания, а из изолированного уголка сознания, куда были загнаны все те ужасы, которые иногда проникали в размеренную обстановку ее

72

детства, проведенного в среде состоятельного среднего класса. Эта изоляция каких-то фрагментов жизненного опыта похожа на то, что всегда наблюдается у одержимых навязчивыми идеями невротиков. В данном случае она была следствием санкционированного образа жизни, этоса, который действительно стал сковывать нашу пациентку, когда за ней начал ухаживать один европеец и она пыталась представить себе, какой будет ее жизнь в космополитической атмосфере. Перспектива ее привлекала, но в то же время что-то ее удерживало. Воображение ее было разбужено, но сдерживалось тревогой. Желудок отреагировал на этот конфликт неприятным чередованием запоров и поносов. В общем она производила впечатление человека скорее заторможенного, нежели страдающего от бедности воображения в сексуальной или социальной сферах.

Постепенно выяснилось, что в снах никаких ограничений для пациентки не существовало. Если ее свободные ассоциации текли мучительно и вяло, то сны она видела смешные и образные, как если бы они снились не ей, а кому-то другому. Ей снилось, что она приходит на службу в тихой церкви в ярко-красном платье, что она кидает камни в окна респектабельных домов. Но в наиболее ярких снах она снилась себе во времена Гражданской войны сторонницей Южных штатов. Кульминацией был сон, в котором она сидела в туалете с низкими перегородками в середине огромного зала для танцев и махала рукой элегантным офицерам-южанам и их дамам, кружившимся под оглушительные звуки духового оркестра.

Эти сны помогли выявить, часть ее изолированного в каком-то уголке сознания детского опыта: нежность и теплоту, подаренные ей дедом, ветераном армии южан, - его прошлое казалось ей сказкой. Несмотря на всю их ритуализованность, патриархальная мужественность и нежная любовь деда были восприняты чуткой девочкой и оказались для ее робкого "эго" более привлекательными, нежели перспектива стандартного преуспевания, ассоциируемая с родителями. Когда дед умер, эмоции пациентки притупились, так как ущербный процесс формирования "эго-идентичности", частью которого они являлись, окончательно зашел в тупик, не получая пищи ни в виде привязанности, ни в форме социальной компенсации.

73

Психоаналитическое лечение женщин с ярко выраженной идентичностью леди-южанки (идентичностью, характерной не только для представительниц одного определенного класса или нации), видимо, осложняется особым сопротивлением"1" пациенток. Обычно наши пациентки - бывшие южанки. "Леди" - защитное амплуа, почти симптом. Желанию вылечиться противодействуют три идеи, связанные в культуре южан с особыми условиями охраны кастовой и расовой идентичности и навязывающие девушке модель поведения леди.

Во- первых, бытует почти параноидное подозрение, что жизнь -это череда решающих испытаний: злостные сплетники пытаются использовать против женщины-южанки ее мелкие слабости и недостатки и безжалостно выносят приговор: леди она или нет. Во-вторых, существует всеобщая убежденность в том, что мужчины, если бы их не сдерживала молчаливо принятая двойная мораль (предоставляющая в их распоряжение худшие, более темные сексуальные объекты в обмен на внешние проявления уважения к леди), не вели бы себя как джентльмены и попытались бы по меньшей мере запятнать имя леди, а значит, и лишить ее возможности найти мужа, социально стоящего выше ее, и лишить такой же перспективы ее детей. Но есть еще одна, столь же двусмысленная установка: мужчина, который не отбрасывает ограничений, налагаемых на джентльмена, когда ему предоставляется возможность одержать победу над женщиной, - тряпка и заслуживает только того, чтобы его безжалостно провоцировали. Таким образом, и обычное чувство вины, и ощущение неполноценности существуют в рамках жизненной перспективы, в которой на уровне сознания доминирует надежда достичь более высокого положения в обществе и которая в силу своей двойственности носит болезненный характер; есть тайная надежда, что появится мужчина, который в миг безрассудной страсти избавит женщину от необходимости вести себя как леди. В основе всего этого - неспособность представить себе, что есть такие сферы жизни, в которых установки мужчин и женщин и их словесное выражение действительно могут совпасть, что можно подняться над уровнем первобытного антагонизма полов. Нет нужды оговаривать, что бессознательные установки такого рода причиняют честным и просвещенным

74

i!

4

женщинам тяжелые страдания, но психоанализ возможен лишь при условии вербализации этих интериоризованных стереотипов, а также рассмотрения того, как отражаются в установке пациентки по отношению к врачу ее противоречивые представления о мужчинах.

Конечно, к психоаналитикам идут в основном люди, не выдерживающие напряженности современной американской жизни: множества альтернатив, контрастов, полярных противоположностей. Например, постоянная боязнь быть связанным прочными обязательствами: желание сохранять свободу на случай появления более широких и лучших возможностей. В своих перенесениях4" и сопротивлениях пациенты воспроизводят предпринятые ими в критические моменты своего детства ущербные попытки совместить быстро меняющиеся и резко противоположные остатки национальных, региональных или классовых иден-тичностей. Психоаналитик вводится в бессознательные жизненные планы пациента. Его идеализируют, особенно если он по происхождению европеец, сравнивают со своими американскими предками. Или наоборот: ему оказывается противодействие как умному врагу потенциально успешной американской идентичности.

Но пациент может найти в себе смелость воспринимать неожиданности американской жизни и крайности борьбы за достижение экономической и культурной идентичности не как навязанную извне враждебную реальность, а как возможность достижения более универсальной человеческой идентичности. Эта возможность ограничена в тех случаях, когда у индивида в детстве область чувственного восприятия была обедненной или когда "система" мешает ему свободно использовать свои возможности.

Работая с ветеранами, уволенными из армии до окончания военных действий с диагнозом "невротик", мы периодически сталкивались с симптомами частичной дохери способности у"эго-синтезу". Многие из этих людей действительно регрессировали до "уровня потери способности функционировать"8. Границы их "эго" расплылись, они потеряли способность абсорбировать шоковые впечатления. Любая неожиданность, напряжение, внезапно посту-

75

пившее извне ощущение, импульс, воспоминание могли вызвать гнев и тревогу. Постоянно "взведенная" нервная система реагировала как на внешние раздражители, так и на телесные ощущения повышением температуры, учащенным пульсом, режущими головными болями. Бессонница не давала восстановить за ночь механизмы эмоциональной защиты, упорядочить во время сновидений эмоции. Потеря памяти, невротическая псевдология+ и путаница в мыслях свидетельствовали о частичной потере рр_иентаци_и в прощранстве и времени. Поддающиеся определению остаточные симптомьГ "неврозов мирного времени" там, где они были, носили фрагментарный и искаженный характер, как если бы "эго" было неспособно даже на нормальный невроз.