Падальщик

— Ваш вопрос?

Глубоко вздохнув, она сказала:

— Я хотела бы узнать, когда я выйду замуж. Зал замер. Это было смело.

Девин невозмутимо кивнул:

— С этот вопросом обращаются к мирозданию многие. После того, как красный свет из глаз робота осветил лицо Гени, она четко повторила вопрос:

— Когда я выйду замуж?

Погудев с минуту, машина ответила: Красота цветов привлекает людей, но существует для насекомых, которые эти цветы опыляют.

На этот раз никто не засмеялся. Геня нахмурилась и посмотрела на Девина: Опять не хватило нужной интенции? Девин извиняюще развел руками:

— Увы! Все мы стремимся взлететь в небо. Люди хотят думать как об уникальных, не похожих на других индивидуумах, в сущности мы мало чем отличаемся друг от друга. Люди без «пристреливают», как в отношении себя, так и в отношении других людей, ОДНИ И те же ТОЧКИ будущего: «А сколько я буду жить?», «А когда я выйду замуж?», «А когда я заработав миллион долларов?», «А будет ли война?» Естественно, все эти аспекты будущего давным-давно сформированы. Чтобы узнать их или изменить их модус, мы, как правило, действительно, не в состоянии сформировать правильную интенцию.

Он повернулся к Гене:

— Вы хотите еще что-нибудь спросить у Лизы.

— Позовите меня, когда найдете ваш алгоритм счастья, с усмешкой сказала она, снимая с руки браслет.

Девин учтиво поклонился.

— Желаете попробовать вы? — обратился он к стоящему следующим в очереди у сцены Дипаку.

— О, да! — индус пружинистым шагом подошел к креслу.

Браслет оказался на его руке.

— Задавайте вопрос!

Леон включил Лизу.

— Что за загадку, придуманную Одрой Ноэль, загадают мне завтра? — выпалил Дипак, уставившись в два гранатовых луча.

Девин сделал озадаченное лицо и посмотрел на зал.

Золотая дева тем временем зашевелила пальцами, загудела, замигала экраном…

Когда все стихло, женский голос произнес:

— «Людям покажется, что видят они невиданные разрушения в небесах. Покажется им, что взлетают они вверх к облакам, а потом спасаются с них, в ужасе от льющегося оттуда пламени…»

Дипак выпучил глаза. Девин с удивленным видом застыл, склонив голову, слушая. Кукла все не останавливалась:

— «…Услышат они голоса животных, обращающихся к ним на человеческом языке. И тела их скользнут в мгновение ока в разные части света, оставаясь на месте без движения. Посреди темноты увидят они чудные сияния. О несравненный человеческий род, что за безумие сделалось с вами? Говорите с животными, а они отвечают вам по-человечески. Видите себя падающими с великих высот и остаетесь невредимыми. Потоки захлестнули вас и закружили в быстром беге…»

Голос машины наконец стих. В зале стояла тишина.

— Bay, — с неуверенной ухмылкой сказал Дипак. — Что это было?

— Не спрашивайте меня, — Девин поднял в ответ брови. — Это же был ваш вопрос. Я, как и вы, лишь услышал то, что ответила вам Лиза. Если это и была та загадка, о которой вы пылись узнать — то, во всяком случае, это оказалась какая-то нетипичная загадка…

— Мы можем вам распечатать текст ответа, если вы думаете, что он будет вам полезным, — вступил Леон. — Хотя если вы спросите меня, то на точный ответ у вас опять-таки не хватило правильной структуры интенции. Однако, кто знает — какие-то намеки на интересующую вас тему в тексте все-таки могут содержаться.

Он подошел к Лизе и посмотрел на экран.

— Давайте распечатку, — вздохнул Дипак, вставая с кресла и снимая браслет.

Леон нажал на груди Лизы кнопку, из узкой щели под клавиатурой вылезла лента. Леон оторвал появившийся кусок и протянул его индусу.

С текстом в руках тот прошел на место.

— Глупость какая-то! — безнадежно махнул Дипак рукой, салясь рядом с Самуэлем. — Кажется, все это, и правда, розыгрыш.

— Кто еще хочет попробовать узнать у Лизы будущее? — пронзительным голосом ярмарочного зазывалы крикнул в зал Леон. — Подходите, не стесняйтесь!

— Можно мне? — не дожидаясь приглашения, на сцену выпел занимавший за Дипаком очередь кучерявый итальянец.

— Я хотел задать вашей машине простой вопрос.

— Прекрасно: чем проще вопрос, тем больше вероятность, что вы получите вразумительный ответ. Как вас зовут? Джованни? Садитесь в кресло.

Девин похлопал рукой по кожаной спинке.

— Вопрос проще некуда, — сказал итальянец, усаживаясь. — Пусть машина мне скажет, какой следующий вопрос я ей задам, торжествующе посмотрел на Девина.

— «Какой вопрос вы зададите ей следующим…», — медленно повторил Девин, обхватив пальцами подбородок и качнувшись на каблуках, а вы-то сами знаете, какой это будет вопрос?

— В том-то и дело, что у меня припасено два вопроса, и в зависимости от того, какой вопрос она назовет, я назову ей другое Уловка 22. Ваш робот не сможет победить.

Девин покачал головой в раздумье:

— М-мда. Занятно.

Он повернулся к Леону.

— Что скажет отец-создатель?

Кругляш в розовой майке, сложив руки на груди — они еле-еле залезли одна под другую, — ответил тонким голосом:

— Вопрос-ловушка, попытка выхода на циклическую ссылку, деление на ноль, — он улыбнулся. — Некоторых людей тянет поозорничать.

Зал притих.

— Ничего страшного, — Леон поднял пухлые ладони вверх, — мы тоже люди, и поэтому уже не раз пытались проделать эту шутку с Лизой. Что интересно, так это как с течением времени менялась реакция робота на подобные провокации. Сначала машина давала нам в ответ абсурдные и не имеющие отношения к заданному вопросу предсказания, — точно так же как она это делала в ответ на большинство вопросов сегодня. Мы понимали это так, что у нас не хватает интенции, чтобы обмануть ее. Но с какого-то момента — вдруг! — Лиза перестала уклоняться от ответов на вопросы-ловушки, но стала провоцировать в ответ нас, пытаться неким образом родить в нас нужную ей интенцию, — так чтобы ответ ее оказался в любом случае правильным. И, к нашему ужасу, ей это удавалось!

— Как это так? — спросил из середины зала черный студент по имени Абубакар. — Ваша машина вас гипнотизировала?

— Нет, — вступил в разговор Девин. — Но она владеет языком, — этим средством отемнить интенцию человека, — много лучше нас. Она владеет им виртуозно. Не забывайте: та программа, на которой она работает, это сверхкод, — код, как мы предполагаем, прямо обратный коду мироздания. Выход в момент провокации машина находит в следующем: чтобы разрешить сложившееся противоречие, она начинает манипулировать сознанием спрашивающего, то есть пытаться изменить изначальную посланную ей интенцию.

— Это как же она может поменять мое желание? — еще раз удивился со своего места в зале черный Абубакар.

— Я уже говорил вам о том удивительном, — развел руками Девин, — я бы даже сказал, унизительном для человека факте, с которым мы столкнулись в процессе наших экспериментов. Интенция человека, то есть характер и интенсивность исходящего 0 т человека излучения, легко и незаметно для человека мутирует под воздействием слов.

— В прошлом машина не раз заставляла нас понять, что люди напоминают пустые консервные банки, которые легко заполнить чем угодно. Так вот: если пытаться поставить Лизу в тупик, она легко заставит вас стать той мыслью, которой ей надо, чтобы вы стали, чтобы самой выйти из тупика. Она может заставить вас повести себя так, как захочет она.

— Я не думаю, что мы консервные банки, — заскрипел стулом Абубакар, — и меня сложно будет заставить сказать то, что я не хочу сказать!

— Вы так думаете?

— Уверен.

Девин склонил голову набок и хитро посмотрел на большого африканца.

— Хорошо. Тогда, еще до того, как с вопросом Джованни разберется Лиза, мне хотелось бы сыграть с вами в одну коротенькую игру. Может быть, по ее окончании, вы не будете столь категоричны. Не возражаете?

Он посмотрел в зал, ища у аудитории позволения на отклонение от программы. Зал был не против.

— Игра очень простая и поможет доказать на деле, что, как вы говорите, никто не заставит вас сказать то, что вы не хотите Лазать.