Индира

— С тем, что вы уже сказали мэру, ничего не поделаешь. Но судье вы будете говорить другое, — заявил он им. — Скажете, что ничего не знаете. Пока вот вам пятьсот рупий. Если обвиняемого выпустят, получите еще по пятьсот.

— Но ведь за ложь под присягой полагается смертная казнь!

— Не бойтесь. Я найму свидетелей, и они покажут, что Фичел Кхан побоями вынудил вас дать ложные показания.

Беднягам никогда в жизни не приходилось даже видеть сто рупий, и они без колебаний приняли предложение Мадхобинатха. Наступил день суда. Гобиндолала посадили на скамью подсудимых. Затем вызвали первого свидетеля.

— Ты знаешь этого человека, Гобиндолала, именовавшего себя Чунилалом? — спросил его адвокат.

— Нет, не знаю.

— И никогда не видел?

— Нет.

— А Рохини ты знал?

— Какую Рохини?

— Ту, которая жила в прошадпурском поместье.

— Да я никогда в жизни не бывал в этом поместье!

— Как погибла Рохини?

— Мы слышали, будто бы она покончила с собой.

— Что ты знаешь об убийстве?

— Ничего.

Тогда адвокат зачитал показания свидетеля на допросе у мэра и спросил:

— Это ты говорил?

— Я.

— Почему же теперь ты утверждаешь, что ничего не знал об убийстве?

— Так ведь били меня. Вот Фичел Кхан на мне живого места не оставил, — всхлипнув, проговорил свидетель и без капли смущения показал синяк, который у него остался после недавней потасовки с братом из-за дележа земли.

Тогда судья вызвал второго свидетеля. Но тот говорил то же самое. Он намалевал себе на спине шрам — чего не сделаешь за тысячу рупий! — и показал этот шрам судье. Подобным же образом вел себя и третий свидетель. Господину судье не оставалось ничего другого, как освободить обвиняемого за недостатком улик. Что же касается Фичела Кхана, то судья, весьма им недовольный, порекомендовал мэру серьезно заняться расследованием его поступков.

Неожиданная поддержка со стороны свидетелей изумила Гобиндолала. Но потом, заметив в толпе Мадхобинатха, он понял, в чем дело. Хотя Гобиндолала и освободили, ему нужно было еще раз побывать в тюрьме, чтобы получить свидетельство об освобождении. Когда он проходил мимо Мадхобинатха, тот шепнул:

— Из тюрьмы сразу же зайди ко мне, — и на ходу объяснил Гобиндолалу свой адрес.

Однако Гобиндолал не пришел к Мадхобинатху. Никто не знал, куда он исчез. В течение нескольких дней Мадхобинатх безуспешно разыскивал его. В конце концов ему пришлось прекратить поиски и одному вернуться в Хоридру.

Глава тринадцатая

ГОД ШЕСТОЙ

Мадхобинатх рассказал дочери об освобождении Гобиндолала, но вынужден был признаться, что не смог заставить его вернуться домой, и вообще потерял его след. Когда отец вышел, Бхомра разрыдалась. Почему? Этого мы не знаем.

Едва с Гобиндолала был снят арест, он отправился в Прошадпур. Он нашел дом опустевшим. За отсутствием законных наследников, все ценное было разграблено. Оставался лишь дом, да и оттуда было вынесено все, вплоть до дверей. Несколько дней Гобиндолал прожил на прошадпурском базаре. Потом продал за гроши дом и уехал в Калькутту.

Там он повел самый скромный образ жизни. Однако денег, вырученных от продажи дома, едва хватило на год. И тогда, после шестилетнего молчания, Гобиндолал решил обратиться за помощью к Бхомре.

Он достал перо, чернила и бумагу и приготовился писать. Скажем правду: в этот момент Гобиндолал не смог удержаться от слез.

«Жива ли еще Бхомра? Кому я пишу? — с горечью думал он. — Ну что ж, попробую, — наконец сказал он себе. — Если письмо вернется, значит, Бхомры больше нет». Долго раздумывал он над тем, как написать, чтобы не обидеть ее. «Но что может быть хуже того, что я уже сделал, бросив ее, ни в чем не повинную?» — спросил он себя и написал:

«Бхомра! Через шесть лет я, преступник, решился напомнить тебе о своем существовании. Поступи с письмом, как найдешь нужным: хочешь — прочти, хочешь — изорви. Ты, вероятно, слышала обо всем, что случилось со мной за это время. Когда я скажу, что получил по заслугам за зло, которое совершил, ты, наверное, подумаешь, что сбываются твои слова, ибо я действительно обращаюсь сейчас к тебе как нищий. У меня больше ничего не осталось. Три года я кое-как перебивался на милостыню. Скитался по священным местам, там хорошо подают. Но теперь мне грозит голодная смерть. У меня оставалась одна надежда — уехать в Бенарес к матери. Но ты, наверное, уже знаешь о том, что она умерла. Мне негде жить и нечего есть. Поэтому думаю, что мне придется вернуться в Хоридру, хоть я и не должен показываться там. Иного выхода у меня нет. К тому же разве может что-нибудь смутить того, кто бросил свою жену ради другой, а потом убил их обеих? Разве что-нибудь может смутить того, кому нечего есть? Как видишь, мне не стыдно показаться в Хоридре, но ведь владелица состояния и хозяйка дома ты, а я, наверное, тебе ненавистен. Разрешишь ли ты мне вернуться? Голод заставляет меня обратиться к тебе, согласишься ли ты содержать меня?»

После долгих колебаний Гобиндолал отнес это письмо на почту и стал ждать ответа.

Бхомра сразу узнала почерк мужа. Вся дрожа, она распечатала конверт и заперлась у себя в спальне. Там, поминутно вытирая неудержимо льющиеся слезы, она прочитала послание Гобиндолала. Прочла в первый раз, и во второй, и в сотый. В тот день Бхомра больше не выходила из своей комнаты. Когда ее позвали ужинать, она сказала, что ее лихорадит и ей не хочется есть. Это никого не удивило, так как ее почти всегда лихорадило.

После бессонной ночи у Бхомры действительно началась лихорадка, но мысли ее были на редкость ясными. Бхомра давно обдумала, что напишет мужу. Она обдумала каждое слово и твердо решила ничего не менять. Даже обращение к Гобиндолалу Бхомра выбрала заранее. Она решила, что ей не годится писать теперь «слуга твоя», но к мужу все же следовало обращаться почтительно. Поэтому она начала так:

«Примите мое почтение и наилучшие пожелания. Ваше письмо я получила. Все имущество и деньги принадлежат Вам. Если они считаются моими, то передаю Вам все полностью. Имущество и поместья переходят к Вам по той дарственной, подлинник которой Вы разорвали перед отъездом, ее копия есть в нотариальной конторе. Этот документ действителен по сей день. Таким образом, Вы можете спокойно возвратиться в Хоридру и вступить во владение своим поместьем. Дом тоже остается за Вами. За пять лет я собрала довольно большие деньги. Возьмите их, они тоже Ваши. Из этой суммы восемь тысяч рупий я беру для себя. На три тысячи хочу выстроить небольшой дом на берегу Ганги, остальные уйдут на пищу и одежду. Как только приготовлю все к Вашему приезду, перееду к отцу. В этом рождении нам с Вами больше незачем видеться. Не сомневаюсь, что и Вы так думаете. Остаюсь в ожидании ответа».

Это письмо поразило Гобиндолала своей холодностью. В нем не чувствовалось даже того намека на нежность, который был в письме самого Гобиндолала. И это после шестилетней разлуки! Вот она какая стала, его Бхомра! «В Хоридру я не вернусь, — написал он, — поэтому прошу тебя каждый месяц высылать мне сюда небольшую сумму денег». На это Бхомра ответила: «Я буду ежемесячно высылать Вам пятьсот рупий. Послала бы и больше, но думаю, что они будут растрачены впустую. Доходами же, которые поступают из года в год, распорядитесь, когда вернетесь обратно. Вам не придется из-за меня долго жить на чужбине, мои дни сочтены».

Гобиндолал остался в Калькутте. Оба поняли, что так будет лучше.

Глава четырнадцатая

Действительно, жизнь Бхомры близилась к концу. Долгое время разрушительное действие болезни сдерживалось лекарствами. Но теперь и они перестали помогать. День ото дня Бхомре становилось все хуже. В месяце огрохайон[44] Бхомра слегла и с тех пор больше не вставала. Мадхобинатх неотлучно находился у ее постели, упорно продолжая давать ей лекарства. Джамини тоже приехала в Хоридру, чтобы провести последние дни с сестрой. Миновал поуш[45], наступил магх[46]. Бхомра наотрез отказалась от лекарств. Они не приносили ей никакого облегчения.

44

Огрохайон — месяц индийского календаря (ноябрь-декабрь).

45

Поуш — зимний месяц (январь-февраль).

46

Магх — весенний месяц, начало нового года в Индии (март-апрель).