Страница 34 из 48
Много раз Алексей Иванович и его питомцы побывали над городами и промышленными центрами Восточной Пруссии. Как-то в один из осенних дней сорок второго года в часть поступил приказ - бомбить военно-промышленные объекты Кенигсберга. После общей подготовки Баукин собрал свой экипаж. Разложили карты, графики - толкуют, договариваются о согласованных действиях.
Прямо со взлета бомбардировщики легли на заданный курс. Баукин взлетел с летчиками второй эскадрильи. Линию фронта прошли на средней высоте. Летели долго. И вдруг штурман сообщил: «Пруссия. Скоро цель».
Через несколько минут острый луч прожектора охватил самолет Баукина. Тотчас же к нему пристроились с десяток других. И сразу послышалась барабанная дробь осколков по фюзеляжу. Летчик стал маневрировать вправо, влево. Бросил взгляд вниз, а там уже полыхают пожары. «Значит, наши уже поработали», - подумал Баукин. Вскоре сбросил бомбы и Ижутов. Они угодили в склады железнодорожного узла. Поднялся столб огня.
- Молодец, Ижутов! - кричит летчик.
Резко маневрируя, Баукин уходит от прожекторов и берет курс в сторону родной земли. У него превосходное настроение.
Возвращаясь с задания, экипаж неожиданно встретился с врагом. Ночь была темная-претемная. Вдруг штурман Ижутов увидел в районе Пскова зажженный ночной старт и на круге - немецкие самолеты.
- Командир, - сказал Ижутов, - справа по курсу стартовые огни. Фашисты, видно, с задания возвращаются. Вот бы штурмануть!
- Вижу, - отозвался Баукин. - Надо что-то сделать. Ижутов с волнением спросил:
- Алексей Иванович, что это вы надумали?
- Так, маленький фейерверк устроим.
Развернувшись, летчик круто повел самолет к земле.
Вот уже отчетливо виден старт, идущий на посадку «юнкерс». Баукин зажег бортовые огни и стал пристраиваться к находящемуся на круге вражескому бомбардировщику. И когда противник был совсем рядом, он приказал штурману и стрелку-радисту:
- По стервятнику - огонь! [154]
Через несколько секунд «юнкерс», объятый пламенем, повалился на землю. На аэродроме, конечно, поднялась паника, выключили стартовые огни. Баукин как ни в чем не бывало продолжал лететь по кругу. Вскоре он пристроился ко второму бомбардировщику, дал возможность отличиться стрелку-радисту. Тот выпустил длинную очередь и промахнулся. Фашист шарахнулся в сторону, стал давать ракеты - зеленую и белую: я, мол, свой. Баукин тогда приказал штурману:
- Приготовь зеленую и белую ракеты!
Внизу догадались - в воздухе творится что-то неладное. Зажгли посадочные прожекторы. Баукин не унимается и кричит Ижутову:
- Ракеты!
И тут же он повел самолет в направлении старта. Быстро приближается земля - пятьдесят, тридцать, двадцать метров.
- Огонь из всех пулеметов! - командует летчик.
Бомбардировщик сильно затрясло, когда затрещали пулеметы, полетели вниз разноцветные трассы пуль.
- Вот теперь довольно! - бодрым голосом сказал Баукин.
Выключив бортовые огни, летчик уверенно, с набором высоты, повел свой бомбардировщик на восток.
Десятки раз побывал экипаж Баукина над городами Восточной Пруссии, сбросил огромное количество бомб. И всегда, когда Баукин готовился к очередному дальнему полету, он непрестанно говорил товарищам:
- Доберусь до Берлина во что бы то ни стало!
Но не пришлось Алексею Баукину бомбить фашистскую столицу. В сорок третьем году наши экипажи получили задание произвести удар по порту Гданьск. Стена многослойных сплошных облаков встретила летчиков в пути. Большинство свернули с курса, отбомбились по запасной цели. Отдельные экипажи прорвались к Гданьску. Баукин сумел преодолеть облачность, но не смог пройти сильную противовоздушную оборону порта Гданьск. Он погиб в бою, как настоящий воин-коммунист.
- Вот так воевал с врагами Алексей Иванович Баукин, - закончил свой рассказ подполковник Трехин.
- Вот это летчик! Такому не жалко и Героя дать, - вырвалось у Андрея Штанько.
- Да, он и стал им. Алексею Баукину было присвоено [155] звание Героя Советского Союза посмертно, - заключил беседу замполит.
* * *
На следующий день мы готовились к полету и ждали возвращения разведчика погоды. Судя по метеорологической обстановке, сложившейся в районе аэродрома, думалось, что вылет не состоится. Хотя дождь и прекратился, но небо по-прежнему было окутано низкой десятибалльной облачностью. Однако искорка надежды не покидала летные экипажи. Будучи еще под впечатлением вчерашнего рассказа командира о подвигах Алексея Баукина, все мы рвались в воздух на боевое задание. К этому нас обязывала и создавшаяся наземная обстановка.
Наши войска стремительно продвигались к Одеру. Немцы спешили подбросить резервы, чтобы остановить наступление Советской Армии. Требовалось нанести удар по их железнодорожным коммуникациям, связывающим тыл с фронтом. Наиболее крупным железнодорожным узлом вблизи линии фронта был Штеттин. От города отходит восемь железнодорожных линий - на Берлин, Бреслау, Кольберг, Штральзунд и другие.
Линия фронта все ближе и ближе к Штеттину. Гитлеровцы бросают в бой большие силы, пытаясь задержать натиск наших войск и отсрочить падение своего важного административного и промышленного центра. Но если наземные наступающие войска еще не нанесли непосредственного удара по Штеттину, то это вполне может сделать наша тяжелобомбардировочная авиация.
Да, к этому мы были готовы. После возвращения из разведки летчика Юмашева и штурмана Гацук все уже знали, что погода на маршруте благоприятная. Трехин, давая последние указания перед полетом, был предельно краток.
- Удар произвести в период 00-10, 00-15 минут, - сказал подполковник, - запасная цель - город Мюнхеберг. Мой экипаж освещает объект бомбометания за две минуты до подхода основных сил. Вылет по сигналу - одна зеленая ракета.
Мы вылетели на задание в точно указанное время. Выход на цель никаких трудностей не представлял. Полки бомбардировщиков, пришедшие раньше нас, отлично обозначили город. Над ним висело много осветительных бомб. [156]
Немцы оборонялись ожесточенно. У них большое количество зенитных батарей. Бьют отовсюду: из города, из морской гавани, с кораблей. Кажется, что простреливается все небо. Самолеты прорываются к городу, главным образом к товарной станции. Ежесекундно рвутся бомбы. Тут же возникают пожары.
Нашему экипажу надо было осветить железнодорожный узел. Подсветка его как раз была кстати. Дело в том, что первые бомбардировщики, прошедшие над городом, успели только частично поразить узел. Большая часть его скрывалась еще во мраке. Мы чувствуем, как самолет сотрясается от близких разрывов снарядов, но все же идем на товарную станцию. Проходят считанные секунды, и я сбрасываю серию бомб. Одна за другой зажглись десять «люстр». Вскоре весь узел озарился ярким светом. Хорошо видны стоящие на путях железнодорожные эшелоны. Подполковник Трехин мастерски выводит корабль из зоны огня. Он кричит мне в ларингофон:
- Посмотри, что делается на станции!
Бомбардировщики, шедшие за нами, устремились на освещенную цель. На эшелоны полетели фугасные и зажигательные бомбы. Вот возник взрыв, подняв вверх огненный смерч. Это кто-то из наших однополчан взорвал эшелон с боеприпасами. То в одном, то в другом месте вспыхивали пожары. Под меткими ударами экипажей летчиков Уромова, Штанько, Федорова, Шевелева, Борисова и других рушатся станционные здания, полыхают железнодорожные составы.
Перед рассветом все экипажи возвратились с боевого задания. Усталые, но довольные входили летчики в землянку, чтобы написать донесение, обменяться друг с другом мнениями и доложить командиру о результатах удара. Трехин хорошо видел сам, как смело и напористо действовали его подчиненные над целью. Подводя итог полету, он только и сказал:
- Молодцы, гвардейцы! Вы показали пример того, как надо выполнять долг перед Родиной, блюсти воинскую честь. [157]