Паладин

Но Эйрику поклясться в чем-то было проще, чем выпить бокал вина, — он редко когда держал слово и был предан только своим друзьям. Зато он поведал, что видел на свадьбе Генриха и Изабеллы барона Балиана Ибелинского, епископа Филиппа де Бове и даже прежнего монарха этой земли — Гвидо де Лузиньяна, причем под ручку с разряженной в пух и прах Девой Кипра, дочерью побежденного королем Ричардом Исаака Комнина, прежнего императора Кипрского. Присутствие здесь Гвидо, знавшего его, взволновало Мартина, но рыжий поспешил успокоить своего товарища, сказав, что появление Гвидо на свадебном пиру — всего лишь проявление его доброй воли в том, что он слагает с себя полномочия короля Святой земли и признает новыми правителями Генриха и Изабеллу. Но уже завтра он отбудет вместе с кипрской царевной на свой остров, где обязался обвенчаться с ней, дабы иметь законные права на Кипр. Хотя многие поговаривают, что этой свадьбе не бывать — уж слишком холодно и отстраненно держится златокудрый Гвидо с Девой, а точнее, с девкой, с которой переспали едва ли не все рыцари из окружения Ричарда, да и сам Львиное Сердце. Недаром же королева Беренгария, супруга Ричарда, так ревновала короля к этой киприотке, но теперь-то она вздохнет спокойнее.

— Но Гвидо-то, Гвидо! Ради короны Кипра сошелся с этой шлюхой-царевной, обещает жениться… Ну да говорил же я, что многие толкуют, будто он для вида только дал согласие, а сам того… этого… — Язык у пьяного Эйрика совсем начал заплетаться.

— Рыжий, а где нынче Ричард Львиное Сердце? — потряс приятеля Мартин.

Тот широко распахнул глаза, силясь собраться с мыслями.

— Ричард, спрашиваешь? Сейчас он неподалеку, в Акре. И кое-кто даже поговаривает, что это он и заказал ассасинам прирезать бедолагу Конрада Монферратского. Как иначе объяснить, что он не явился в Тир на свадьбу племянника и Изабеллы? А этот язва епископ де Бове вовсю распространяет слухи. Дескать, кто-то из схваченных ассасинов сообщил, что маркиза зарезали по наказу короля Англии.

— Чушь! — не удержался Мартин. — Ричарду надо было уезжать, а Конрада на совете избрали новым главой крестового воинства вместо него. И ради дела крестоносцев английский король не мог желать ему смерти. Да и не в манере Ричарда разить из-за угла. Скорее все это наветы де Бове, который не упускает случая опорочить Львиное Сердце.

Эйрик потянулся и обнял Мартина, но тот слабо охнул и отстранился, высвобождаясь из медвежьих объятий норвежца.

— Нам-то с тобой какое дело до всех этих склок и интриг, малыш? — усмехнулся рыжий. — Какое дело до всех этих походов крестоносцев и того, кто их возглавит? Нас ждет иное дело — надо спасать твою красотку Джоанну. И ты вот что лучше послушай, — постарался сосредоточиться Эйрик. — Я, когда уже возвращался обратно по молу в Старый Тир, увидел среди орденских братьев нашего храмовника Ласло. Ну, я, разумеется, окликнул его, и он сразу же подъехал. И велел тебе передать: он должен спешно уехать за некими сведениями, немаловажными для тебя и нашего дела. Вот и сказал, чтобы мы оставались в Тире и ждали его.

— Проклятье! Куда он поехал? Ведь маршал Уильям де Шампер поручил Ласло помочь нам спасти Джоанну. Да и бывал венгр в Монреале, знает те места, знает сам замок. Он нужен нам!

— Да, нужен, — широко зевая, согласился Эйрик. — Ласло Фаркаш — славный малый. Но раз он уехал и велел его дожидаться, то и подождем. Он ведь сказал, что по нашим делам едет. А уж расспрашивать его про то и се я не мог. Говорю же, он со своими храмовниками в их белых плащах разъезжал. Ну да ладно, успокойся, малыш. Я ведь с тобой, если что… Мы, если нужно, и без него справимся… Хотя Ласло и приказал дождаться его.

«Малышом» Эйрик называл Мартина еще с тех пор, когда обучал его, еще совсем мальчишку, владеть оружием. Рыжий был на двенадцать лет старше, но зачастую именно Мартину приходилось успокаивать и урезонивать огромного норвежца. Вот и теперь ему то и дело надо было сдерживать Эйрика, когда тот в последующие дни бродил по округе, с кем-то общался, с кем-то знакомился, влезал в драки, даже завел интрижку с хорошенькой служанкой одной из дам Изабеллы Иерусалимской. Утихомирился он только после того, когда Иосиф пообещал отправить его в Антиохию, ибо уж слишком многие стали обращать внимание на рыжего норвежца, который после гулянок отправляется на постой в иудерию со звездой Давида на воротах. Не хватало еще, чтобы крестоносцы вслед за странным рыжим воином нагрянули к приютившим их евреям и учинили тут погром. Да и Мартина никто не должен видеть.

Мартину же Иосиф объяснял:

— Я понимаю твое нетерпение, друг мой, однако в том, чтобы немного выждать, есть свой смысл. Вот взгляни на карту: замок Монреаль находится на торговой Дороге Царей. Мимо него то и дело проходят караваны из Дамаска в Египет или Аравию. Сам замок, как ты знаешь, хорошо охраняют, вся близлежащая округа прекрасно просматривается с крепостных стен, и наше появление там вызовет только подозрения. Другое дело, если мы окажемся близ Монреаля в составе одного из купеческих караванов. Караванщики обычно делают остановку недалеко от замка, и если мы будем находиться среди таких торговцев, это никого не насторожит.

— Караваны двигаются очень медленно, — заметил, нахмурив темные брови, Мартин. — Мало ли что могут за это время сделать с Джоанной.

Иосиф вздохнул. Некогда этот голубоглазый наемник был страстно увлечен его красивой сестрой Руфью. Но после знакомства с англичанкой Джоанной Мартин всем сердцем полюбил знатную женщину. Иосиф заметил это, еще когда между влюбленными не было никакой связи. Слишком часто Мартин смотрел на эту даму, слишком много о ней говорил. И вот теперь готов был идти на любой риск, только бы спасти ее.

Иосиф положил руку на плечо друга.

— Послушай, что я скажу тебе, Мартин. Ты ведь наверняка заметил, что в этой иудерии ныне находятся сафарды. Они вскоре намереваются продолжить свой путь в Дамаск и рассчитывают влиться в караван, который по старой Дороге Царей направляется в Аравию. Если ты все обдумаешь, то поймешь, что ехать с ними для нас будет куда безопаснее, пусть это и не так скоро, как бы тебе хотелось. А с сафардами я уже переговорил. Они согласны, чтобы я поехал вместе с ними, а вы под видом охранников будете сопровождать меня.

Мартин поглядел на Иосифа с благодарностью в глазах.

— Ты всегда был умницей, Иосиф. Твои советы бесценны. Но когда именно сафарды намереваются выехать?

— Не ранее чем через неделю. Знаю, ты хотел бы выехать раньше…

— Меня это устраивает. Надеюсь, что и тамплиер Ласло к тому времени уже вернется.

Пока же оставалось ждать. Сафарды закупали в Тире для отправки в Испанию пурпур для покраски тканей, грузили на корабли цветное сидонское стекло. Иосиф порой ходил с ними, а по возвращении сообщал своему другу последние вести. Так он узнал, что Гвидо де Лузиньян уже отбыл с невестой на Кипр. Некогда завоевавший этот благодатный остров король Ричард Английский продал его ордену Храма за весьма внушительную сумму в сто тысяч золотых безантов. По условиям сделки тамплиеры сразу выплатили королю сорок тысяч из оговоренной суммы, а оставшиеся деньги обязались выплачивать из получаемого с острова дохода в рассрочку. Однако местное население на Кипре не очень жаловало суровых тамплиеров и подняло против них восстание — очень неудачное, потому что отряд рыцарей немногим более сотни легко разогнал тысячную толпу восставших киприотов. И все же надежды храмовников устроиться на Кипре уже не сильно привлекали орден. В итоге они согласились отдать его Гвидо, которого обязали возвратить им шестьдесят тысяч безантов в самое ближайшее время. Такой суммы у лишившегося трона Гвидо не было, однако деньги ему охотно ссудил Генрих Шампанский, с условием, что Лузиньян больше никогда не станет предъявлять права на Иерусалимский престол. Учитывая, что он был непопулярен в Святой земле, Гвидо при свидетелях дал обещание и даже сумел убедить купцов из Триполи одолжить ему оставшуюся сумму в шестьдесят тысяч безантов в обмен на особые привилегии торговли на Кипре. Это был разумный шаг, и пусть Гвидо де Лузиньян считался никудышным воином, но договариваться он умел, и можно было не сомневаться, что на Кипре он сделает все, чтобы не потерять и эту корону. И если что-то могло не устраивать будущего правителя Кипра, так это то, что он уезжал без своего старшего брата, талантливого военного стратега Амори де Лузиньяна, оставшегося и далее нести службу в Святой земле. Зато теперь с Гвидо была Дева Кипра, и ее присутствие в качестве невесты гарантировало де Лузиньяну относительное спокойствие, ведь киприоты будут видеть в нем законного правителя острова.