Город холодных руин

Затем, твердо зная, что ждет его впереди, он набирал для большей безопасности высоту.

Еще четверть часа, и вот они, окуны, – контрастно-черные на ослепительно белом снегу. Их явно стало больше – не меньше трех тысяч в одном только первом лагере; палаточный город со щупальцами встающих над ним дымов раскинулся до самого горизонта. Краснокожие румели верхом разъезжали между палатками, по всей видимости командуя этим парадом уродов. Они уже зачистили Тинеаг’л целиком, стерев с лица земли все до единого города и поселки на острове.

Но этот лагерь – еще не все: тысячи и тысячи воинов были на подходе, они шли шеренгой, которая, как тонкий черный шрам, прорезала белоснежный пейзаж. Без малого десять тысяч стояли другим лагерем в двух часах пути отсюда, на южном берегу, в ближней к Й’ирену точке острова.

Изменив фокусировку взгляда, он мог разглядеть палаши и палицы, стрелы, топоры и копья. Вооружение армии, приготовившейся к осаде.

Дальше на север, над тундрой и холмами в нежно-голубой дымке, над горами и ущельями, через замерзшие реки и озера, заполненные снегом провалы горных выработок. Никаких иных следов населения там не было.

Военные это уже знали. Местное население истреблялось систематически, взрослых угоняли в плен, оставляли лишь стариков и младенцев, да и тех в виде расчлененных трупов – кости с характерным упорством очищали от кожи и мяса, которые бросали тут же.

Многочисленные свидетельства этих зверств сохранились в снежных заносах вокруг опустевших городов и поселков, и гаруда своим сверхострым зрением различал в снегу очертания разбросанных частей человеческих тел, скованных и сохраненных от тления морозом. Ирония жизни и смерти этих людей, чьи тела стали содержимым шахт на этом шахтерском острове, не укрылась от его внимания.

То и дело сверху он замечал присутствие новой расы – небольшими группками они передвигались по острову, точно исследуя его. Иногда с ними можно было видеть всадника-румеля, который пришпоривал свою лошадь чуть впереди или в самом центре их группы.

Теории, объясняющие присутствие румелей среди захватчиков, множились день ото дня, но командующий Латрея запретил доводить этот факт до сведения широкой общественности во избежание ненужных осложнений. Люди и румели, два двуногих вида, жили бок о бок уже тысячу лет, у них была общая цивилизация, общая культура, однако вспышки расового напряжения и нетерпимости еще случались.

Но поскольку люди не только приспосабливались к любым новым обстоятельствам, но и сохраняли в них стремление к господству над всем и вся, командующий боялся вспышек ненависти к румелям, которые жили среди них.

Дальше на север гаруда залетать не решался, так как мышцы спины уже начинали подрагивать от напряжения. Ветер сильно толкал его в бок, сбивал с курса, ерошил перья. Ему потребовалось несколько часов, чтобы залететь так далеко, и география ледяного пейзажа внизу начала меняться. Ледяные поля выравнивались, становясь все более гладкими.

И тут далеко на горизонте встало какое-то сияние.

Он начал снижаться.

Невероятно, но в воздухе висела дверь – огромная, размером с двухэтажный дом. Дверь постоянно излучала бледное фиолетовое свечение, а внутри ее проема виднелись какие-то темные полосы, что-то вроде решетки, как будто это видение основывалось на точном математическом расчете. Самый воздух вокруг него вибрировал. Впрочем, по мнению гаруды, ни один человек не был способен ощущать эту вибрацию, а значит, ему будет трудно объяснить командующему, что именно он чувствовал. Он описал широкий круг, стараясь держаться повыше, чтобы остаться незамеченным, а ледяной ветер продолжал трепать его грудные перья.

Вокруг поразительной двери собралось несколько полков новой расы, среди них разъезжали верхом на лошадях предводители-румели. То и дело в светящейся двери начиналось какое-то мелькание, возникал силуэт, едва различимый в фиолетовом сиянии; но вот из дверного проема выходила одинокая фигура и сразу становилась хорошо видимой на фоне белого снега: иногда это оказывался окун, иногда румель. Откуда они появлялись и куда уходили?…

Вдруг снизу кто-то пустил стрелу, и Гибсон едва успел увернуться – стрела задела кончики маховых перьев. За ней прилетела другая, но выстрел был не так точен, и стрела, достигнув определенной высоты, замерла на месте, а потом бессильно упала вниз, как мертвая птица.

Значит, пора поворачивать.

Мощно потянув назад и вверх, крылатый лейтенант Гибсон спрятался на надежной высоте и взял курс на город.

Глава седьмая

Для многих людей Виллирен был всего лишь скоплением улиц и переулков, на карте похожих на решетку. Технически город состоял из Старого квартала, жившего в продолговатой тени Ониксовых Крыл. К северу от него вставала цитадель, внушительное сооружение, к которому в данный момент как раз и шел Малум. Через пару улиц к югу, в Солтуотере и Дипинге, властвовала банда «Крик». Стоило обойти Крыла с другой стороны, и пешеход попадал в Альтинг, еще дальше за ним лежал Скархауз, район, где селились многие приличные торговцы. Прямо между Скархаузом и портом Ностальжи находился закуток, называемый в городе Шантизом, – раньше там располагались приличные отели с видом на море, но их закрыло Оледенение, а из населения остались одни рыбаки да портовые рабочие, жившие в основном в нищете. Ну а дальше начинались городские окраины, известные все вместе как Пустоши, хотя пустошами в натуральном смысле они перестали быть еще лет тридцать-сорок тому назад. Здесь обитала теперь разноязыкая толпа, мультикультурная община, внутри который выделялись, скажем, квартал фолкцев или район джокулцев – неофициальные названия, совершенно ни о чем не говорившие тем, кто занимался проблемами городского развития. Пустоши окаймлял древний Ведьмин лес, в чьи темные от обилия пихт пределы то и дело вторгались застройщики со своими планами, отнимая у леса все больше и больше земли. И наконец, в самой глубине Ведьминого леса, поверх древесных крон вздымалась Башня Отбросов – самая большая мусорная куча в округе, давно ставшая крупнейшей местной горой, а заодно и бесплатной столовой для чаек и бездомных.

Весь Виллирен делился на бандитские зоны влияния, границы между которыми, не отраженные ни на одной карте, проходили по малоизвестным улицам. Пересекать их было нельзя, а защищать зачастую необходимо. Малум и его банда чувствовали себя в городе как дома, а древние комплексы тоннелей и подземных ходов, существовавшие в Виллирене, как почти во всяком мегаполисе Бореальского архипелага, помогали им и прятаться, и осваивать территорию.

Фактически часть этих подземелий служила штаб-квартирой Малума, откуда он заправлял своими делами. В Виллирене, чтобы попасть под землю, надо было иметь доверенного проводника. Оказавшись под землей в определенной точке Старого квартала, надо было сделать шаг в сторону и идти вниз. Эти проходы шли прямо сквозь сердце города, и их стерегли облаченные в плащи люди, которые не первый день держали в руках мечи.

Щеголяя трехдневной щетиной, в черном сюртуке и теплой шерстяной тунике под ним, в капюшоне и красной бауте, с мечом у пояса, Малум спускался, перепрыгивая по две ступеньки за раз.

Наконец он добрался до самого сердца подземного Виллирена. Это была ничейная территория, вотчина всех местных бандитов. Длинные переходы, неизменно освещенные цепочками фонарей и биолюмов, соединяли полные пыли обширные пространства в окружении древних строений: сами дома готовы были рухнуть в любой момент, но на их дверях все еще висели старинные плакаты. Эти каменные фасады стояли здесь только потому, что властям не хватало смелости спуститься под землю и взять тамошние дела под свой контроль.

Вокруг разговаривали люди, порой сквозь шум голосов он слышал обращенное к нему приветствие, иные даже вставали при его приближении, словно отдавая ему честь. Другие, наоборот, отворачивались к своим столам, скрывая за масками лица.