Братские узы

Громыхнуло так, что заложило уши, и мир заполнился свистящим шепотом. Из перевернутого броневика валил густой пар: наверное, лопнул котел.

— Кэт! Кэт, ты жива?

Жива! Слава всем богам! Слава даже пресвятому Конраду! Она выглянула наружу, радостно улыбнулась, махнула ручкой с зажатым в ней пистолетом. Тем самым «Пастырем».

— Огонь! — И огненная плеть хлестнула по грузовику.

Кэт коротко вскрикнула и завалилась вовнутрь.

Веллеру показалось, что это поразили, стрельнули прямо в сердце. Жилка в голове рванула вперед, а ноги, руки делали свое.

Прыжок. Перекат. Выстрелить от живота. Кто-то падает, свои-чужие — сам черт не разберет! Да уже было все равно. Главное, чтобы Кэт, драгоценная, любимая, от которой тянется ненавистная нить, рвет разум изнутри, была жива.

Взрыв звучит совсем недалеко, струя раскаленного песка бьет в лицо похлеще ружейной картечи. Кажется, что всю правую сторону лица погрузили в кипяток.

Глаз слипается от заливающей его крови, но Веллер уже разворачивается в сторону взрыва, к черным, похожим на пауков, фигуркам, среди которых ворочается огромный стальной жук: новый броневик, куда больше предыдущего.

Вытянутый грубый нос, похожий на птичий клюв, высокие колеса, скрытые бронированной юбкой, тяжелые траки гусениц вгрызаются в землю. Стонет, хрипит под ними терзаемый асфальт. А сверху башенка с автоматической пушкой, спаренной с пулеметом. Трубы не видно, значит, машина на бензине — куда юрче, быстрее и маневреннее своих паровых собратьев, но даже стоит огромных трудов протиснуться между складскими зданиями. Ей бы в поле, на перемолотую снарядами равнину, лететь на врага, уничтожая его огнем своей страшной спарки, вдавливать массивными траками в землю, перемешивать останки с бренной пылью. Здесь броневик похож на неклюжего жука, ворочающегося среди зданий; задевает торчащими углами стены.

Броневик немного внизу — его видно отлично. Значит, ему остается лишь подняться, хотя грузовик практически на прямой линии обстрела, да и остальные чернорубашечники уже рядом. Наверное, здесь их уже не меньше роты! И откуда столько набралось…

Предали! Кто-то предал, продал ненавистным инквизиторам его ненаглядную Кэт! Уничтожить…

Огонек срывается с конца орудия броневика, грохочет и ложиться ровно в двигатель повстанческого грузовика. Машина, как живая вздрагивает, выгибает хищно спину и расцветает над капотом диковинный черно-рыжий цветок, пока не облетает облаком черного дыма и хлопьями черной копоти, оседающей на лицо…

— Поздно, братец! — Чья-то рука обнимает за плечи, тянет в сторону. — Надо уходить, братец, она мертва, а нам пора сматываться. Пойдем, братец…

Рвется проклятая жилка и долгим звоном разносится в голове вопль разорвавшейся струны, оставляя после себя лишь пустоту и боль.

Сжимается кольцо окружения, все ближе подбирается стальной жук, не видя четыре человечка, бегущего прочь. Его добыча вот, пылает, коптит рыжиной. Щелкают стальные жвалы, шелестят траки-лапки.

Вдруг с воплем из горящих останков выскакивает черный человек — будто черт из преисподней. Сверкают безумно глаза, скрежещут зубы, невыносимо белые на черном, смоляном лице. А бугрящемся силой и яростью плече покачивается тоненькая фигурка, рассыпалась на ветру золотоволосая грива с прожилками темных прядей.

— Мы сдаемся — не стреляйте!

— Отлично! Успокойтесь — мы не причиним вам зла. — От толпы чернорубашечников отделяется странный человек.

Серый мундир. И невероятно белое лицо с двумя голубыми пуговицами глаз. Тонкие бледные губы изгибаются в загадочной улыбке. А рядом с ним идет мальчик. Такой бледный, только сверкают безумием голубые глазки, жалят будто острые стилеты. У мальчика нет кисти на правой руке — культя аккуратно замотана белым бинтом.

Глава 18. Огненное восхождение на небеса и прочие чудеса

— Нет, — стонет Веллер. Его бьет крупная дрожь. — Нет!

Вся правая половина его лица превратилась в маску из запекшейся крови.

Мундир-сутана разорвана на плече и быстро намокает — с рукава срываются и падают в пыльную землю тяжелые алые капли, стекают багровые струйки по бледной ладони, что так и не разжалась, не выпустила рукоять автомата.

Патронов мало. По дороге сюда Марко, Войцех и Анджей уже истратили все гранаты, но оторваться, хоть ненадолго удалось. Оставалось лишь блуждать между черными коробками складов, надеясь, что неведомый небесный покровитель все-таки сжалиться над ними и ниспошлет спасение.

Они уже давно перевалили вершину холма и теперь оказались на скрытой от города стороне, но легче от этого не стало — чернорубашечников хватало и здесь. Пришлось прорываться с боем, один раз их встретили станковыми пулеметами, и тогда пригодились гранаты. Несильно ранили Войцеха, но тот продолжал воевать, словно заведенный. Скупые выверенные движения, редкие, но пропадающие выстрелы и невероятно сосредоточенное лицо. Сейчас странный здоровяк внушал страх — точно таким же он был и тогда, в пустоши. И Марко был рад, что сейчас он на их стороне: без брата (наемник реально оценивал свои силы) он вряд ли справился бы с медведеобразным теократом.

— Что там? — Внизу, на половине спуска, часть склона была выровнена и залита асфальтом. Чуть сбоку — невысокая башенка с пулеметным гнездом и пучком устройств загадочного назначения.

А на самой площадке находилось несколько загадочных устройств. Нечто вроде угловатых черных стрекоз, с такого расстояния практически неотличимых от своих живых собратьев.

— Что там? — повторил Марко, и только тогда Войцех наконец-то отвлекся от расстреливания инквизиторов, что засели за небольшим бруствером и опасливо огрызались автоматными и пулеметными очередями.

— Откуда мне знать! — Войцех злился — впервые за все время. — Хотя… Что-то мне это напоминает. Помнишь, тогда в пустоши наше с вами странное путешествие…

— Какое путешествие?! — Анджей уже тут как тут.

— Заткнись! — огрызнулся Марко. — Ну!

— Не нукай — не запрягал! Так вот, помнишь ту машину, летающую которую?

— Ага, — Наемник поскреб небритую щеку, аккуратнее перехватил стонущего брата. — Помню. Неужели…

— Думаю братья во вере сумели каким-то образом восстановить схожие машины. Мало ли, древние чертежи там, схемы…

— Все может быть, только вряд ли нам это поможет…

— Не спеши, моонструмец! — Войцех хитро улыбнулся и повернулся к любопытному Анджей: — Ты умеешь летать?

— Неа, но могу научиться!

Марко только растерянно захлопал глазами — ну не дураки же они и в самом деле! А ерунду всякую лопочут. Летать, понимаешь, собрались! Веллер опять застонал.

— Держись, братец, осталось совсем немного! Ну, что делать-то будем, пан штандарт-майор?

Войцех величаво оправил уже изрядно потрепанный мундир, подтянул колоратку.

— Действуем так: вы пробираетесь к посадочной площадке, а я тут немного постреляю, а потом вы меня заберете. Анджею, я думаю, хватит пары минут освоить технику. Правильно я говорю?

Поляк самодовольно хмыкнул.

— Попробую уложиться в одну.

— Ну, дело твое.

Марко оставалось лишь пожать плечами.

— Эй, ты кто?! А ну стоять…

Инквизитор обмяк и повалился на землю. Приклад, как всегда, сработал лучше всяких похвал. Моонструмец удовлетворенно хмыкнул, кивнул Анджею:

— Помоги — затащим его в ангар. А потом посмотрим, что из себя представляют эти вертокозы или стреколеты…

— Вертолеты!

— Ай, какая разница! Просто здоровенная летающая хрень!

И Марко был недалеко от реальности. Вблизи эти загадочные вертолеты производили большое впечатление. Нарочито угловатые, грубые, с крылышками-обрезками с подвешенными к ним пилонами с ракетами и автоматическими пушками, кабина, забранная тонированным стеклом и дремлющие до поры до времени огромные винты. Только в данном случае компоновка немного отличалось от той древней машине, встреченной ими в пустоши. Вместо небольшого вертикального винта на длинном хвосте, у данных аппаратов имелся дополнительный, второй винт сверху. И тут же Анджей не преминул вставить слово: