Страница 111 из 120
Вот он верхом на ослике объезжает базар.
— Вы не видели моих пчел? — спрашивает у торговцев овощами.
Те отрицательно качают головами…
Вот он в медовом ряду.
— Вы не видели моих пчел?
— Нужны нам твои пчелы! — с явным злорадством отвечают пасечники…
Вот он спрашивает о пчелах у бродячего водоноса, увешанного колокольчиками и крошечными литаврами, чтобы испытывающие жажду издали слышали о его появлении. Но и водонос не видел…
Вот он спрашивает детей, играющих в пыли:
— Вы не видели моих пчел?
— Нет!.. Дяденька, дай меда! — закричали дети.
— Нет у меня меда, — грустно ответил Алазар…
А вот старый погонщик верблюдов неожиданно подал ему надежду:
— Видел, дорогой. Только не знал, что это твои пчелы. Я ехал на базар, когда налетел рой. Я так испугался, что залез под брюхо верблюда. Но пчелы меня не тронули и полетели дальше.
— Куда? — спросил Алазар.
— Туда, — сказал погонщик и указал на почти истаявшую, но все еще видную на залитом солнцем небе вещую звезду…
25. На лужайке дерутся верблюды. Маленький верблюд с клочьями висящей шерсти задает трепку двум рослым красавцам. Отсутствие роста и стати он восполняет бесстрашием и яростью. Он треплет своих противников, как беспомощных щенков.
Два старика и кучка подростков азартно наблюдают за сражением.
Не выдержав натиска отважного малыша, его массивные противники обратились в постыдное бегство.
Один из стариков сердито ткнул монету в руку пастуха верблюжьего стада и, ругаясь, пошел прочь.
Эту сцену видел подъехавший на своем ослике Алазар.
— Ты нарочно стравливаешь Буяна? — спросил он старого пастуха.
— О чем ты, дорогой? Твой Буян такой задира, сам на всех кидается. А если кто хочет сделать ставку, зачем отказываться? Лишняя монетка бедняку не помешает.
Алазар слез с ослика, подозвал Буяна и накинул на него веревку. Строптивый малыш воспринял все это с удивительной покорностью.
— Ты хочешь его забрать? — всполошился старый пастух.
Алазар кивнул.
— Слушай, дорогой, возьми любого верблюда. Самого большого, самого красивого, только оставь Буяна. Хочешь, я тебе монетку дам?
— Мне предстоит долгий и трудный путь. Без Буяна мне его не осилить.
Алазар уводит Буяна…
26. Хижина Алазара. С лицом, залитым слезами, Кана просит одетого по-дорожному Алазара не оставлять ее:
— Не бросай меня, Алазар. Я не могу быть одна. Мне страшно.
— Ты не будешь одна. Я договорился с соседкой. Она добрая женщина и хорошая повитуха. Но я надеюсь вернуться раньше, чем ты родишь.
— Искать пчел?! Это все равно что искать бусинку в пустыне.
— Я должен их найти. Иначе на что нам жить, Кана?
Она подошла к деревянному сундучку и вынула оттуда какие-то украшения: брошку, колечки, золотую цепочку.
— Это украшения покойной матери. Возьми их, Алазар, и продай. Только не уходи!
— Ты обижаешь меня. Если я не найду пчел, то пойду в батраки. Но я сумею прокормить мою семью.
— Я не верю, что ты идешь из-за пчел. Это звезда уводит тебя. Ты вновь принялся за старое.
— Рой полетел на звезду, — задумчиво сказал Алазар. — Я не знаю, есть ли тут связь. Я ничего не знаю, кроме одного: я должен идти…
27. Кана глядит из-под руки вослед удаляющемуся на спине верблюда любимому…
28. Восточный город с белыми дворцами и убогими хижинами, с пальмами и апельсиновыми деревьями, с пестрой толпой: смуглые горбоносые чернобородые мужчины и «обезличенные» женщины — над чадрой горят влажные, сочные, любопытствующие глаза. Масса торговцев, попрошаек, водоносы в красном платье, видном издалека, фокусники, заклинатели змей с беззубыми, усталыми кобрами, воры, наемные убийцы, менялы, сборщики податей, странники, уличные мальчишки — словом, обычная шустрая и горластая восточная толпа.
Сейчас толпа возбуждена — в город с трех сторон вошли три богатых каравана и встретились на главной площади.
Во главе первого каравана — горделивый старик на стройном, играющем, как дельфин, ахалтекинце.
Во главе второго — зрелый муж на белом ушастом муле.
Во главе третьего — чернокожий юноша на рослом надменном верблюде.
За каждым — груженные корзинами, тюками, глиняными и металлическими сосудами, всевозможной кладью верблюды, мускулистые погонщики, челядинцы.
Толпа с жадным любопытством наблюдает за встречей трех королей на площади перед караван-сараем, больше похожим на роскошную гостиницу, чем на место ночлега людей и животных.
Короли приветствуют друг друга вежливо, но сдержанно, молча, обходясь скупыми величественными жестами. Впрочем, юный Гаспар не удержал белозубой улыбки.
Королям помогают спешиться и почтительно ведут их в дом, в приличествующие их сану покои…
29. Мельхиора вводят в огромную, богато обставленную комнату с роскошной кроватью под балдахином. Сюда же вносят астрономическую трубу, которую устанавливают на балконе. Ближайший служитель приносит шкатулку с драгоценностями…
30. Бальтазару отвели чуть меньше, но тоже весьма нарядные и комфортабельные покои. Он проверяет мягкость ложа и крепость оконных запоров.
31. Комната, отведенная Гаспару, несколько скромнее, нежели у старших королей, но вполне устраивает добродушного юношу. Он отпускает слуг и, когда те выходят, прячет в шкаф ларец с золотыми монетами, предварительно полюбовавшись их блеском. А ключ вешает себе на шею…
32. Гостиничный двор. Здесь продолжается суета, вызванная приездом чужеземцев. Разгружают верблюдов, отводят их в загон, таскают тюки, переругиваются, задевают невесть откуда нахлынувших юных прелестниц, не скрывающих под чадрой соблазн ярко накрашенных лиц.
В общей суматохе никто не обратил внимания на скромного путника, прибывшего в караван-сарай на маленьком верблюде.
33. Алазар — это был он — спрыгнул со спины Буяна, отвел его в общий загон, кинул ему травы в кормушку и строго наказал: «Не задирай соседей».
Алазар прошел в дом…
34. Трапезная — огромное помещение с глинобитными стенами. Крышей ему служит звездное небо, но Вифлеемская звезда сюда не заглядывает. Эта трапезная является одновременно и эстрадным театром, как сказали бы мы сейчас: тут выступают танцовщицы, жонглеры, заклинатели змей и канатоходцы. Сейчас выступал заклинатель кобр.
На почетных местах, на подиуме восседали короли, поблизости от них расположились местные богачи, крупные чиновники, воинские начальники, ниже сидели простолюдины, там же нашли место и челядинцы королей, у стен и в дверях толпился всякий сброд, пожирая горячие лепешки, жареную баранину, вареные кукурузные початки, запивая пряную еду дешевым вином.
Три короля снедали неторопливо и торжественно, будто совершали некий обряд. Лишь юный Гаспар несколько нарушал это священнодействие, слишком часто прикладываясь к вместительному серебряному кубку. Мельхиор порой разламывал лепешку или разрывал золотистое тело нашпигованного каштанами жареного фазана и любезно передавал кусок Бальтазару, на что тот отвечал церемонным наклоном головы. Затем, подражая Мельхиору, он угостил каплуньей грудкой младшего короля. Гаспар расплылся в благодарной улыбке. Ему угостить было некого, и он кинул кость собаке. Речей между королями не велось, мудрецам ясно все без слов.
35. Вошел Алазар и, поискав глазами свободное место, обнаружил таковое возле королей, хотя и на ступеньку ниже. На миг он встретился глазами с Мельхиором и почтительно приветствовал его.
— Кто это? — спросил взглядом Бальтазар.
Мельхиор снизошел к пояснению:
— Этот молодой человек считает себя моим учеником. Он приходил однажды ко мне, чтобы послушать наставления того, кому небо открывает свои тайны.
— Он маг? — удивился Гаспар.
— Куда ему! Простой парень, не то продавец каштанов, не то пчеловод. Мне трудно, мой юный друг, запомнить всех, прибегающих к моей мудрости… Смотрите, что творят эти ловкачи! — восхищенно произнес Мельхиор.