Страница 114 из 206
П.: Скажи, а ты освобождаться будешь разве от символа чего-то прекрасного? Или просто от предмета, который тебя убивает?..
В.: Да я понимаю, всё понимаю… Но всё равно… Что за люди! Ведь они знали, понимали, что для русского человека выкинуть серебряный крестик — это… это… это я не знаю даже как назвать… Пусть даже человек неверующий, но выкинуть крестик…
П.: Первое, что приходит в голову: много таким образом заряженных предметов люди носят?
В.: Ох, много…
П.: Ощущение, ещё раз повторяю — ощущение: освящение в храме помогает очищению от злой энергии?
В.: Нет, конечно…
П.: Интересная вырисовывается картина… Помнишь, на днях заметка была, что художник-иконописец Патриархии забрался в чужую квартиру, изнасиловал старуху, а потом её ограбил?
В.: Помню.
П.: Занятная получается технология. Не знаю почему, но почему-то те десятки художников, которых я встречал, как и этот иконописец, все были яркими некрофилами. Они пишут то, что принято считать иконами, «освящают» эти изделия те, которые ставят детям разрушительные психоэнергетические травмы, а покупают их, чтобы подарить, такие вот яркие некрофилы… Закономерная цепочка!.. А что касается твоей ладанки с крестиком… Скажи, что лучше: сжечь их или выкинуть? Или ещё что?
В.: А разве серебро горит?
П.: Ещё как горит! Окисляется в пыль. Золото в древности очищали от серебра плавкой. Расплавленный металл перемешивался, молекулы серебра попадали на поверхность и там окислялись. Пережигали, иными словами…
В.: И всё равно, ты не представляешь, насколько сложно…
П.: Так. А теперь осмотри себя внимательно — не влияет ли на твоё решение жадность. Ведь вещи серебряные, по нынешним голодным временам можно дорого продать. Может, тебе просто серебра жалко?
В.: Нет, не жалко. То есть, жалко, конечно, но это не определяет…
П.: Хорошо, что не определяет. Но я тебе как бывший ювелир скажу, что ценность эта липовая, сиюминутная. Во-первых, экономический кризис и ничего нет, а во-вторых, ценность преувеличена из-за многолетней монополии государства на драгметаллы. Сейчас монополии не стало, и через год ценность этих предметов будет ничто. Проще выкинуть, чем другому дарить. Ещё неизвестно, как эти вещи достались тем, кто тебе дарил. Через какие руки прошли. Судя по работе — дешёвка, кто-то в церкви бизнес делает. Если товар непосредственно от кустаря, то вообще дарителю обошёлся даром. Разве только обманутым женщинам дарить. Ну да ладно… Продолжим… Представь себе эту ладанку… Только не форму, а её внутренний смысл. Представила? Что ты видишь?
В.: Ничего не вижу.
П.: А что мешает?
В.: Туман вокруг неё. Застилает.
П.: А что это за туман? Какой его смысл?
В.: А это моя энергия, которая из меня вытянута.
П.: А нужно, чтобы она была к ладанке оттянута?
В.: Нет.
П.: Будешь избавляться?
В.: Да. Надо, чтобы туман рассеялся…
П.: Наблюдай, как он рассеивается… Как прятавшееся в тумане становится рельефней, отчётливей… Всё?
В.: Всё.
П.: Что же ты видишь? Какой внутренний смысл, энергетический смысл этого предмета?
В.: Но ведь его освящали в церкви!
П.: Сама же сказала, что это неважно. Итак?
В.: Человек без лица.
П.: Человек без лица?
В.: Да, человек без лица…
П.: Поразительно! Нарисован на поверхности иконки?
В.: Да.
П.: Потрясающе! Опять тот же архетип подавляющего человека! Человек без лица!.. Что ты будешь делать с этими предметами?
В.: А то, что нужно. Соберу в пакет всё то, что каким-либо образом связано с Центром, и утоплю в Яузе.
П.: Это наилучший выход?
В.: Да.
П.: Хорошо. А теперь, в таком случае, представь, как ты это делаешь. Картинки имеют свойство исполняться, поэтому тебе легче будет противостоять сопротивлению этих вещей. Итак, рассказывай, что ты видишь?
В.: Собираю пакет… Выхожу… Иду к реке… Бросаю. Всё!
* * *
П.: Я вчера был на литературном вечере, где читали «по кругу». Это когда несколько авторов, к несчастью, преимущественно, поэтов, по кругу читают какие-нибудь свои небольшие по объёму произведения. Так вот, там было сразу две поэтессы, которые замогильными голосами читали свои стихи про то, как их астральное тело покидает тело физическое и они сверху на него взирают: дескать, тело обвисло, как старое платье на спинке стула, как ветошь, в сущности — труп. И вот это-то их эмоциональное к себе отношение мне и было весьма интересно! По сути, они самих себя воспринимают не как жизнь, а как ходячий труп, в который вмуровано, закандалено их астральное тело, душа.
В.: Ты ещё сказал — замогильными голосами?
П.: Да, и это тоже. А внешность у этих поэтесс — классика некрофилических гримасок… То есть, тем, что эти поэтессы выбрали из множества бытующих представлений о теле, душе и их взаимосвязи то, что они ходячие трупы и что и вокруг ходят такие же гальванизированные душами трупы, а окружающая жизнь — как бы шевелящееся кладбище, копошащийся клубок ненужных конечностей, они сами говорят о том, что такое представление о людях им нравится. Естественно, что такое мировоззрение — составная часть государственной религии. На Востоке, я имею в виду. А на Западе — то же самое, только без реинкарнаций. Ни одной из государственных религий — иерархиям, построенным на авторитарном мышлении силой внушений, — чисто библейское учение о душе не нужно. Библейское — биофильно, там тело — это жизнь, ибо душа есть лишь качественно новое образование, более чем просто сумма тела и духа жизни; тело — вовсе не труп, а источник и приложение плодов Святого Духа — мира, радости, долготерпения, благости…
Глава тридцать четвёртая
Судьбообразующий фактор
Как уже говорилось выше, природа страстной любви такова, что для её возникновения жертве достаточно «раскрыться» в некрополе достаточной силы, исходящем от любого человеконенавистника, — объясняться же впоследствии в любви могут любому объекту, в момент «зарождения чувства» случайно прикоснувшемуся или оказавшемуся перед глазами. Отсюда, объяснения в любви самому индуктору некрополя есть не более чем частный случай. Роль человеконенавистника может сыграть толпа (сумма малых некрополей), поэтому не случайно «влюбления» происходят на балах (Ромео и Джульетта, Наташа и князь Андрей), на комсомольских собраниях, на попойках или в переполненном вагоне метро. Очевидно, что для возникновения «ответного чувства» у контробъекта необходимы симметричные психоэнергетические обстоятельства. Таким образом, предпосылкой для возникновения страстной любви общераспространённого типа является объективная ненависть, проистекающая, скажем, из клановой вражды (например, те же Ромео и Джульетта). Возможны и другие варианты: классовая ненависть, национально-религиозная нетерпимость, пребывание по разные стороны от рождения свыше.
Поскольку непременное условие страстной («большой») любви — подсознательная ненависть между двумя влюблёнными, то значимость партнёра определяется исключительно мощью этого к нему чувства. Однако «любовь», построенная только на ненависти, вовсе не обязана быть продолжительной — она вполне может закончиться первым соитием: когда в постели партнёры подставляют друг другу незащищённую глотку, согласитесь, логично в неё вцепиться зубами сразу. Что подчас и происходит — загляните в криминальную хронику. Можно убить и символически — просто объект убрать из поля зрения, отвернуться или спровоцировать его к распаду взаимоотношений — и горько после этого рыдать. Подобные ситуации (на самом деле — оставшиеся травмы) часто воспеваются эстрадными певичками.
Для продолжительной же страстной любви необходимо также наличие факторов противоположных — связывающих. Только в таком случае возникает некоторое устойчивое равновесие противоположно направленных сильных чувств, равновесие, подобное тому, которое составляет комплекс кастрации: с одной стороны, привязанность дочери к матери как кормилице, с другой — ненависть к ней как к более удачливой сопернице.