Страница 12 из 25
— Будь осторожен, в его присутствии не откровенничай!..
Придя в «Известия», Севрук целыми днями просиживал в кабинете, звонил по телефонам, в том числе двум кремлевским, читал полосы, но в содержание, как и во все остальное, фактически не вмешивался, понимая, наверное, что будет смешон.
Начало 1989 года отмечено в «Известиях» революционным новшеством в истории советской прессы: мы первыми из всех газет приступаем к публикации рекламы. Это отдельная история с участием М. С. Горбачева, ее я коснусь позже, рассказывая о времени, когда вопросы рекламы приобретут особую значимость для «Известий».
В мае-июне 89-го происходит невиданное событие, вызвавшее колоссальный интерес в стране — Съезд народных депутатов СССР. Подготовка к нему, помимо всего прочего, продемонстрировала значительно возросший авторитет газеты — народными депутатами избраны сразу четверо известинцев. Это главный редактор и трое собственных корреспондентов: Анатолий Ежелев (Ленинград), Олег Бородин (Якутск), Геннадий Шипитько (г. Фрунзе, нынешний Душанбе).
В отчетах со съезда вся пресса пишет, что он высоко поднял планку гласности. Не обходят этот штамп и «Известия», против чего на ближайшей летучке возражает Станислав Кондрашов. Почти четыре десятилетия обозревая в «Известиях» международную политику, не изменяя ей и позже, в последние годы он со свойственной ему проницательностью больше вглядывается в жизнь родного отечества и судит о происходящем здесь не скоропалительными штампами.
— Образ насчет планки гласности не совсем верен, — говорит Кондрашов. — Планку поднимает великий спортсмен Бубка, и он должен каждый раз подтверждать или повышать свой рекорд. Это дело одноразовое. А речь сейчас должна идти о том, что после съезда мы поднялись на какое-то новое плато гласности, новое высокогорье, для нас непривычное. Желательно было бы с него не спускаться и научиться дышать этим новым, несколько разреженным и еще непривычным воздухом. Сейчас самая главная наша задача видится в сохранении, в освоении и расширении достигнутого депутатами съезда очень высокого, для нас небывалого уровня гласности.
В начале июля созывается совещание собственных корреспондентов, работающих внутри СССР. Выступая на нем, Лаптев указывает на то, что съезд народных депутатов создал новую информационную обстановку в стране, возникло новое состояние общественного сознания. Отсюда — необходимость нашего глубокого понимания совершенно новых проблем и правдивого их отражения на страницах газеты.
Люди с мест, из гущи жизни, собкоры хорошо знают эти проблемы и говорят о них с полной откровенностью. Экономика везде и повсюду в полномасштабном кризисе. Дефицит абсолютно на все стал хроническим, полки в магазинах пустые, очереди — гигантские. Перестроечная эйфория сменилась разочарованием, антикоммунистическими настроениями. Народ уже не хочет слышать об улучшении, совершенствовании социализма, все больше требований рынка, демократии. А самая большая мина под перестройкой — национальные отношения. Тревожна ситуация по всей Прибалтике, в Азербайджане, Армении и Грузии, на Украине, в Молдавии. Когда об этом заходит речь, слово снова берет главный редактор:
— Насилие, которое допущено ко многим народам много лет назад, возвращается к нам страшным бумерангом. Оно хранилось где-то там, в глубине, тлело под спудом десятки лет и возвращается к нам сегодня в виде нетерпимости, взаимной агрессивности. И недоверия к центру. Потому что — об этом тоже надо прямо сказать — были обманы, были пустые обещания, были слова, которые лишь прикрывали истинное состояние дел. Вопрос о национальных отношениях, о положении в республиках и о том, как нам быть, — это вопрос первостепенный…
У «Известий» — неоднородный собкоровский корпус. Люди разных способностей и разной отдачи. Есть фиксаторы событий, есть и настоящие аналитики, способные не только констатировать, но и прогнозировать. Сопоставьте то, что прозвучало летом 89-го, с тем, что случилось на самом деле.
Николай Матуковский (Минск). Мы должны найти в себе смелость называть вещи своими именами. Страна стоит не на пороге кризиса, как мы успокаиваем себя. Она стоит на пороге социальной и экономической катастрофы. Если мы за год-два не решим самых неотложных проблем, если мы не накормим и не оденем людей, нас ждет или гражданская война, или военная диктатура. Не будем закрывать глаза на страшную опасность.
Леонид Капелюшный (Вильнюс). Литва пока еще Советский Союз. В этой республике происходит то, что нужно назвать словом, которое мы так часто употребляем: «перестройка». Но неизвестно, в какую сторону она ведет. Вполне возможно, что в 91–92-м году, по моим прогнозам, которые, дай бог, чтобы оказались ошибочными, Литва будет решать свои проблемы вне государственной границы СССР…
О возможной независимости союзных республик мы уже не только говорили, но и писали. Но применительно к газетам слово «независимость» еще не было у нас в большом ходу. Нам еще предстояло взять его как обозначение нашей мечты и нашей цели, а сначала осознать, что это такое и зачем это нам надо.
Между тем в стране разворачивается все более ожесточенная борьба между сторонниками и противниками перестройки. Но колесо этой борьбы катится все-таки в одну сторону — в сторону демократизации. «Известия» прилагают большие усилия к тому, чтобы оно не останавливалось. При этом Лаптев завершает расстановку людей рядом с собой по той схеме, которая ему кажется наиболее полезной для газеты. Друзенко становится его замом по экономической тематике, меня назначают ответственным секретарем, через пару месяцев переводят в замы Боднарука, главного по политике. Все мы, включая, понятно, самого Лаптева и Голембиовского, — единомышленники, единая команда.
Подробнее о Николае Боднаруке. С приходом в «Известия» он сумел так поставить работу отдела права и морали, что тот стал основным поставщиком наиболее громких по общественному резонансу материалов в исполнении известинцев и приглашаемых авторов — публицистов, политологов, ученых. Бескомпромиссный антисталинист, Коля очень чувствовал время, понимал и разделял запросы читательской аудитории на решительные перемены в стране. Как редактор он был непререкаемым авторитетом для наших звезд, обычно не терпящих вмешательства в их бессмертные тексты — с его мнением и оценками они даже не спорили. Умными, злободневными были и его собственные материалы. Все эти качества Боднарука очень понадобились Лаптеву в одну из мартовских суббот 1988 года, которую он опишет в своей книге «Власть без славы».
За пару недель до этого, 13 марта «Советская Россия» опубликовала печально знаменитое письмо ленинградской коммунистки Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами». Призывая к реабилитации Сталина и реставрации всего сталинского, оно получило мощную поддержку антиперестроечных сил и их знаменосца — члена Политбюро Егора Лигачева. Другой член Политбюро, архитектор перестройки Александр Яковлев написал большую контрстатью и попросил Лаптева посмотреть ее и, если посчитает нужным, подредактировать. Иван Дмитриевич призвал в помощники Боднарука, наказав держать все в строжайшем секрете. Дальнейшее он описывает так:
Закрылись в кабинете, сели читать. Статья нуждалась в довольно серьезной правке, многие позиции требовали большей определенности. Взялись за работу, осложняемую тем, что и привлечь к ней никого не могли, и без машинистки обойтись было невозможно. Взяли машинку у помощников, печатали сами… Чуть ли не к утру закончили. Прочли еще раз — можно отдавать Яковлеву.
Что уж совсем беспрецедентно в советской, если не во всей мировой прессе, так это то, что подготовленная главным редактором и его сотрудником статья объемом в целую полосу была опубликована вовсе не в своей газете, а в другой — у основного конкурента. Ответ Яковлева питерской большевичке, а заодно Лигачеву и миллионам тех, кто хотел бы вернуть имя Сталина и его порядки, был напечатан 5 апреля в качестве редакционной статьи газеты «Правда». После этой публикации, назвавшей письмо Андреевой «манифестом антиперестроечных сил», сторонники перемен вздохнули с облегчением, и перестройка сделала еще один большой шаг вперед.