Страница 1 из 25

Звездные часы и драма «Известий»

Захарько Василий

Василий Захарько

За кулисами знаменитой газеты

Фото из архивов А. Белянчева, Т. Бондарук, Н. Борщевского, В. Захарько

Вместо предисловия

Вторая половина дня, вечер 21 августа 1991 года. Москву покидают танки, другая боевая техника, все войска, принимавшие участие в потерпевшем крах государственном перевороте.

Наутро — еще один переворот. На этот раз в редакции ведущей государственной газеты «Известия», в центре Москвы, на Пушкинской площади. Журналисты сбрасывают с поста главного редактора, поддержавшего путч. Заявляют о выходе из подчинения издателю, высшей инстанции власти в стране — Президиуму Верховного Совета СССР, и объявляют свой коллектив учредителем «Известий».

Полдень 23 августа, разгар рабочего дня. Со всех восьми этажей редакции сбегаются в Круглый зал (он на третьем) редакторы, обозреватели, корреспонденты, фотокорреспонденты, референты, стенографистки, секретари.

Меня избирают председателем этого необычного для мирового журналистского сообщества собрания. Наступает момент голосования по важнейшему вопросу дня.

— Другие предложения есть? — обращаюсь через микрофон к заполненному до предела Круглому залу.

Других предложений нет.

— Итак, — продолжаю я, — внесена одна кандидатура. Кто за то, чтобы главным редактором газеты «Известия» был избран Игорь Несторович Голембиовский?

Никто не «против», никто не воздержался, «за» все 380 человек. Сам Голембиовский отсутствует: он в командировке в Японии.

На тот момент газете было 74 года. Кроме первого и второго, шестнадцать предыдущих главных редакторов (пятеро из них расстреляны) назначали только главы государства — Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев. А сейчас единогласно избран…

Так начиналось время независимости в истории знаменитой газеты. О событиях в «Известиях» пишет вся мировая пресса. Многие СМИ, включая «Нью-Йорк таймс» — на первых полосах. В течение нескольких дней примеру «Известий» следует огромное число советских изданий. Республиканских, областных, городских, районных.

Спустя почти шесть лет, 4 июля 1997 года. Под высокие своды пустого Круглого зала вошли четыре человека. Ничто в них не выдавало журналистов, это были строго одетые деловые люди. Усевшись за гигантским столом, они коротко обменялись мнениями по основному вопросу своей встречи. Мнение оказалось единым: снять Голембиовского с должности главного редактора «Известий».

Так было покончено с независимым статусом газеты. Отныне ею завладел собственник со стороны, причем не один, а сразу два ожесточенно конкурировавших друг с другом за акции «Известий»: нефтяная компания «Лукойл» и ОНЭКСИМ-банк. Теперь по два представителя от них взялись вместе вершить дальнейшую судьбу газеты и начали с замены руководителя.

Эта судьба сложилась печально. В течение шестнадцати лет трижды менялись хозяева издания и девять раз — главные редакторы. Постоянно сокращался и несколько раз полностью обновлялся персонал редакции. В 2011 году из-за экономических трудностей она покидает Пушкинскую площадь, здание сдается в аренду разным фирмам из сферы услуг. Необъятный, площадью 166,4 квадратных метра, кабинет главного редактора, вызывавший зависть у всех журналистских начальников Москвы, разделен канцелярскими шкафами на бухгалтерские зоны. Арендой занимается акционерное общество «Редакция газеты “Известия”», не имеющее абсолютно никакого отношения к изданию газеты. Из всего множества помещений редакционного назначения не охвачены коммерцией только библиотека и отдел кадров.

Один из декабрьских дней 2011 года. Миновав некогда просторный и светлый, всегда ухоженный, по-настоящему парадный, а теперь чуть ли не втрое уменьшенный, запущенный, плохо пахнущий вестибюль этого здания, я поднялся в грязном, скрежещущем лифте на последний этаж, где десятки лет был и остается отдел кадров. Хотелось узнать, сохранены ли «личные дела» старых известинцев, и если да, то полистать некоторые из них.

— Кое-что есть, — сказала любезно принявшая меня молодая симпатичная женщина, назвавшая себя Аней. Она открыла широкий встроенный шкаф, набитый сверху донизу рядами именных папок различной плотности.

— Кто вас интересует? — спросила Аня.

— Вообще-то многие, — ответил я. — Начните, пожалуй, с Голембиовского.

— Не поняла, — сказала Аня. — Повторите, пожалуйста.

— Голембиовский. Игорь Несторович Голембиовский.

— А-а-а, извините! — оживилась Аня. — Когда-то я слышала эту фамилию.

Надо же, еще не так давно человека причисляли к легендарным личностям, а сегодня ни о чем не говорит его имя даже в родных стенах. Эти поразившие меня слова стали последней каплей в сомнениях, надо ли браться за написание о людях и событиях внутри «Известий», где сам проработал двадцать семь лет, с 1972-го по 1999 год. Из них пятнадцать лет репортером, с наступлением горбачевской гласности — в руководстве газеты: первый зам ответственного секретаря, ответсекретарь, зам главного редактора, главный редактор. Сомнения были долгими, можно сказать, многолетними.

С одной стороны, я не испытывал никакого желания пробовать себя в жанре воспоминаний. С другой — меня не оставляли равнодушным выходившие нередко публикации об «Известиях» разных лет. Отдельные авторы при этом грешили, на мой взгляд, серьезными неточностями, проявляли излишнюю тенденциозность, неправоту в разборе редакционных ситуаций и в оценке коллег, а порой и просто сводили с ними счеты за то, что случалось в совместном прошлом.

Уже довольно скоро, в марте 2017 года исполнится 100 лет со дня выхода первого номера газеты. Ей принадлежит большая, уникальная роль в создании летописи страны, и надо ожидать, что к этой дате появится в печати еще немало нового и любопытного из биографии «Известий». Особый же, важнейший период в известинской истории — это шесть лет независимости, всего шесть из ста. Они пришлись на первые шесть лет зарождения и становления новой, демократической России. Именно в это трудное, чрезвычайно сложное для страны время «Известия» были если не подлинным, то все же менее искажающим, менее кривым зеркалом, чем на других этапах своей истории. Острейшая драматичность всего происходившего тогда в России самым непосредственным образом отражалась и на внутренней жизни редакции, где непредсказуемым был каждый следующий день, где кипели политические и профессиональные страсти, разгорались скандалы и конфликты, проявлялись открытые и тайные амбиции, высокие и не совсем хорошие человеческие качества.

Визит в отдел кадров разрушенной газеты окончательно снял мои сомнения, стоит ли писать свою версию того, что и как было с известинцами, когда они добились независимости издания и тем самым повлияли на дальнейшее состояние всей отечественной прессы. Думается, что и сегодня можно и нужно извлекать уроки из этого знакового для постсоветской России опыта свободной печати. Он давался очень нелегко, как и нелегким был наш долгий путь к независимости, о котором тоже надо вспомнить, чтобы лучше понять, как менялись мы и наша журналистика.

Стараясь доверяться не только памяти и своему ящику с архивными бумажками, я снова начал ходить на Пушкинскую площадь, как на работу. На восьмой этаж — к шкафам с документами редколлегии, акционерного общества и «личными делами» сотрудников. На второй этаж, в библиотеку — к подшивкам газеты, начинающимся с марта 1917 года. Здесь же мною читаны-перечитаны невиданные в других библиотеках тоненькие брошюрки-стенограммы так называемых летучек, они же редакционные творческие собрания.

Что ж, газета — это действительно дело творческое. А в обозреваемый период — еще и судьбоносное для себя и для страны.

Как мы шли к независимости

По капле выдавливая из себя раба…

Первой, как я и просил, мне дают папку с надписью «И. Н. Голембиовский», вторую — с «личным делом» свергнутого главного редактора Н. И. Ефимова. Бывших друзей, ставших врагами. Произошло это не на какой-то бытовой основе, не из-за денег или женщин, а исключительно по мировоззренческой причине. Проще говоря, их разделила идеология. Один был как бы за красных, другой — за белых. Но об этой локальной гражданской войне в папках нет ни слова, здесь только биографические документы каждого.