Страница 3 из 149
Что и говорить, немногого же стоят эти ценности, если их можно попирать столь банальным способом!
История наделила мужчину ролью весьма пристрастного законодателя во всех сферах человеческих взаимоотношений, и прежде всего — в брачно-семейной. Несомненно, авторство трактовки супружеской неверности как деяния постыдного и порочащего честь принадлежит именно мужчине.
А что такое мужская честь? Не кажется ли вам, что понятие мужской чести — это всего-навсего еще одно сильное средство, придуманное и употребляемое мужьями для того, чтобы больше получить от своих жен, чтобы еще крепче привязать их к себе?
Ох уж эта честь! Получается, что когда мужья предаются безграничному разгулу и ведут себя так, как им заблагорассудится, честь их при этом не страдает. А жена, которой пренебрегает муж-развратник, страстная пылкая жена, чьи желания он удовлетворяет на одну пятую, неужели она бесчестит его, когда отдается другому? И находятся люди — кто мог бы в это поверить! — которые отвечают на это утвердительно.
Донасьен-Альфонс Франсуа де Сад. Жюльетта
Вместе с тем подавляющее большинство мужей воспринимает внебрачные сексуальные контакты своих жен не иначе как грубейшее посягательство на их честь и достоинство. Окружающие, состоящие в основном из обманутых мужей или кандидатов в таковые, решительно поддерживают подобную оценку, не отказывая себе в удовольствии выразить свое пренебрежительное отношение к «рогоносцам».
Чего ты краснеешь, встречаясь со мной?
Я знаю: ты глуп и рогат.
Но в этих достоинствах кто-то иной,
А вовсе не ты виноват!
Роберт Бернс
Муж застает жену с любовником.
Завязывается драка, в ходе которой муж явно уступает сопернику.
Жена кричит ему:
— А ты его рожками! Рожками!
Беспечность оленя чревата потерей рогов, беспечность мужа — их приобретением.
Письмо сына: «Мамочка, у нас большая радость! Светочка родила мне сыночка! Правда, у нее проблемы с молоком и ребенка стала кормить ее соседка по палате — негритянка… Так вот, он на пятый день совсем почернел…» Ответ матери: «Сынок, когда ты родился, у меня тоже были проблемы с молоком, и я кормила тебя коровьим, однако рога у тебя выросли лишь к тридцати годам!»
Несчастные рогоносцы… Традиционное массовое сознание представляет их не иначе как недалекими, ограниченными, неприспособленными к жизни субъектами, к тому же лишенными какой бы то ни было мужественности и патологически трусливыми.
Глубоко страдая от своего позора, который по сути является не чем иным, как одной из наиболее идиотских догм общественной морали, эти жертвы стадных предрассудков, эти «невольники чести» вынуждены совершать кровавые злодеяния, биться на дуэлях, вешаться, бросаться под поезда, пускать себе пулю в лоб — и все это лишь на основании того, что их жены по тем или иным причинам предприняли случку с посторонними самцами! Более надуманную и нелепую причину человеческой трагедии трудно представить даже при наличии самого буйного воображения.
Три вещи трудно узнать, а четвертую — невозможно: след змеи на камне, птицы в воздухе, корабля в воде, мужчины в женщине.
Соломон Мудрый
И тем не менее…
Вернувшись домой, муж застает жену в постели с незнакомым (ему) мужчиной.
— Эй, чем это вы занимаетесь, хотел бы я знать?!
— Вот видишь, — бросает жена лежащему рядом мужчине, — я же говорила тебе, что он феноменально глуп!
— Ваша жена француженка?
— Нет, я сам ее научил.[1]
Видел твою жену. У нее вкус лаврового листа.
Гийом Аполлинер
На приеме у психотерапевта.
—Что вас беспокоит?
— Видите ли, доктор, моя жена бредит по ночам…
— Так… И что же она при этом говорит?
— Что говорит? Чаще всего: «Вася, а может, не надо?»
— Понятно. Вася — это вы?
— Нет, доктор, меня зовут…
— Тогда что же вас беспокоит?
…А теперь займемся рогами! Это скверное, гусарское, пушкинское выражение даже немыслимо в будущем лексиконе. Да и что такое рога? О, какое заблуждение! Какие рога? Зачем рога? Какой вздор! Напротив, в гражданском браке их и не будет! Рога — это только естественное следствие нсякого законного брака, так сказать, поправка его, протест, так что в этом смысле они даже нисколько не унизительны… И если я когда-нибудь, — предположив нелепость, — буду в законном браке, то я даже рад буду вашим растрекля- тым рогам; я тогда скажу жене моей: «Друг мой, до сих пор я только любил тебя, теперь же я тебя уважаю, потому что ты сумела протестовать!»… Черт возьми, я ведь понимаю, в чем именно неприятность, когда надуют в законном браке; но ведь это только подлое следствие подлого факта…
Федор Достоевский. Преступление и наказание
Как видим, здесь подчеркивается, что позор обманутого в сексуальном плане мужчины заключается не в самом факте контакта жены с другим мужчиной, а в нарушении правил, предписанных самим брачным статусом, диктующим те или иные оценочные реакции на внешние раздражители. Да, именно этот статус и делает естественное безобразным.
Природа всегда сильнее принципов.
Дэвид Юм
Эти принципы всегда находились под надежной охраной господствующей морали с ее обычаями, традициями и даже довольно жесткими правовыми нормами.
Например, закон, обнародованный императором Константином, предусматривал за супружескую неверность такое же наказание, как за отцеубийство, а именно: преступницу сжигали заживо или же зашивали в мешок и бросали в море; несчастные, обвиненные в этом преступлении, даже не имели права оправдаться.
Древние датчане карали прелюбодеяние смертью, тогда как за убийство полагался простой штраф, что показывает, какой из этих двух поступков считался серьезнее. Монголы разрубали изменницу на две части. В Тонкинском королевстве ее затаптывал слон. А в Сиаме обычаи были более терпимы, хотя и здесь участвовал слон. Виновницу помещали в специальное хитроумное приспособление, и слон мог наслаждаться несчастной, думая, что это самка-слониха. За этим, несомненно, кроется извращение.
В аналогичных случаях древние бретонцы, также скорее всего из извращенных побуждений, засекали прелюбодеек до смерти.
В Африке есть маленькое королевство Луанго, где существует обычай сбрасывать изменницу и ее любовника со скалы.
Галлы обычно мазали ее грязью, потом волокли тело ее по земле через весь город.
В некоторых случаях жену судил сам супруг: казнил ее на месте, если считал, что она виновата; это можно назвать отголоском той давней традиции, по которой мужья могли избавляться от наскучивших им жен.
Аборигены Канады делали им надрез на голове, потом сдирали скальп.
В Восточной Римской империи грешниц продавали на рыночной площади всем желающим.
В Диарбекире преступницу казнили всей семьей, и каждый должен был нанести ей хотя бы один удар кинжалом. В некоторых провинциях Греции, где, в. отличие от Спарты, адюльтер не разрешался, безнаказанно убить изменницу мог любой человек.
Дикари племени Гуакс-Толиам, обнаруженного французскими исследователями в Америке, бросали изменницу к ногам вождя, разрубали на куски, и все присутствующие съедали ее.
Готтентоты, допускающие отцеубийство, убийство матери и детей, сурово относились к супружеской неверности. Они карали изменницу смертью, причем доказательством вины служило даже свидетельство ребенка.
Донасьен-Альфонс Франсуа де Сад. Жюльетта
Мужчина, как видим, в качестве субъекта преступления почти никогда не рассматривался, да и было бы нелепо предположить, чтобы законодатель предусматривал наказание для самого себя.
Жена: Ну почему тебе можно, а мне — нельзя? Муж: Видишь ли, дорогая, когда я кого-то трахаю, то это означает, что трахаем мы, а когда трахают тебя, то, значит, нас!
1
Ляп непосвященных: француженкам традиционно приписывается склонность к оральному сексу.