Страница 2 из 149
Об этом взаимоотношении рук и мозгов на протяжении двадцати семи — тридцати веков произнесено немало проверенных опытом истин, но их всегда старались не предавать широкой огласке, дабы не шокировать сильное своим количеством большинство.
Так же и победа в войне ценится не своим фактом, а результатами, последствиями для победителя, и если эти последствия не имеют позитивного смысла, то как иначе, чем словами Станислава Ежи Леца, можно их характеризовать: «Плоды победы? Груши на вербе»? Тоже шокирует, но какими аргументами, кроме эмоционально-ностальгических, можно эти слова опровергнуть?
Патриотизм… Естественное и благородное человеческое чувство, но когда оно превращается в универсальный аргумент и подменяет элементарную логику, к нему вполне применима шокирующая истина английского философа Сэмюэля Джонсона: «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». Отечественные идиоты никогда не были лучше чужеземных мудрецов, особенно если они растоптали собственных. Как говорил Антон Павлович Чехов, «национальной науки нет. Это такая же бессмыслица, как национальная таблица умножения».
Что же касается так называемой национальной идеи, то это не более чем попытка морально слабых, порочных и никчемных людей попросту прилепиться к самодостаточным людям одной с ними национальности. Их главный аргумент: «Но ведь мы же одной крови!»
А ведь у каждого есть своих 7 или 8 литров вышеупомянутой жидкости, и нет никакого смысла поддерживать этой толикой единокровных пьяниц, бездельников и неумех.
Как выразился византийский богослов VII века Иоанн Дамаскин, «тот, кто смешивает жемчуг с оловом, больше бесчестит себя, чем жемчуг».
«Мне Маркса жаль:
его наследство свалилось в русскую купель:
здесь цель оправдывала средства,
и средства обосрали цель».
Игорь Губерман
В полной мере это может касаться и такого социального института, как брак, когда нормальная цель совместного созидания подменяется сексуальным влечением, которое, естественно, проходит, а без цементирующей цели этот союз так же естественно распадается. «Самая существенная разница между свадьбой и похоронами та, — писал Аркадий Аверченко, — что на похоронах плачут немедленно, а после свадьбы только через год. Впрочем, иногда плачут и на второй день».
А представьте себе выбитые на фронтоне Дворца бракосочетаний слова русского писателя Княжнина «Брак — это панихида по любви»!
Любовь, где банальнейшее вожделение прячется под кринолином возвышенного и умонепостигаемого духовного порыва…
Чтобы иметь представление о любом явлении, его нужно обнажить, и только шокирующая нагота сможет в той или иной мере претендовать на звание истины.
Эта книга — не сборник афоризмов, курьезов, анекдотов и абстрактных размышлений известных или малоизвестных широкому читателю людей. Я предпринял попытку соткать гобелен — цельную картину окружающего нас мира из нитей различных мыслей — красных, черных, голубых, зеленых — всех цветов спектра бытия. И если сочетание некоторых красок покажется кому-то шокирующим, что ж, все-таки обнаженная истина лучше, чем задрапированная в роскошные шелка ложь.
Будем же надеяться на то, что если элементарная логика окажется бессильной раскрыть очевидное, это сделает благотворный шок.
Автор
А
Адюльтер
(от лат.adulterare — обесчещивать) — супружеская неверность, измена.
С традиционной точки зрения, адюльтер — тяжкое преступление против норм общественной морали:
Прелюбодеяние и разрушение чужой семьи есть осквернение чести, а измену собственной жене следует в общем и целом дополнительно классифицировать как вероломство. Измена жены обязывает супруга во имя защиты чести своего дома призвать обидчика к ответу.
Адольф Гитлер. Из застольных бесед
Нетрадиционная точка зрения:
Адюльтер, который люди рассматривают как преступление и наказывают, лишая нас жизни, является лишь распиской права на природу.
Донасьен-Альфонс Франсуа де Сад
Итак, с одной стороны — преступление, с другой — реализация естественного права.
По первой оценке, это деяние безусловно безобразно, как всякое злодеяние, по второй — оно естественно, а как утверждали древние.
Что естественно, то не безобразно.
Взаимное влечение мужчины и женщины едва ли кто-то осмелится назвать безобразным, следовательно, безобразие заключается не в самом влечении, а в брачном статусе его субъектов (или одного из них).
Именно он, статус, делает порочным непорочное и безобразным — естественное.
Как заметил в свое время нетрадиционный маркиз де Сад,
Связывать женщину абсурдными узами брака — значит оскорблять ее природное предназначение.
И мужское природное предназначение — в той же мере.
Мужчина создан для войны, а женщина — для отдохновения воина; все остальное есть глупость.
Фридрих Ницше
Но у господствующей морали свои понятия о природном предназначении людей, которых она согнала на унылый плац общественного бытия, окруженный колючей проволокой условностей.
Называя адюльтер преступлением, мораль опирается на известную библейскую заповедь, требуя неукоснительного ее соблюдения, в то же самое время находя десятки оправданий для легального нарушения остальных заповедей.
«Не желай жены ближнего своего…» находится в едином контексте с «не желай дома ближнего своего… ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его…» При этом отнюдь не считается предосудительным погостить в доме ближнего или попросить на время его осла для перевозки тяжестей, а вот жена ближнего — табу.
Собственно, желать ее никому не возбраняется, как не возбраняется и жене желать постороннего мужчину. Неформальный контакт на умозрительном, духовном уровне (читай: человеческом) воспринимается окружающими не более чем как блажь, вздорная прихоть, а потому не вызывает, как правило, решительного противодействия.
К примеру, муж слышит среди ночи сонное бормотание жены: «О, Михаил, как я люблю… как я желаю тебя… а ты… ты даже не замечаешь этого… нехороший… чужой…» Естественно, мужа, которого зовут отнюдь не Михаилом, услышанное не приводит в восторг, но и не дает никаких оснований обвинить жену в неверности: она ведь только желает, но ничего такого не сделала…
И совсем иной будет реакция благоверного, если с губ жены слетит: «О, Михаил, как мне было хорошо… сегодня… твой божественный член… он чуть не разорвал меня… наконец-то я стала настоящей женщиной…»
Да, реакция будет принципиально иной…
То, что Ева сделала из плода запретного плод дозволенный, было ее падением, зато ее торжеством было превращение дозволенного плода в плод запретный.
Виктор Гюго
Объяснение запретности плода следует искать не на человеческом, как показывает сложившаяся практика борьбы с аморальными проявлениями, а на сугубо естественном, попросту говоря, животном уровне, так как состав преступления, именуемого адюльтером, заключается исключительно в физическом контакте соучастников.
В то же время значение латинского слова adulterare, от которого произошло понятие «адюльтер», прямо указывает на принадлежность его к духовно-нравственной сфере. Обесчестить, лишить чести…
Но какое (если подходить к вопросу непредвзято) имеет отношение честь человека к физическому контакту тех или иных частей тела его супруги (или ее супруга) с определенными частями тела другого индивида? Оказывается, имеет, и самое прямое, причем с четко обозначенной шкалой «виновности» форм этого контакта.
Согласно этой шкале целование руки или щеки чужой жены имеет весьма отдаленное отношение к чести ее мужа, а вот то же самое действие, направленное на ее губы или, скажем, колени, в гораздо большей степени уязвляет честь ее благоверного, ну а контакт гениталий однозначно классифицируется как преступление против моральных устоев человечества.