Страница 12 из 56
И я опять лечу с Барашевым на тот же Орел.
Летим знакомым маршрутом. Впереди появилась цель. Первые самолеты сбросили бомбы. И сразу же зажглись прожектора. Будто играясь, их лучи пересекались, расходились и вновь сходились, пытаясь поймать нас. На нашей высоте появились разрывы снарядов большого калибра. Взорвутся и оставят облачко дыма. Таких облачков становилось все больше и больше. А где-то внизу стремятся дотянуться до нас разноцветные трассы малокалиберной автоматической зенитной артиллерии. Но они гаснут, не долетая: не хватает сил подняться на высоту 5000 метров. [61]
На землю падают и падают серии бомб. Вот огромной силы взрыв осветил узел и город. Это, наверное, бомбы попали в эшелон с боеприпасами или в цистерны с горючим.
Мы на боевом курсе. Барашев четко выполняет мои команды. Я отдаю их почти спокойным голосом. А рядом бегают лучи прожекторов. Иногда они едва касаются нас. Вблизи взрываются снаряды. Их осколки попадают в крылья, фюзеляж, хвост. Стараемся не обращать на них внимания. Наша главная и единственная сейчас задача - метко сбросить бомбы. И пока самолет на боевом курсе, никто не имеет права маневрировать, свернуть в сторону. Это нерушимый закон авиационного боя. И мы его помним всегда.
Наконец- то цель подползла к центру сетки прицела, я нажал на кнопку -и вниз полетел наш бомбовый груз. Дмитрий привычным маневром сразу же повернул резко влево и со снижением повел самолет из зоны огня. Как и в первом полете, нас опять поймали прожектора. Снова появилась смертельная опасность, но я чувствовал себя уже уверенней и спокойней. Во всяком случае, в те минуты, когда Барашев вел тяжелый поединок с зенитками и прожекторами врага, я старался говорить спокойным голосом.
Но вот лучи прожекторов остались позади. Мы нырнули в царство тьмы, а позади нас над Орлом багрянело небо.
На аэродроме нас встретили инженер эскадрильи А. В. Смирнов, а также техник самолета со своими помощниками.
- К моторам и оборудованию у экипажа претензий нет, - информирует Дмитрий Барашев. - А вот работы мы вам опять привезли много, но виновны в этом фашисты. [62]
Все мы обходим Ил-4. Осматриваем. Насчитали свыше тридцати пробоин.
- Не беда, - слышится голос техника Н. А. Лыхониса. - Главное, что все вы целы и невредимы. А самолет мы быстренько отремонтируем. К очередному вылету он будет исправен.
Сижу на заднем сиденье старенького автобуса, который везет нас на отдых, в авиагородок. Еще и еще раз продумываю от начала и до конца наш вылет. С удовольствием отмечаю, что сегодня было не так страшно. И обязанности свои я выполнял значительно лучше. А можно ли вообще избавиться от страха? Что для этого нужно? Какие пути преодоления страха? Главное - это понимание долга перед Родиной, необходимость любой ценой выполнить приказ командира. Верно говорил по этому поводу комиссар полка. Вот и сегодня, когда мы находились на боевом курсе, за нами все время «охотилась» смерть, но мы не свернули в сторону, потому что надо выполнять задание. Что заставляет нас, авиаторов, поступать именно так? Безусловно, приказ, присяга, любовь к Родине и ненависть к врагу. Немало значат в преодолении страха и мужская гордость, чувство человеческого достоинства и даже самолюбие. Разве я хуже других? Все давно воюют, смело летят в бой, проявляют храбрость и отвагу. Так могу ли я, коммунист, молодой парень, бояться? Какой же я мужчина?…
У храброго воина, конечно, всегда есть понимание реальной опасности, которая подстерегает его в каждом бою, и эту опасность следует учитывать, чтобы при малейшей возможности сберечь самолет, экипаж и нанести врагу наиболее ощутимый урон. [63]
Утром 12 июня командир эскадрильи майор Лукиенко сказал нам:
- Сегодня полетите самостоятельно. Пора, друзья!
Василий Алин, Николай Кутах и я обрадовались этому решению. Наконец-то!
Штурман полка майор Д. Т. Антипов, собрав нас, поставил задачу:
- Цель для сегодняшнего удара - скопление немецких войск в районе Волчанска. Погоду синоптики обещают хорошую. Вашу подготовку буду проверять я и, возможно, командир полка.
Майор Антипов - ветеран полка и ВВС. Среднего роста, коренастый, с седой шевелюрой, стриженной под бокс. Видимо, за долгие годы службы в авиации майору немало довелось повидать. Немногословный, выдержанный, аккуратный, все делает точно, без спешки, как положено человеку, влюбленному в штурманскую профессию.
Закипела работа. Я проложил на карте маршрут, наметил на ней условными обозначениями средства радионавигации, запасные аэродромы, провел красной и синей линиями фронт. Произвел необходимые расчеты, записал в бортжурнал и на карту расстояния, штилевое время, магнитный курс. Сделал все это в строгом соответствии с требованиями НШС (Наставления по штурманской службе). Летное дело не прощает ни малейшего отступления от требований наставлений. Готовились к полету Алин и Кутах. У них тоже хватало работы. Потом мы составили план полета, вспомнили о функциях каждого из нас при случаях редких, но возможных: пожаре, отказе двигателя, повреждении вражеской авиацией летного поля… Особое внимание уделили выходу на цель. Обсудили все способы: по расчету времени, наземным ориентирам, световой сигнализации, радиосредствам. [64]
- Кажется, все сделано, - заметил командир экипажа, - или, возможно, что-нибудь забыли? Еще раз глянем на карту, изучим район полетов.
- Изучать район полетов - не лишнее занятие, - ответил я.
И начал рассказывать экипажу об особенностях района, над которым будем лететь, о том, как выглядят разные ориентиры с самолета ночью. За годы службы в Воронеже я изучил район полетов со всеми подробностями, летал над ним, и теперь мне было несложно рассказывать об этом.
Проверку мы выдержали. Нас допустили к боевому вылету. Но нашему экипажу уделили повышенное внимание. Долго беседовал с нами майор Лукиенко, а затем - комиссар эскадрильи Бельчиков. Советы, указания, пожелания. В заключение комиссар сказал:
- В полете проявляйте разумную осторожность. Нехитрое дело «геройски» погибнуть где-нибудь на подходе к цели, не выполнив задания. Кому это нужно? Истинное геройство заключается в том, чтобы умело, преодолев все препятствия, поразить цель и прилететь домой, пусть и на поврежденной машине. Ну, а если сложится безвыходное положение (на войне это бывает), тогда даже смертью своей надо нанести врагу наибольший урон.
Взлетели мы в 21.05, когда ночь еще не вступила в свои права. На западе светлел небосвод, а с востока шла в наступление темнота. Над нами несмело рождались звезды. Приятно лететь на своем самолете со своим экипажем, в котором каждый понимает друг друга с полуслова.
Правее показалась железнодорожная станция Касторная, левее - Воронеж. Он затемнен, но все же редкое мерцание огней выдает большой город.
Приближаемся к линии фронта. Лишь кое-где [65] виднеются небольшие пожары, да изредка темное небо озаряет свет ракет. Первая серия бомб разорвалась внизу. В небо устремились лучи прожекторов. Стали рваться зенитные снаряды. Заметно, что в районе Волчанска противовоздушная оборона немцев значительно слабее, чем над Орлом. Это хорошо. Меньше помех - лучше выполним задание. Заходим на цель. Василий спокойно пилотирует самолет. Может, он и волнуется, но я этого не чувствую. Прицеливаюсь и сбрасываю бомбы на вражеские войска. Внизу возникло несколько очагов пожара. Чувство радости охватило меня: вот уже третий боевой вылет выполнил я и первый в составе своего экипажа!
- Коля, докладывай на КП: боевое задание выполнили. Прошли линию фронта.
- Есть, передаю, - бодро отвечает наш радист.
Мои товарищи Василий Алин и Николай Кутах выполнили свои обязанности спокойно, умело. И у меня еще больше укрепилась вера в друзей. Чувствую, что и они доверяют мне. Недаром существует такое понятие: «заслужить доверие». На войне, наверное, одно из главных чувств - это доверие к товарищу. Оно взаимное и добывается в трудных испытаниях, в огне сражений.
Утром мы узнали, что не вернулся домой экипаж 1-й эскадрильи. Он потерял ориентировку и сел в поле, далеко на восток от аэродрома. После таких блужданий некоторых штурманов на месяц отстраняли от полетов, заставляли снова рисовать район полетов, решать задачи по самолетовождению и вновь доводили до «кондиции». Это было, пожалуй, самое неприятное наказание…