Оружие юга (ЛП)

"О, в самом деле," - сказал Дэвис. "Наряду с европейскими державами, император Максимилиан направил от Мексики, а Дон Педро от Бразилии признание нашей страны. Поскольку наши социальные институты так похожи на бразильские, я считаю, что взаимное признание давно пора осуществить, надеюсь, задержки не будет."

"Есть ли у вас какие-либо конкретные инструкции того, что мы должны добиваться от США?" - спросил Ли.

"Я не возражаю против условий перемирия, которые вы предложили Линкольну - в качестве отправной точки для нашей дискуссии. О том, насколько дальше федералы готовы уступать, ну, вообще говоря, посмотрим, как будут разворачиваться события… Ривингтонцы, которые всегда были необыкновенно хорошо информированы, кажется, находятся под впечатлением, что они вполне могут отдать Кентукки и Миссури, а также выплатить контрибуцию в качестве возмещения за те убытки, которая понесла наша страна в недавних боевых действиях".

"Кентукки и Миссури? У меня не создалось такого впечатления во время беседы с мистером Линкольном. Совсем даже наоборот," - нахмурился Ли. Он задавался вопросом, насколько много ривингтонские пришельцы рассказали Джефферсону Дэвису. Чтобы быть откровенным со своим президентом, он чувствовал необходимость выяснить это. Он сказал: "Ривингтонцы знают очень много вещей, господин президент, но они не могут знать всего."

"Я иногда задаюсь вопросом…" Дэвис замолчал. Он слегка склонил голову набок, как будто изучая Ли. Затем он пробормотал четыре слова: «Два ой один четыре."

Ли улыбнулся в неподдельном восхищении; он еле удержался, чтобы не захлопать в ладоши. Если бы он не знал тайну организации "Америки будет разбита", цифры были бы бессмысленны для него. Значит, и он в курсе…

"Таким образом, господин президент, они также сказали вам, что они из будущего, и предоставили убедительные доказательства?"

"Они у них есть." Особенностью Джефферсона Дэвиса, обычно спокойного и невозмутимого, было очень выразительное, но крошечное расширение его глаз, когда он сбрасывал напряженность. "Я думал, что был только один, которому они доверили свою тайну."

"Я тоже," - признался Ли. "Так или иначе я рад. Но разве они не говорили вам, сэр, что в том времени, из которого они пришли, федералы победили нас, поэтому они отправились сюда, чтобы предотвратить это?"

Дэвис кивнул; его широкий тонкий рот снова сузился. "Да, и о многих из зол, произошедших от этого. Тадеуш Стивенс…" Он проговорил это имя, как если бы это было проклятие. "За все это мы в долгу перед ними."

"Все так, господин президент. Они мне очень помогли своими знаниями о походе генерала Гранта через Дикие Земли. Но как только мы начали действовать в соответствии с этими знаниями и изменили то, что было, мир стал другим, отличным от того, который они знали. Андрис Руди сказал тогда мне… теперь они видят через тусклое стекло, и могут лишь предполагать, как и мы все, поэтому откуда им знать, на каких условиях комиссары Линкольна будут разговаривать с нами?"

Дэвис поднял руку, чтобы погладить старенький пучок волос под подбородком. "Я вас понял, генерал. И с ними все понятно. Тем не менее, они остаются проницательными людьми, и их мнение достойно нашего пристального внимания."

"Конечно, сэр." Тщательно подбирая слова, Ли добавил, "Любая организация в нашей стране, имеющая такие возможности, как люди из Ривингтона, достойна нашего самого пристального внимания."

"Вы имеете в виду, что они попытаются манипулировать нами?" - спросил Дэвис. Ли кивнул. Президент нахмурился.

"Эта мысль часто посещает мой разум, особенно в предрассветные часы, когда лучше спится. Когда бы только были одни северяне, это еще ладно. А теперь еще и эти. Я рад, что у нас есть такой человек, как вы. Я обретаю уверенность, что в случае, если мне придется отойти от бремени власти, есть кто-то, способный продолжить наше дело".

"Сэр?" - сказал Ли, не совсем уловив дрейф мыслей президента. Глаза Дэвиса скучно уставились ему в глаза. "Вы же знаете, что в соответствии с условиями Конституции Конфедерации Штатов, я ограничен одним сроком на шесть лет. После выборов в 1867 году наш народ должен иметь во главе того, кто способен подняться выше фракционных дрязг и повести нас всех дальше. Думаю, никто кроме вас, не удовлетворяет этим требованиям, и кроме того, кто еще может справиться с проблемами, которые могут доставить нам ривингтонцы? Я вас избрал в качестве уполномоченного не только из-за ваших несомненных и непревзойденных способностей, но и для того, чтобы держать вас в поле глаз общественности -как сейчас, так и в день наших выборов. Кое-что люди слишком быстро забывают".

"Вы это серьезно?" - медленно сказал Ли. Он не был так поражен с тех пор, как генерал Макклеллан, отбросив свою обычную лень, вдруг прорвался через Северные Горы, чтобы дать битву под Шарпсбергом. Это было удивительно и как-то неприятно. "Я никогда не проявлял интереса к политике, господин президент, вы же знаете."

"И что? Я тоже получил военное образование, как вы прекрасно знаете. Я бы десять, нет сто раз предпочел бы командовать войсками на поле боя, чем тратить свои дни на споры с непокорным Конгрессом по мелочам. Законодательство, срочность которого должна быть очевидна для идиота, вдруг подменяется каким-то бредом. Я часто думал, что Конгресс просто стремится убрать меня на какой-то задний план, чтобы я сидел и помалкивал там. Но я остался там, где судьба и долг поставили меня, и я не сомневаюсь, что придет время, когда именно вы будете делать то же самое".

"Да минует меня чаша сия," - сказал Ли.

"Вы знаете, что и как произошло с Ним, когда пришел час, Он испил чашу до дна". Президент улыбнулся своей тонкой холодной улыбкой. "Мы знаем друг друга больше, чем половину нашей жизни - еще с тех дней в Вест-Пойнте, когда мы были молодыми люди и учились быть солдатами, быть мужчинами. Теперь, когда мы стали теми, кем когда-то мы стремились быть, как мы можем не признавать того, чего от нас требует долг? "

"Пошлите меня в битву, в любое время," - сказал Ли.

"Битва у вас всегда будет, даже если это будет битва без знамен и пушек. Никого другого, кроме вас, я в этом кабинете не вижу." Ли до сих пор покачивал головой. Дэвис не стал давить на него больше. Президент не всегда должен быть ловким политиком; его собственное четкое представление о делах состояло в том, чтобы находить компромиссы в море различных мнений. Но Ли знал, что Дэвис аккуратно подцепил его на крючок, как рыбу, резвящуюся в потоке над песчаным дном. Так же, как рыба клюет на червя, так и Ли высоко подпрыгнул, когда ему указали, в чем теперь его долг. Да, но крючок был безмерно колючим. "Я думал, что скорее попаду на раскаленную сковороду, чем в президентство," - пробормотал он.

"Конечно," - сказал Дэвис, уловив часть последнего слова," - за президентство хоть в огонь."

Лязг железа об железо, глубокий горловой звук парового свистка, серия толчков в вагонах - поезд остановился. Нейт Коделл вытер лицо рукавом. С закрытыми окнами вагоны были похожи на вонючий карцер. В открытые же так валил дым, что солдаты тут же становились похожими на шоу черномазых менестрелей.

Кондуктор просунул голову в отсек и эакричал: "Ривингтон! Кому в Ривингтон! Стоянка полчаса." Молли Бин поднялась на ноги. "Ну вот я и на месте."

"Удачи тебе, Мелвин."

"Не забывай нас, слышишь?"

"Мы все будем скучать по тебе."

Называй ее Мелвином или нет, ее маскировка больше не имела смысла. Все Кастальцы обнимали ее, когда она проходила к передней части вагона.