Оружие юга (ЛП)

Западный ветер нес зловоние от конюшен. Новые миазмы донеслись из самого Арлингтона: запахи пота, грязи, гноя и страданий. Федералы превратили дом в госпиталь. Казавшиеся крошечными по сравнению с тяжелыми дорическими колоннами крыльца, врачи в синем сновали туда и обратно. Ли освободил госпитали от общей эвакуации федералов с южных земель, пока последний раненый не сможет быть перемещен без страданий.

Газоны Арлингтона были без угрызений совести использованы северянами под захоронения; они были специально осушены и перекопаны во многих местах. Здесь и там, рядом с особняком, свежие, сырые холмики красной Вирджинской земли полностью исказили то, что некогда было ровным и прекрасный простором. После недавних кровопролитий в этой почве лежали солдаты федеральных сил, убитые в Диких Землях, в Билетоне, и, видимо, в боях под Вашингтоном. Благодаря новому оружию конфедератов, были заполнены все кладбища Вашингтона до отказа. Пострадавшие люди, которые умерли здесь, здесь и остались.

Один из суетившихся федеральных врачей, наконец, увидел Ли. Когда он узнал его, то резко остановился, почти споткнулся. Затем он бегом спустился с холма к нему навстречу. Он приветствовал его с таким подобострастием, как будто Ли привел сюда всю свою армию. "Сэр, я Генри Браун, хирург 1-го полка Нью-Джерси." Изможденное лицо медика-капитана выражало страх и угодливость. "Чем я могу вам помочь? Могу ли я показать вам ваш дом?"

"Раненые еще остались внутри, сэр?" - спросил Ли.

"Да, генерал, около ста человек. Остальные либо поправились, либо…" Браун ткнул пальцем в направлении свежих могил.

"Не могу себе представить, что ваши солдаты захотят меня видеть. Ведь они считают, что именно я причина их страданий," - сказал Ли. - "Так что вряд-ли."

"Многим из них, как мне кажется, было бы приятно, если бы вы посетили их." Одна из бровей Брауна поползла вверх. "Вы может быть не в курсе, сэр, но вы пользуетесь большим уважением в армии Потомака." Ли в сомнении покачал головой. Хирург настаивал: "Это наоборот, поможет им восстановить свое душевное состояние, я верю в это…"

"Только если вы уверены, сэр," - сказал Ли, все еще сомневаясь. Браун энергично кивнул. Ли сказал: "Ну хорошо тогда. Я полагаюсь на ваш здравый смысл."

Он соскочил со Странника. Когда его штабные офицеры увидели, как он направился в особняк, они закричали, тоже спешились и бросились за ним. Чарльз Маршалл выхватил саблю; Венейбл и Тейлор достали пистолеты. "Вы не должны идти в одиночку в это осиное гнездо янки, сэр," - запротестовал Тейлор.

"Я благодарю вас за то, что вы беспокоитесь о моей безопасности, господа, но я сомневаюсь, что здесь логово головорезов," - сказал Ли.

"Да нет же, на самом деле," - с неподдельным негодованием сказал Генри Браун.

В окружении своих помощников и хирурга Ли поднялся между двумя центральными колоннами на крыльцо своего старого дома. Испуганный федеральный солдат-охранник у двери вытянул руки по швам. Он угодливо склонил голову, приветствуя неожиданного посетителя. Еще не так давно, он был бы вне себя от радости, имея возможность убить его. Теперь же он оставался на земле Конфедерации только благодаря тому, что Ли отказался выселять его раненых товарищей до выздоровления.

В комнате запах, слегка осязаемый снаружи, стал еще гуще, когда часовой открыл дверь, чтобы впустить Ли. Хирург, осматривающий раны, с удивлением оглянулся.

"Что, пришли закопать нас?" - выдохнул его пациент. Тогда он тоже понял, кто именно стоял в дверном проеме: "Нет-нет, подождите, нельзя же так."

Ли посмотрел на худых людей, которые лежали на койках в его бывшей передней комнате. Они тоже разглядывали его, многие были с воспаленными глазами. Его имя пробежало шепотом от постели к постели. Молодой белокурый солдат, с перебинтованной правой рукой, тяжело поднялся и сел.

"Вы пришли позлорадствовать?" - спросил он. Ли хотел развернуться и уйти из Арлингтона. Но прежде, чем он смог двинуться, другой солдат, с ампутированной до колена левой ногой, сказал: "Брось, Джо, ты же знаешь, что он не такой."

"Я пришел увидеть мужественных мужчин," - тихо сказал Ли, - "и отдать дань их храбрости. Война закончилась. Мы уже не соотечественники. Но мы не должны больше быть и врагами. Я надеюсь, в один прекрасный день мы снова станем друзьями, и надеюсь, что этот день придет скоро."

Он шел от постели к постель, кратко беседуя с каждым человеком. Джо и несколько других отвернулись от него. Но, как и предсказывал Генри Браун, большинство мужчин, казалось, были рады встретиться с ним, и охотно разговаривали. Вопрос, который он слышал чаще всего был: "Где вы, южане, взяли эти проклятые автоматы?" Несколько человек добавили, как и Улисс Грант: "Без них мы бы сделали вас."

"Винтовки из Северной Каролины," - говорил он снова и снова - это был его обычный ответ, и это было правдой, но не полной. И, конечно, федералы верили в это с трудом. Настоящая правда была бы выше их понимания.

Одна большая, с высоким потолком комната сменялась другой. Ли отдавал все свое внимание раненым мужчинам в кроватях. Они заслужили это; они воевали отважно, уважая врага, как и любой южанин, и дрались до конца, насколько они могли это сделать перед подавляющей огневой мощью АК-47.

Сосредоточившись на солдатах, он почти не обращал внимание, насколько пострадал сам Арлингтон. Но грубые факты этого всплывали сами, независимо от того, что он пытался не замечать их. Он вообще никогда не был хорош в самообмане.

Особняк - его особняк - был до недавнего времени населен гораздо большим количеством раненых федералов, чем сейчас. Их кровью и другими, менее благородными выделениями тела, были вымазаны ковры, полы, стены. Эти полы и стены были также побиты и поколоты в результате грубого обращения с ними с 1861 года. Да он и не ожидал ничего лучшего. Он также предполагал отсутствия большей части старой мебели. Ценные вещи в доме врага были справедливой добычей для солдат. Но он не ожидал такого вандализма к тому, что осталось - это было разрушение ради разрушения. Янки вырезали свои инициалы на этих бюро и шкафах, которые были слишком тяжелыми, чтобы их унести, а большую часть рубили на дрова. Всевозможные грязные каракули украшали стены.

Единственным облегчением Ли было, что Мэри не была сейчас с ним. Арлингтон был ее домом, и такой вид мог принести ей только еще больше горя. Война обошлась с ней жестоко: принудительное бегство из Арлингтона, затем из Белой усадьбы семьи на плантации Памунки, ставшей в итоге базой Маклеллана во время его нападения на Ричмонд, а сама Белая усадьба сгорела дотла. Теперь Юг победил, но какой ценой?

Только теперь он подумал, что мог бы отомстить за сжигание своего Белого дома сжиганием другого. Он покачал головой, отвергая саму эту идею. Таким образом воюют бандиты и разбойники; цивилизованные народы так не поступают.

"Мы должны сохранять справедливый и прочный мир, господа," - сказал он раненым солдатам, лежащим в комнате, где он и Мэри так часто спали вместе. "Мы должны…"

Может быть, страстность в его обычно спокойном голосе дошла до солдат. Один из них сказал: "Я думаю, что мы, генерал Ли, вместе с вами будем помогать этому."

Переборов себя, Ли сказал: "Да благословит вас Бог, молодой человек."

"Теперь в эту дверь," - сказал Генри Браун, указывая вперед.

"Я знаю дорогу в своем доме, доктор, я вас уверяю," - ответил Ли.

Браун пробормотал что-то в смущенной растерянности. Ли досадовал на собственный сарказм. "Не обращайте внимания, сэр. Ведите."

Наконец это испытание для него закончилось. Ли и его штабные офицеры вышли из Арлингтона к своим лошадям, которые щипали траву там, где они могли найти ее. Федеральный хирург сказал: "Благодарю вас за вашу любезность и доброту, генерал. Солдаты будут вспоминать ваш визит всю оставшуюся жизнь, как и я."