Страница 128 из 164
Глаза Дэбни приняли отсутствующий вид, когда он начал обдумывать все детали к банкету, который последует после вступления Ли в должность президента. Негр не мог ни читать, ни писать; он должен был держать в голове все эти приготовления для каждого из банкетов, которые он обслуживал. И он никогда ни разу не ошибся.
Ли вошел в спальню своего номера в отеле. Там Джулия и его дочери помогали Мэри Кастис Ли примерять ее платье. "Ты прекрасно выглядишь, моя дорогая," - сказал он. - "Этот оттенок сливочно-желтого так подходит тебе."
Мне нужно было еще сшить жакет к этому платью," - ответила его жена. "На улице так сыро."
"В начале марта так бывает," - признался Ли. "Конечно, погода была лучше, если бы я выбрал момент приведения к присяге в день рождения Вашингтона, как это сделал президент Дэвис, а не ждал наступления 4 марта, чтобы выйти на площадь Капитолия в разгар снежной бури… Такое зрелище не назовешь привлекательным."
"А почему ты решил ждать?" - спросила его дочь Мэри. "Ведь к тому времени вся семья уже была здесь, и я ожидала, что ты последуешь примеру Дэвиса."
"У меня было две причины. Одной из них было опасение за погоду, которая, впрочем, все равно подвела. Другое - это то, что Конституция предусматривает день 4 марта первым днем срока нового президента, а я стремлюсь строго соблюдать все ее положения."
Ли поражался собственному лицемерию. Соблюдать эти все бессмысленные мелочи по поводу его вступления в должность, и в то же время пытаться как-то обойти гораздо более заметные конституционные запреты изменять законы о рабстве.
Он остро чувствовал такое лицемерие, которое было чуждым и противным его природе. Но соблюдение мелких деталей конституции как бы маскировало его отступление от значительных, но несправедливых. Успех такого человека, как Джон Дэбни, подчеркивало несправедливость рабства. Помимо несомненной полезности в подготовке банкета, была и другая причина, по которой Ли пригласил его: если законодатели увидят своими глазами успешный бизнес черного человека, они могут стать более склонны к тому, чтобы позволить и другим неграм идти в таком же направлении.
Милдред Ли закончила с последними приготовлениями. "Мы готовы, отец," - сказала она.
"Отлично. Тогда пошли."
"Дайте мне плед, если не хотите моей смерти," - заявила вдруг Мэри Кастис Ли.
"Дочь, укрой колени матери пледом, и побыстрей," - сказал Ли, озабоченно взглянув на часы. "Церемония начнется в одиннадцать тридцать."
Милдред накинула плед на колени матери. "Это достаточно быстро, чтобы удовлетворить тебя?" - спросила она. "Или, если бы я провозилась дольше, ты бы оставил нас, как это было иногда при посещении церкви, когда мы задерживались?"
Ли, у которого естественное чувство пунктуальности было подкреплено более чем тридцатью пятью годами военной дисциплины, сказал: "Как хорошо, что ты не подвергла меня такому искушению."
В ответ Милдред показала ему язык. Он сделал над собой усилие, чтобы выразить неодобрение, но обнаружил, что улыбается. Джулия взялась было за кресло Мэри Кастис Ли, но Ли перехватил его: сегодня эту обязанность он брал на себя. Вместо того, чтобы пройти в вестибюль 'Похатан Хаус', он направился к задней двери отеля, которая выходила прямо на площадь Капитолия. Его дочери гордо шествовали позади него, шелестя своими широкими юбками вниз по коридору.
Они вышли на холодный воздух. Дыхание Ли стало сиплым, как будто он закурил трубку. Его жена подтянула плед повыше. "Ну вот? Вы же видите, а так бы я замерзла," - сказала она. Ли нагнулся, чтобы погладить ее по плечу. "С пледом, конечно, лучше, дорогая."
Улицы рядом и сама площадь Капитолия уже были забиты людьми до самой открытой деревянной трибуны, которая была возведена под статуей Вашингтона. Церемониймейстеры-охранники с обнаженными саблями и с АК-47, перекинутыми на спинах, стояли вдоль прохода. Перед приведением к присяге Ли и Альберта Галлатина Брауна на этой трибуне их ожидала еще церемония в здании Капитолия Конфедерации.
Церемониймейстеры помогли Ли поднять кресло с женой вверх по ступеням к входу в Капитолий, задрапированному флагами. Главный церемониймейстер, тучный полковник артиллерии по имени Чарльз Диммок, отдал честь. "Господин избранный президент," - провозгласил он.
Ли склонил голову. "Господин главный церемониймейстер."
Конгрессмен Шон Роджерс из Северной Каролины засуетился вокруг Ли. "Господин избранный президент, от имени Объединенного комитета мне выпала честь приветствовать вас на торжественном собрании Конфедерации Штатов Америки. Разрешите сопроводить вас?" Он проводил их в зал палаты депутатов Вирджинии - законодатели Вирджинии собирались в Капитолии, наряду с Конгрессом Конфедерации. Конгрессмены, сенаторы, члены вирджинского Сената, губернатор Вирджинии Смит, ряд других глав штатов, судьи, генералы и священники набились в зал, вместе с изрядным количеством репортеров. Они попытались приблизиться к Ли, но полковник Диммок тут же вмешался и оградил своим грозным лицом избранного президента от толпы. На глаза Ли попался министр из США. "Поздравляю, вас генерал, или, точнее, господин избранный президент."
"Благодарю вас, мистер Пендлтон," - с уважением ответил Ли. Джордж Пендлтон, бывший конгрессмен из Огайо, был близким другом вице-президента США Валландигама, и высказывался за мирное сосуществование с Югом на протяжении всей второй американской революции. Ли добавил: "Позвольте мне поздравить вас с недавним захватом генералом Шериданом Виннипега. Ваши армии продолжают действовать очень хорошо, как и ваш флот на Великих озерах."
"Вы слишком щедры в своих оценках по отношению к недавнему врагу." Пендлтон был благодарен Ли за умолчание о полном господстве английского флота в открытом море. Мало того, что гавань Бостона была обстреляня еще раз, силы английских морских пехотинцев захватили и сожгли Сан-Франциско, а затем спокойно ушли на своих судах, прежде чем американские войска смогли что-нибудь сделать.
"Прошу следовать за мной, господин избранный президент…" - сказал конгрессмен Роджерс. Ли послушно последовал за ним в переднюю часть зала. Джефферсон и Варина Дэвис, Альберт Галлатин Браун и его жена Роберта и прошлый вице-президент Александр Стивенс, который всю свою жизнь был холостяком, уже стояли там, разговаривая. Также там были три сына Ли и Джозеф Браун; второй сын Альберта Галлатина Брауна, Боб, был захвачен в плен под Геттисбергом и вышел из Северного лагерь настолько истощенным, что умер в тот же год.
"Как видишь, Милдред, мы все вместе добрались сюда, невзирая ни на что," - сказал Ли. Его младшая дочь только фыркнула. Он засмеялся - Милдред была неисправима.
Когда он подошел, то подметил, что Варина Дэвис и Роберта Браун говорили оживленно, а их мужья, давние политические соперники еще по Миссисипи, почти не общались. "У вас прелестное кольцо, госпожа Дэвис," - заметила Роберта Браун. - "Можно посмотреть его поближе?" Варина Дэвис протянула тонкую, стройную руку. "Муж подарил мне его на нашу помолвку. Десять небольших бриллиантов вокруг ограненного сапфира."
"Прелестно," - снова сказала миссис Браун. - "Очень тонкая работа."
Обсуждение прервалось, когда Джефферсон Дэвис увидел приближающегося Ли и поспешил пожать ему руку. Альберт и Джозеф Браун последовали за ним, а затем к ним присоединились Стивенс и собственные сыновья Ли. Потом Ли склонился над руками Варины Дэвис и Роберты Браун. Джефферсон Дэвис сказал: "Я оставляю вам страну в мире и с надежными границами, сэр. Дай Бог, чтобы вы смогли передать своему преемнику такую же." Тут же подскочивший конгрессмен Роджерс, проконсультировался с записями на клочке бумаги, который он держал в своей левой руке, и сказал. "Прошу вас, дамы и господа, будьте так любезны, встаньте в линию для встречи почетных гостей… Сначала вы, господин вице-президент, затем семья избранного вице-президента, затем сам господин Браун, затем семья президента и господин Дэвис, затем семья избранного президента и, наконец, сам генерал Ли в почетном месте в конце линии… " - повторил он несколько раз, пока все не встали так, как он попросил.