Оружие юга (ЛП)

"Ты не сможешь подсчитать ее и один раз, ниггер," - заявил Израиль высокомерно.

"Масса Генри, я знаю, что он заплатит мне правильно," - сказал Том. "А вот ты…" Многозначительная пауза повисла в воздухе.

Немного спустя Генри Плезант посмотрел на свои карманные часы и сказал: "Пора на работу." Рабочие встали и направились к полям, минуя вышку, которая раньше была местом для надсмотрщика за работами. Джозеф протянул руку и прихватил с собой сладкий картофель, чтобы было что пожевать на случай - маловероятный, как казалось Коделлу - если он проголодается в течение дня.

"Прекрасно, Генри," - сказал Коделл, когда Хэтти убрала посуду. "Как всегда, вы затеяли хорошее дело."

Вместо удовольствия похвала привела Плезанта в грустный вид. Он вздохнул, посмотрел на дощатый стол, провел рукой по своим темным и волнистым волосам. Затем тихим голосом сказал: "Если бы только Салли видела эту ферму."

"Салли?" Коделл посмотрел на своего друга. За все время, что он был знаком с Плезантом, он никогда не слышал, чтобы тот упоминал имени женщины. Он попытался выяснить, в чем тут дело и выбрал, по его мнению, наиболее вероятную причину: "Разве она не хочет приехать на юг к вам, Генри?"

Плезант взглянул на него; боль в его глазах сразу сказала Коделлу, что он допустил ошибку. "Она бы поехала со мной куда угодно. Но-о, ах, черт!" Плезант покачал головой. "Даже сейчас, как это тяжело. Мы поженились, Салли и я, только в начале шестидесятых годов, и я готов поклясться, мы были самой счастливой парой в Потсвилле. К Рождеству у нас мог быть ребенок."

"Мог быть"? Коделл почуял неладное. Осторожно, он спросил: "Ты потерял ее в родах, Генри?"

"Это случилось еще раньше." В глазах Плезант заблестели слезы. "Она вдруг начала стонать - ей богу, такие ужасные стоны! Надеюсь никогда не услышать такое еще раз! - это произошло в октябре однажды утром на рассвете. Она вся горела в лихорадке. Врач жил всего в паре кварталов от нас. Я побежал в темноте к его дому, вытащил его буквально в ночной рубашке. Он сделал все, что мог, я знаю, но Салли… Салли умерла в тот же день."

"Она отправилась в лучший мир, я уверен." Слова Коделла прозвучали пустыми и банальными, но у него не было других. Врачи могли так мало, но он подумал вдруг, что люди из Ривингтона могли бы спасти ее.

Плезант сказал: "Она была лучшей христианкой, чем я могу когда-либо надеяться стать, поэтому я уверен в этом, конечно. Но понадобилось четыре больших сильных горняка, чтобы удержать меня от прыжка в могилу вслед за ее гробом. Без нее мир стал пустым и холодным, жить не хотелось… После событий у форта Самтер моя тетя Эмили спросила, думал ли я когда-нибудь о поступлении на военную службу. Я понимал ее…: она должно быть, думала, что это поможет мне забыться, впрочем, я и сам так подумал."

Коделл знал, что тот еще не закончил. "И что было дальше?"

"Если хочешь знать, Нейт, я надеялся, что меня убьют. Что может быть лучше, чтобы стать свободным от моей печали, боли и безнадежности? Я выжил, как ты видишь, но это был, по-видимому, дар от Бога в тот день у Рокки Маунт. Потом я хватался за любой повод, чтобы не возвращаться в Потсвилл, как нетрудно догадаться."

"Независимо от причин твоего пребывания здесь, в Северной Каролине, я рад, что ты это сделал. Жизнь продолжается. Это банально, но это правда. Пройдя через такую войну, как наша, в этом нетрудно убедиться. Для меня самого, как сегодня тот вечер в лагере после Геттисберга." У Коделла были свои невеселые воспоминания. Так много друзей погибло там нелепо, но он и другие его товарищи остались в живых, и потом надо было как-то продолжать жить.

Генри Плезант кивнул. "Я понимаю это, но я знаю также, что слова не облегчают жизнь. Прошло шесть лет, как Салли нет, но память о ней пронзает меня насквозь до сих пор. Я бы поговорил о ней с тобой раньше, но…" Он сжал зубы и выдохнул через них. "Боль по-прежнему не стихает. Ты уж прости меня."

"Тебе не за что извиняться." Как Плезант незадолго перед тем, Коделл обвел руками, показывая на поля и дом. "Она была бы горда тем, что у тебя здесь есть." Коделл поколебался, говорить ли ему то, что вдруг возникло у него в голове. И решился: "К тому же она, как и многие северянки, думаю, была бы горда тем, как ты организовал тут все со свободным трудом."

"За такие слова я тебе по-настоящему благодарен. Я знаю, что такое нелегко сказать человеку из Северной Каролины. Но ты прав, Салли была очень сильно убеждена в необходимости отмены рабства, вероятно, сильнее, чем я был тогда. Я не думаю, что мог бы надеяться встретить ее в мире грядущем, если бы я купил негров для работы на этой ферме". Коделл только хмыкнул. Он потянулся за графином с виски. Все больше и больше в эти дни, он сам становился все убежденнее против самого рабства. Но он не хотел высказывать это вслух, пока нет, даже с близким другом родом из Севера. Если бы о таких его убеждениях узнали окружающие, он мог бы себя считать счастливым, если бы потерял только свою работу. Он допил, а потом сказал: "Не покажешь мне сам дом внутри?"

"С удовольствием." Плезант также осушил стакан, затем провел Коделла внутрь через открытую дверь кухни. Хэтти оглянулась на него через плечо, стоя рядом с оловянной ванной, в которой она мыла посуду. Мебель в большой комнате была местного производства и, следовательно, дешевой, но выглядела удобно: низкие стулья и диван, все обтянутые телячьей кожей. Тесаные полки ручной работы, заполненные книгами, выстроились вдоль одной из стен.

Санузел с жестяной ванной на ногах и кладовки занимали остальную часть первого этажа.

"Спальни наверху," - сказал Плезант - "Одна для меня, одна для Израиля, который работает больше тут, дома, чем в поле. Одна для моих ирландцев, и еще одна для двух местных мальчишек - сыновей Хэтти и Тома. Джозеф спит в комнате бывшего надсмотрщика - они считают это очень смешным и приятным, я полагаю, что на их месте я тоже бы так считал. Был ряд хижин для рабов, так я велел их всех снести…"

"Это твоя ферма, Генри. А как ты контролируешь работу своих людей, чем раньше занимался надсмотрщик за рабами?"

"Я просто проверяю объем выполненных работ, учитывая то, что некоторые из моих соседей рассказывали мне, сколько делают их негры. Два ирландца - основательные работники, и свободные негры достаточно хороши. Наибольшую трудность мне доставляют местные белые, прости, если обижаю тебя. Нескольких из них мне пришлось выгнать; они плохо работали по найму, им не нравилась сама идея, превращая их самих в негров, как один из них сказал."

"Таких много на юге," - сказал Коделл. "Если они должны выполнять работы, которые обычно делают рабы, они чувствуют себя так, как будто сами являются рабами."

"Но это неправильно, разве ты не видишь?" - серьезно сказал Плезант. - "Институт рабства дискредитирует весь труд, как свободный, так и рабский, ведь в самом труде нет ничего плохого. Но когда даже очень многие из ваших ремесленников рабы, где стимул для белого человека, чтобы добиваться мастерства? Ваши богатые плантаторы здесь - действительно очень богатые люди, я не буду отрицать очевидного, но ваши бедные - беднее, чем бедные в Соединенных Штатах и имеют меньший выбор улучшить свое положение. Куда катится твоя страна, которая является и моей страной сейчас?"

"Я не думаю, что мы должны так беспокоиться о том, куда мы идем, как делают это люди на Севере," - сказал Коделл. - "Большинство из нас заботит только то, чтобы все оставалось, как раньше. На протяжении всей войны все мы хотели лишь, чтобы нас оставили в покое. Таков был и боевой девиз Конфедерации."